Читать интересную книгу Опоенные смертью - Елена Сулима

- И на что ж тебе скрипочка сдалася, оглоед ты поганый, - глумилась над ним, стоя руки в боки Маняша, - Возьми деньги на бутылку и уматывай.

- Да она подороже стоит-то, морда ты не культурная.

- Подороже?! А во сколько ты мне со своею любовью псиной обошелся?! Посчитай! Обойдешься без скрипочки. Скрипочка у меня при деле будет, вот Вовку в музыкальную школу отправлю, чтобы в люди сынок выбился, на него и работаю, а ты давай, проваливай, ты мне имиджу не порти, я теперь палатку выкупила, статус свой повышаю.

Друид! Друид! - уже какую ночь Алина, уставившись сквозь тьму на потолок, звала покойного приятеля, - Друид!..

Но не было ответа.

И вдруг услышала голос, произносящий медленно, нараспев её имя: А-Аля... Алечка...

И сразу, не впадая в страх, заговорила, так, словно это было естественно для нее, - Зачем ты туда ушел?

- Где жил, туда и ушел, - ответил ей голос тихо.

- А скажи... - Анна попыталась сосредоточиться, но чувствовала, как страх, с которым она боролась все же сковывает её дыхание, и вдруг выдавила из себя вопрос, который совершенно не ожидала что задаст, - А Дюрер где?

- Рисует, - вздохнул голос Друида, - Как так, быть Дюрером и не рисовать?

- Где рисует?

- Где, где... в зоне, на Урале, голых ангелов на ножичках.

- А... - Алина хотела ещё что-то спросить, но почувствовала, что все, что не спросит - будет не о том.

- "... чтоб выплавить из мира

необходимость разума

Вселенную Свободы и Любви, - услышала она голос Друида в последний раз.

Я, кажется, схожу с ума, или быть может у меня температура, подумала она и впала в забытье.

ГЛАВА 3.

Алина покорно подняла руки вверх, и позволила инструктору пристегнуть к своему телу парашютные стропы.

- Вы смелая женщина, - сказал он, принимая из её рук расписку, о том, что в случае её неудачного прыжка... одним словом, - винить в своей смерти она будет только себя или погоду.

- Что только не сделаешь по заданию редакции, - мягко усмехнулась она.

- Вы молодец, что согласились прыгать с четырех километров. Это приятнее.

- Да... я сначала хотела прыгнуть со ста метров, как солдаты, но походив по летному полю, поспрашивав, поняла, что это только острое ощущение и все. Все, кто прыгает, говорят мне о чувстве счастья. Я не понимаю, что они имеют в виду. Все твердят одно и тоже, словно нет у них других слов. А что надо нажимать, чтобы парашют раскрылся?

- Ничего. Мы летим с вами в спарринге. За полет отвечаю я. Ваше дело улыбаться. Во время полета - рот до ушей! Это приказ.

- Понятное дело. Насколько я понимаю, меня будет снимать ваш фотограф в полете. А наши парашюты не запутаются?

- Нет - усмехнулся инструктор, - Но улыбаться вы должны, не потому что вас будут снимать, просто, если вы будете лететь с чувством напряженности, со всей важностью совершаемого прыжка, то это напряжение может сказаться на вашем сердце. Так что - первое правило совершающего прыжок - как бы ни было страшно - улыбайся! И страх исчезнет. Наш страх боится нашей улыбки. Иначе, сердце...

- Да... здоровье у меня никакое. Физические силы мои слабы, но энергия!..

Вертолет летел, словно не летел, медленно набирая высоту, он, казалось, завис на одном месте, а земля медленно падала, ухала в пропасть под ним. И уже отдалился аэродром, близлежащие деревеньки, потом как-то с краю картинно-карточно наполз своей схемой город Чехов... Вскоре, показалось, только выгляни, оглядись и увидишь Москву. Маленькую Москву, картой-точкой лежащую на земле, а затем и всю землю. С её маленькими городами, полями, лесными пространствами... Но оглядеться было невозможно едва она высунула руку в открытое окно самолета, как её чуть не вырвало жестким потоком воздуха. Вертолет набрал высоту в четыре километра и как будто завис.

Сидя на лавке, она видела, как один за другим, словно в никуда, в серое пространство прыгают-исчезают парашютисты.

Скоро наша очередь, сказал её инструктор, приподнял её и пристегнулся за спиной, - Давай потренируемся.

Они синхронными шагами на широко расставленных ногах подошли к краю чрева вертолета, она увидела туманную, клубящуюся облаками пропасть и отпрянула. Но отступать было некуда. Спиной она почувствовала словно окаменевшее тело инструктора.

- Мы только потренируемся, - услышала она голос сзади, - Как я сказал надо делать? Повиснуть спиной на мне, поджать ноги сунув их между моих ног...

Она машинально проделала, все, что он сказал, ещё не думая о том, что сейчас надо будет прыгать. Но едва лишь она поджала ноги, как они ухнули вниз головой.

