подвала, рассеивая полумрак и окружая стройную фигуру девушки белоснежным сиянием. Потревоженные энергичными движениями руки с кистью, плавающие в воздухе пылинки устаивают хоровод, кружась вокруг подсвеченных золотистыми лучами солнца ярко-алых губ, упрямо падающей на изумрудные глаза длинной челки, аккуратного чуть вздернутого носика. В эти мгновения моя соседка по парте похожа на ангела, каким-то чудом возникшего среди простых смертных. Даже белые точечки краски на старой клетчатой рубашке придают девушке какое-то неземное очарование.
Николаенко что-то чувствует. Ее рука с кистью останавливается. Одноклассница поворачивается ко мне. Я не успеваю стереть с лица выражение восторга. Секунду мы смотрим в глаза друг другу, затем Аня смущенно отводит глаза. Краска заливает ее лицо. Сначала покрываются нежным румянцем щеки, затем начинают гореть маленькие ушки, освобожденные от упрятанной под платок копны черных волос.
— Леша, ты что-то хотел? — чуть грубовато спрашивает она, смотря в сторону.
— А? Да вот у меня краска закончилась, — с трудом отрываюсь от созерцания девушки, подхожу к банкам в углу и подхватываю одну из них.
— И кстати, где Амосов, он же вроде с тобой должен работать? — спрашиваю я.
— Отошел Паша на минутку. По очень личному делу, — уголки губ Ани раздвигаются в легкой улыбке.
— Понятно, ладно, пойду я, надо стены докрасить, — смущенно бормочу и удаляюсь, держа банку под мышкой.
Усиленно орудую кистью. Рядом сосредоточенно сопит Ваня.
Перед глазами стоит стройная фигурка девушки в ореоле яркого солнечного света.
«Стоп, Шелестов, не увлекайся, она же еще совсем ребенок, школьница», — судорожно бьется в сознании паническая мысль. Работаю еще быстрее и ожесточеннее, стараясь избавиться от навязчивого видения, и не сразу обращаю внимание, как тишина помещения нарушается энергичным стуком тяжелых ботинок.
— Леха, — в кабинет врывается счастливый Мальцев. Меня отрывают от пола и трясут в объятьях. Белые капли веером летят на расстеленную на полу газету, но здоровяк не обращает на них внимание.
Из комнат выбегают привлеченные шумом перемазанные краской ребята.
— Опускай обратно, черт здоровый, я же тебя сейчас заляпаю, — бормочу смущенно, глядя в счастливые глаза Сереги.
— Лешка, я тебе теперь по гроб жизни обязан, — басит верзила, поставив меня обратно, — ты был прав на все сто. У мамы выявили перитонит. Еще бы на час позже привезли, и все. Никто не мог бы помочь. А сейчас операцию уже сделали. Врач говорит, что все будет нормально. Спасибо, брат, я даже не знаю, как тебя благодарить.
— Ну и слава богу, — мое лицо расплывается в улыбке, — главное, что с Тамарой Федоровной все хорошо.
30 сентября 1978 года. Суббота
Металлический стук колес убаюкивает. Перед окном поезда проносятся одинокие деревья, столбы линии электропередачи, опутанные проводами, поляны, усеянные пожелтевшей пожухлой желтоватой травой. Сидящая напротив меня женщина нянчится с двухлетним ребенком. Рядом с ней бодрый старичок, деловито водрузив очки на переносицу и сощурившись, читает передовицу «Правды».
Я еду к деду. Мой дар опять проявил себя. Вчера, когда мы до блеска вымывали пол и красили стены зала, я, обессиленно растянувшись на деревянной скамейке, задремал. Видения, показывающие всю масштабность будущей катастрофы, огненным всполохом ворвались в сознание, выжигая мозг. Умершие от недоедания пенсионеры, кровавая вакханалия на улицах Москвы 1993 года, бездомные собаки, лижущие человеческую кровь на улицах Грозного, нищие дети с пробирающим до дрожи пронзительным голодным взглядом. События, факты и цифры опять прокручиваются в моем сознании яркими картинками, сжимая сердце ледяным холодом.
Сквозь полусон слышу обеспокоенный голос Мальцева: «Леха с тобой все в порядке», ощущаю, как меня трясет крепкая рука, возвращая в реальность.
— Да, Серег, все нормально, — выдыхаю я, открывая глаза. Вижу взволнованные лица ребят, склонившихся надо мною.
— Ты уверен? Ты же весь мокрый, абсолютно весь, — Потапенко щупает мою одежду.
Провожу рукой по взмокшему лбу. Подношу ладонь к глазам. Прозрачная лужица пота разбивается на струйки. Юркие капли бегут по предплечью и летят на пол. Футболка и штаны влажные, как будто я попал под дождь.
— Все нормально, ребят, просто прикорнул, и кошмар приснился, — мой голос еще хрипловат от пережитого.
— Ничего себе кошмар, — кипятится Вова, но Мальцев сжимает его плечо своей лапой, обрывая монолог.
— Ладно, мы пока закончим прибираться, а ты переодевайся, — говорит Игорь.
Парни, Вероника и Аня выходят из раздевалки, бросая на меня обеспокоенные взгляды.
Но мне уже не до них. Последние пазлы плана складываются в стройную общую картину. Все становится на свои места. Я понимаю: у меня совсем нет времени. Ждать до каникул нельзя. Встречаться с дедом нужно немедленно.
Все остальное происходит как в тумане. Переодеваюсь, прощаюсь с ребятами и иду домой. Сообщаю родителям, что хочу съездить на выходные к деду. Отвечаю на недоуменные вопросы. Да, желаю проведать стариков. Ужасно соскучился, и вообще считайте это моей блажью. После получаса споров родители сдаются.
Вместе с папой звоним старикам. Дед и бабка тоже растеряны, но одновременно обрадованы возможностью увидеть любимого внука. Отметаю осторожные предложения дождаться каникул, сообщаю, что хочу их увидеть как можно скорее. Договариваемся, что утром мы с отцом поедем на вокзал. Отец посадит меня на подходящий поезд или электричку, а потом отзвонится деду, чтобы встретили.
И вот я сижу в купе поезда, идущего в Москву. Грохочут колеса, за окном мелькают пейзажи, а я погружаюсь в собственные мысли.
Необходимо искать контакты с Машеровым и Романовым и другими честными и порядочными людьми в руководстве СССР. Только у них есть рычаги власти, дающие шанс изменить будущее и предотвратить грядущий развал Союза, умело подготавливаемый кукловодами на Западе и предателями внутри страны.
Сам я этого сделать не смогу. Нет никаких возможностей и шансов достучаться «наверх». Меня зафиксируют и уберут еще на подходах, при малейших попытках дойти до Романова или Машерова. Их гэбэшная охрана не дремлет. Андропову сразу станет известно о моих попытках. А уничтожить или арестовать и выжать меня «досуха» для него не представляет никакой сложности. А как источник информации я для ЮВА бесценен. Поэтому даже не буду пробовать лезть к «небожителям» самостоятельно.
А с помощью деда — уважаемого в армейских кругах генерал-лейтенанта — можно попытаться. Тем более что он хорошо знает Петра Ивановича