Читать интересную книгу Опоенные смертью - Елена Сулима

Песня кончилась, отвывшись, народ явно подобрел.

- А че бы там ни было, махнул рукой главный, но за Америку вам спасибо. Ну и как там наш брат поживает?

- О! Америка! - обрадовано подхватил Фома. - Догадайтесь с трех раз, кого я встретил воспитателем лос-анжелесской тюрьмы?

- Никсона? - предположил кто-то с дальнего края стола и заржал.

- Да не тяни.

- Анжелу Дэвис! - торжественно выдал Фома

В этом есть свой резон, подумала Алина, то по эту, то по ту сторону одних и тех же баррикад. Игрок одного поля. Но при чем здесь Америка?..

А Фома тем временем упоительно рассказывал о том, как сидя в тюрьме, можно выбрать себе любую профессию, и тебя будут учить ей за счет государства, о том, как можно заниматься любым творчеством и один заключенный подарил для его выставки шар вытесанный из мрамора. Он, вот, видите ли, захотел научиться вытесывать шар, и ему предоставили и мрамор, и скарпели...

Но его сообщение о шарах, картинах не особо вдохновляли публику, зато, когда он начал говорить, о том, что во многих американских тюрьмах есть прямо в камерах телевизоры и видеомагнитофоны, что можно в любой момент позвонить в город, - народ за столом оживился. Мужчины закачали головами, лица их обрели нивно-мечтательное выражение. Казалось, что детям рассказывают красивую сказку.

"А че, здеся жить можно, кормят, правда, плоховато, но хоть кормят. Еще бы женщину давали" - вспомнились Анне пожелания на обратной стороне анкет. Но какая Америка?!.. Откуда вообще взялась эта Америка?! По разговору она начала понимать, что Фома ездил туда с выставкой.

И это понимание, подобно параличу сковало все мысли. "Как же так?! Почему?! Зачем он поступил так нечестно?! Не может быть... Это же подлость! Как же так..."

- Бить будешь? - спросил Фома, застав её выходящей из туалета.

- Что? - Она, прищурившись, посмотрела ему в глаза.

- Я это... извиняй, в общем, вместо тебя ездил с Инессой.

- С какой ещё Инессой?

- Ну... ты её знаешь, она в "Огоньке" раньше публиковалась. Вы учились вместе. Ее это... там, в Америке, за тебя приняли.

- Как это за меня?

- Ну... перепутали - писали, что она совершила неженский подвиг подвижничества, путешествуя со мной по мужским зонам. О ней столько статей написали. Извиняй уж, перепутали журналисты... - скорчил он тут же невинно гримасу простака. - Ты же знаешь нашего брата.

- И она давала им интервью, так словно она была я?!

- Чего не сделаешь за ради славы... - вздохнул Фома, закурив, пустил колечками дымок под потолок.

- Но это подло?! И ты... - Алина ощутила белую вспышку в мозгу и у неё закружилась голова, слов не было.

- А зачем ты меня тогда в аэропорту бросила?

Алина не ответила, резко развернувшись, пошла в банкетный зал.

Народ выпил уже основательно, потому долго слушать одного и того же вещателя не могли и вновь затянули песню, теперь голосили женщины:

"Город Николаев, фарфоровый завод.

А девчоночка ребеночка несет.

Ах вы, мальчишки, с вами пропадешь.

С вами негодяями на каторгу пойдешь!.."

Пели громко, звонко, по-бабьи, что совсем не вязалось с их великосветскими нарядами. Алина незаметно вышла из банкетного зала.

ГЛАВА 5.

Она ушла, словно все забыла, отсекая навсегда от себя жестокую комедию своего пробега по зонам. Но постоянно вспыхивало в мозгу Алины имя Инесса.

Через несколько дней Алина и Инесса случайно встретились в Доме Журналистов. Инесса входила в кафе. Алина сидела за столом напротив входа и беседовала редактором новой молодежной газеты. Инесса на секунду застыла, завидев Алину издалека. Их глаза встретились. Алина по мягкости своего характера улыбнулась, но лишь губами. "Подойди!.. Подойди! Ну извинись, и все будет нормально, и я пойму, ведь я же знаю по каким законам тебе пришлось так поступить тогда". - Все ныло в Алине. Ей почему-то стало бесконечно жаль бескомпромиссную снаружи Инессу. Ведь это же она дала слабинку и сломалась на возможности получить какую никакую, но славу, а не Алина. Алина так и застыла с улыбкой на устах, казалось ей, что именно улыбка облегчит путь...

Но Инесса прошла мимо, даже не поздоровавшись, словно они не знакомы. "Что же ты делаешь, что же ты делаешь... что!.." - вопило сердце Алины, словно чувствовало чужую катастрофу. "Ты же действуешь по законам уголовного мира. Обокрасть и ни сном, ни духом... не выдать себя. Ты повязана той же ментальностью, что и все эти воры! Вернись, скажи, что случайно они перепутали наши имена, что не хотела!.. Что так случайно получилось. Ведь мы же знаем, как журналисты спешат и все путают, как не вникают, как могут быть не точны! Подойди! Ведь мы не ссорились с тобой!.. Вернись! Извинись! Я прощу! Ведь это катастрофа!.."