Все человеческие понятия чувства собственного тела мгновенно слетели с нее. Она летела вниз, ничего не видя - лишь какое-то мелькание сквозь защитные очки, летела и чувствовала, как черствый, словно наждачная шкурка, поток воздуха драит её обнажившиеся запястья, голени, лицо. Ледяная шкурка... И тело её словно врезалось куда-то вниз, в жизнь, которая где-то там, врезалось с невероятным упорством и целеустремленностью. И казалось ей, что это не тело - вся она единое "я", - дух материализованный энергией стремления.

- Приготовься, - услышала она чей-то голос, и не поняла еще, как приготовиться, что надо сделать, как что-то рвануло её с невероятной силой, встряхнуло, перетряхнув все члены, суставы, каждый позвонок и... тишина...

Фантастическая тишина, и она, в этой немыслимой тишине, медленно зависла уже вниз ногами.

Мысленно она проверила - имеет ли она ещё свое тело, - да руки ноги слушались её, но все походило на сон, они слушались, словно члены тряпичной куклы под управлением кукловода - тело её болталось в невесомости, в нем не было веса.

Она огляделась - увиденное внизу проникло в неё озаряющей мыслью, "вот так душа, дух спускается с небес, чтобы материализоваться в чем-то конкретном, там на земле. Наверняка я это уже испытала, когда родилась, перед самым своим рождением, и это испытывает отлетающая от тела душа, без сожаления оглядываясь на собственную землю. И не понятно мне сейчас, куда я? Зачем? Что мне через несколько минут придется там делать? В какую облачиться форму?.."

- Здорово? - услышала она голос за спиной.

- Здорово! - ответила она и почувствовала, как голос её звучит над планетой. Огромной, безмолвной планетой. Она ещё раз посмотрела вниз и сказала: - Только мне не понятно, куда мы приземлимся?

Внизу, на огромном зеленом пространстве, точечно виделись, как признаки человеческого корпения, темные пятна, по-видимому, села и деревни.

- Вон, аэродром, - буднично сказал ей голос за спиной. А приземлиться можем, куда захотим.

Она снова посмотрела вниз. "Куда захотим... так и дух выбирает спонтанно, любую из форм своей жизни предложенных плоскостью... так, в принципе, можно приземлиться совсем не в своей жизни, а в какой-нибудь... Мэри Энниной. И стоит ли доигрывать свою собственную, прошлую жизнь до конца, когда жизнь так абстрактна, почему бы ни перескочить из одной в другую..."

Медленно, плоско приближалась земля, увеличиваясь своими обжитыми местами. Вскоре стали различимы чертежи улиц, просек, дорог, конкретно вырисовался аэродром.

Начиналась жизнь.

ГЛАВА 4.

"Я поднимаю тост за победу русской демократии", - прорычал главный за длинным столом в закрытом банкетном зале.

Алина чуть опоздала, и вошла именно в этот момент. Ее пустили в зал по списку, она ещё плохо понимала - в какое общество попала.

На банкет её пригласили по телефону, явно как журналистку. Пригласили, сказав, что банкет будет посвящен "свободе". Какой свободе?.. - может, как по Фоме: "свободе русского оружия" или свободе обезьянки Читы, убежавшей из клетки выездной секции Московского зоопарка?.. Мало ли что могло отмечаться в такие сумбурные времена... Но едва она вошла в зал, как поняла, что здесь дела посерьезней. За столом сидели явно бывшие зеки.

После своих поездок по зонам она мгновенно отличала в любой толпе человека бывшего там. За столом все были оттуда. И явно недавно.

Ей тут же определили место где-то с краю стола между мелким с пролысинами типом и длинным, нескладным, громогласным. Напротив сидел Фома. Они давно не виделись, и она даже обрадовалась ему, забыв то нетерпение, с которым бежала из Екатеринбурга, с надеждой навсегда избавиться от него, как от кошмарного сна, как от жестокого психологического монитора, после которого только в космос...

Фома кивнул ей. Она вопросительно посмотрела на него. Тот вздохнул и пожал плечами. Пришлось самой ориентироваться в неожиданной для неё обстановке.

Впрочем, банкет был похож на обыкновенное русское застолье, которое вот-вот должно было разразиться песней. Никаких словечек оттуда, никакой фени, обыкновенные тосты.

Что они здесь делают, зачем собрались? Думала она, вглядываясь в лица. Зачем позвали нас? Быть может это деловая сходка? Не похоже. Рядом с некоторыми из мужчин сидели женщины. Одеты они были дорого.

Мне теперь никогда не достичь такой модности, опечалилась немного Алина, и тут же прикинула, что дамы одеты хоть и дорого, но как-то не к месту, не к городу, не к этому времени, оттого и безвкусно. Она сидела среди них в своем стареньком тяжелого шелка черном брючном костюме, скорее деловом, чем праздничном, она всегда и везде ходила теперь в нем. Они же в декольтированных длинных платьях - ярких - голубых, красных... бархатно-зеленых. Бриллианты сверкали в сережках, кольцах, на шеях. А быть может, это были стекляшки, но сверкали же, и как сверкали!..