За решеткой стоял человек, презиравший любовь и дружбу.
– Ты же понимаешь, что это все – остатки внушений Сакаи Дано! Ты не такой! Мы не предавали тебя! Я не убивала Судзумию! Даичи не соблазнял меня! Все это лишь стечение обстоятельств! – В отчаянии закричала я. Мне срочно нужен был психолог, пробить эти стены, выстроенные вторым принцем.
– Все в этом мире не приходит и не уходит, не появляется и не исчезает, поэтому невозможно ничего ни приобрести, ни потерять. Я смирился со своей дорогой, смирись и ты, – ответил человек напротив, отходя в тень. – Она уходит.
– Ставлю свою печень, что ночью он сделает сиппоку! – Загоготал дух прорицателя.
Тоношено поднял меня с пола.
– Нет! – закричала, хватаясь за решетку. – Кейджи, давай поговорим! Все не так! Ты запутался!
Следователь отцепил мои пальцы и утащил наверх. Там передал Харе Мине и отправил домой.
***
Кейджи уезжал вместе с Широ поздней ночью. Весь дворец знал об их отъезде. Но провожать его было запрещено.
Несмотря на это, на улице собрались: вдовствующая императрица, император с женой, его сестра с Кетсуо, я и, неожиданно, Ватару.
Ватару был в дорожном облачении и с тюком за спиной.
– Позволено ли мне ехать с вами? – спросил он Кейджи, поклонившись. Тот бросил взгляд на Даичи, император кивнул.
– Да, – ответил Кейджи.
Мелькнула мысль предупредить Широ, что у Ватару есть кое-какие фантазии на его счет. Но решила, не лезть не в свое дело. Сами разберутся, взрослые уже мальчики.
Великая вдовствующая императрица, причитая и плача, шерстила обоих братьев самыми нелестными словами. Кейджи пытался ее успокоить. Но женщина только сильнее расплакалась.
Рейко тихо подвывала в унисон с матерью. Она сильно ударила брата в плечо. Кейджи поцеловал ее и передал на руки Хидэёси Кетсуо. Потом посмотрел на меня. Я пришла налегке.
Оглядываясь назад, я поняла, что поступила неверно, ответив императору взаимностью. Мое место не во дворце. И у него есть семья, которую он любит. У него есть страна, о которой он заботится.
Я же, возможно, принесу больше пользы, попытавшись помочь Кейджи в империи Чосон.
Но выбор сделан. Обратного пути нет.
Я не могу отказаться от Даичи.
Не могу бросить его.
И не станет он никогда деспотом и убийцей!
Я буду рядом. Я смогу защитить его.
Медленно подошла ко второму принцу и просто обняла его, шепнув тихо – тихо:
– Если бы я могла, я бы поехала с тобой. Но мое место здесь. Если ты, когда-нибудь простишь меня, знай, что я люблю тебя.
Кейджи обнял в ответ:
– Меня не устраивает половина. Мне нужно все.
– Хорош обжиматься! – встрял призрак Сакаи Дано. И принц морозно поежился, подошел к брату и поклонился.
– Надеюсь, ты сможешь договориться о мире, – сказал Даичи и протянул ему свиток с дипломатической миссией, – Отныне ты пожизненный посол Ямато в империи Чосон.
– В знак мира он отдает устье Аракавы, – брызнул слюной дух.
Братья постояли напротив друг друга. Я видела, как дернулась рука Даичи. Но Кейджи мотнул головой, развернулся, одним махом запрыгнул на коня и крикнул, подстегивая животное в голоп:
– Я сделаю все для процветания Ямато!
– И как так получилось, что он пытался императора заколоть, а вы все рыдаете? – поинтересовался Сакаи Дано, вслед развеявшейся дорожной пыли.
Император
Весь род Иэясу отправился в ссылку в северный храм провинции Окинава. Почти весь. Иэясу Озэму был казнен на площади мудрости в присутствии Сёгуната и моей матери. Остальные должны были последовать за главой клана. Но я не могу убить мать моих детей.
Нироюки и ее сестра теперь пожизненные узницы Ледяного храма Будды. Хидэёси обещал, что в храме им будут предоставлены все условия, которых они заслуживают.