Но зря.

"А что я так за неё испугалась? - рассуждала Алина, выходя на улицу. Это она меня облапошила, получилось, что я работала на её имидж, пусть не здесь, а где-то в чужой стране, но все же... Да у неё все нормально. Это я осталась в дураках. В дураках, по её меркам. Но я осталась как раз при себе!"

- Бить будешь? - в упор спросил её случайно встретившийся на пороге Фома.

Она снисходительно улыбнулась в ответ

"... И крови полные пригоршни

Мне видеть холодно в тумане.

Не помогай, не подходи,

Хотя бы я о том молила,

Ты только издали следи,

Как боль в глаза мне ужас влила..."

Почему ты не приедешь и не ударишь мне пощечину? Почему ты меня не побьешь?.. - навязчиво звучал голос Фомы рефреном по телефону.

Размеренная речь холодной вежливостью проливалась на него в ответ. Она мысленно уничтожала его. "Пошел к черту!" - цедила в сторону, выключая трубку.

И понимала, что ему нужна была реакция, настоящая реакция, чтобы он смог понять, увидеть, как разрывается все в Алине и оттого почувствовать, что он ещё жив в её сердце, он ещё в силе. Но она ускользала из его жизни

Она ускользала из всякой чужой жизни, пытавшейся поглотить, поймать её, будь то жизнь влюблявшихся в неё новых знакомых или жизнь её бывшего мужа.

В чем я виноват, в чем я виноват, что ты со мною развелась? добивался ответа Кирилл.

Она пыталась подумать, как ему правильно ответить, но у неё ничего не получилось. Мысли хаотично носились в её голове, сотрясаясь пляской святого Витта. Она уже не могла припомнить ничего конкретного из их совместной жизни, что бы действительно так обидело её и привело к решению порвать то, что он изменял ей?.. Орал иногда? Жадничал?.. Маму свою так некрасиво увез?.. Какая все глупость мелочь, факты, просто факты, перед чем-то большим, необъяснимым.

- Да ни в чем ты не виноват, - ответила она, чуть было не ответив: "отвяжись", - Никто ни в чем ни виноват. Просто когда-нибудь всему наступает предел.

Всему наступает предел...

"... но позабыла, что была

Слабее всех я в этом мире.

Царапина - и нож отброшен.

Я зажимаю тряпкой рану.

И крови полные пригоршни

Мне видеть холодно в тумане...

Она поднимается в лифте на свой этаж, щупает ключи в кармане... и вдруг чувствует мутную волну... - невесомость! Она взлетает к потолку лифта, зависает. Ей некогда. Пора все это прекратить! Она нащупывает потолочный люк, пытается открыть его и дергает крючки, но в ответ на её действия люк не открывается, а отпадет пол лифта. Она, зависнув под потолком, видит бездну огней под собою. Город. Ночной город. Милая, печальная земля все отдаляется и отдаляется от нее. Лифт завис. Падать-прыгать с такой высоты нельзя - поздно падать. Выше невозможно. Выше потолок. Она распластана по нему каким-то обратным притяжением. А может все наоборот? И видит она не землю, а выпуклое зеркальное отражение? Выпуклое?.. Значит, кривое?.. Где я? Кто я? Откуда?!

Голос её словно гаснет в вакууме.

Неопределенность, отсутствие точки опоры мешает ей ощутить красоту наполненной жизнью бездны. И чувствует, что может, оттолкнувшись от потолка, рвануть со скоростью кометы вниз, но если это действительно лишь кривое отображение того, что есть в ней, если это лишь действительно зеркало, оно разобьется при её падении, и тогда весь этот мир разлетится вдребезги, а ей его жалко.

ГЛАВА 6.

Жизнь журналиста фрагментарна, как взгляд кришнаита - открыл глаза увидел - новость! Закрыл глаза, открыл, увидел то же самое - новость! Открыл, закрыл, увидел тоже - ба какая новость! Время не линейно. Прошлое не соединяется с настоящим, из настоящего не вытекает будущего - все перемешано в хаос. Вот и выдергивай из него что хочешь. И удивляйся и поражай воображение. Работа такая. А после погружай в хаос забвения. Вот так и жила Алина, забыв про то, что существует беспрерывная линия времени. Лишь вырывала цифры обозначающие время встречи с редактором ли, героем репортажа... И снова погружалась в безвременье.

- Эта... ну вот... - снова, после недельного перерыва, звонил Фома.

- Короче! Драться не буду, - резко отпарировала Алина.

- Я к тебе по делу, у тебя нет знакомых врачей?

- Каких врачей?

- Онкологов.