Наложница Кён теперь вместо Ватару Мононобе возглавляет ученых дворца. Решение спорное, но на других условиях девчонка моей наложницей быть не соглашалась.
На плечи Амай легла забота о моих сыновьях и дочери Кейджи.
Рейко призналась, что была влюблена в Кетсуо с детства. Несмотря на то, что Хидэёси Кетсуо ее дядя, я дал разрешение на свадьбу, которую решили сыграть через полгода. Теперь, смирив гордыню, Рейко прекратила кривиться при виде Амай, и помогала ей справляться с принцами и принцессами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Моя душа, израненная предательством брата и советника, постепенно восстанавливалась. Я не перестал бояться предателей. Я стал серьезней относиться к охране дворца. Я не перестал оглядываться, я знаю, кому могу доверить спину.
Так каждую осень вырастают на поле новые злаки, взамен собранных.
Любуясь на своих детей и тепло, которое им дарит странная непредсказуемая женщина, я постепенно прощаю своих врагов и мирюсь с несправедливостью этого мира. Ведь если признать свои ошибки, их можно исправить.
Осталось примирить мать и Сегунат с моим выбором. Я собираюсь сделать Амай Кён моей императрицей. Главное, чтобы она согласилась. И сменила, наконец, самурайские штаны на приличное кимоно.
Эпилог
Жизнь текла дальше. Даже с исчезновением Кейджи из моей жизни, я больше не чувствовала себя лишней. Кажется, я нашла свой дом.
Даичи назвал меня своей наложницей и попытался запереть в павильоне. Но после пары дней разборок, решил, что нервы ему дороже и разрешил работать в учебных классах. Сначала на женщину – мудреца смотрели достаточно косо. Но за время, проведенное с Ватару, я успела примелькаться и ученые дворца меня уже знали и уважали. И, как ни странно я смотрелась в мужской одежде, подчинялись и слушались.
Призрак Сакаи Дано все так же ходил за мной по пятам. Доставал и постоянно говорил. Иногда из этого бесконечного потока болтовни можно было выцедить кое-что интересное. Тогда я шла к Тоношено в расследовательное управление и подкидывала ему информацию. Часто Сакаи Дано приводил ко мне призраков, жаждущих общения. Кажется, мои способности усилились, давая возможность контролировать духов и не пугаться их, как раньше.
Мое признание в том, что разговариваю с умершими, произошло в первую же совместную ночь с императором, после его выздоровления. К тому времени Чосон согласился на мир, и Даичи смог выкроить в своем расписании несколько часов на отдых.
Рана императора только-только зажила, и уже несколько раз кровотечение возобновлялась. Доктор Со настрого запретил любую близость. Мы были нежны друг с другом, как подростки.
Сакаи Дано комментировал каждое действие Даичи. Это было просто невыносимо.
– Он сейчас откусит тебе губу! Берегись! – метался вокруг нас призрак, осыпая предложениями и комментариями. – А вы попробуйте позу сзади? Мне лучше будет видно.
– Я так не могу! Даичи, разговор вселенского масштаба.
– Подождет! – император нетерпеливо, но аккуратно распутывал кокон кимоно.
Сакаи Дану потер ладошки.
– Жеребец!
– Не подождет, – я вырвалась из желанных рук. – Мы не одни. С нами приведение.
Император оглядел спальню. Нахмурился. Знала я эту морщинку постоянную.
– Это правда. Я вижу мертвых людей и говорю с ними.
– Амай, давай в храм тебя свожу, – Даичи нежно провел рукой на моей груди, надавил. Я закусила губу. – К лекарям…
– Да не вру я! – нежно оттолкнула императора и постаралась привести кимоно в порядок. – Стоит тут… прорицатель. Сакаи Дану!
– Что?!
Император нахмурился сильнее, медленно выдохнул и текуче переместился к перевязи с катаной.
– Опасен?
Сакаи Дану гаденько рассмеялся и закружил вокруг Фудзивары.
– Очень опасен! Спиной не поворачивайся! Накажу!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не опасен. Но очень доставуч. Я должна его убрать. Уговорить оставить хоть на минуту нас…
– Минута? – дух презрительно скривился. – Не жеребец!
Я закатила глаза и откинулась на кровати, не в силах терпеть издевательств.
– Давай, я его простимулирую на послушание, и мы завтра продолжим?