войско на юг в направлении Ноттингема и формально объявил войну. Силы его все еще были немногочисленны и недостаточно дисциплинированны, в то время как парламент, который располагал крупными средствами, предоставленными Лондоном, смог вооружить внушительную армию, обладавшую сильной пехотой, лучшую часть которой составляло бывалое лондонское ополчение. В последние недели августа создалось такое чувство уверенности в победе, что войну можно было бы закончить одним решительным ударом.
Но граф Эссекс, командующий парламентскими войсками, заслуживающий уважения, но медлительный аристократ, не сумел организовать наступления. Будучи крайне умеренным по своим взглядам, он слепо верил, что война окончится быстрым компромиссом, и одинаково боялся как поражения, так и окончательной победы. Такая позиция являлась точным отражением настроений пресвитериан, управлявших всеми делами в первые годы войны, настроений, которые имели самые катастрофические военные последствия и привели парламент на край гибели.
Карл, которому не удалось набрать войска в центральных графствах, двинулся на Запад, в долину реки Северн, где вскоре собрал армию, состоявшую в основном из уэльских пехотинцев и кавалерии, призванной из землевладельцев западных графств и их слуг. С этой армией он начал поход на Лондон и 23 октября столкнулся с войсками Эссекса близ Эдж-Хилл. Последовавшая затяжная битва показала как превосходство королевской конницы, так и стойкость лондонской пехоты. Карл мог продолжить наступление на Лондон, однако был слишком слаб для решительной атаки на хорошо вооруженные и дисциплинированные отряды ополчения, которые встретили его у Тернхэм-Грина. Он отступил к Оксфорду, где и расположился штаб его основной армии. Обладание Лондоном явно имело решающее значение, и весной 1643 г. началось согласованное наступление трех королевских армий.
На Севере граф Ньюкасл вытеснил Ферфакса из Йоркшира, осадил Гулль и двинулся на Линкольн. На Западе Хоптон, возможно наиболее даровитый во всех отношениях полководец короля, разбил парламентские армии при Ленсдаун-Хилл и Раундуэй-Дауне, в июле был взят Бристоль, а в августе Карл начал осаду Глостера. Это наступление со всех сторон на Лондон было вполне стратегически оправданным; оно не удалось лишь потому, что королевские войска были недостаточно дисциплинированны для проведения такой операции. Как северные, так и западные отряды состояли из местных жителей, готовых сражаться на территории своих графств и вовсе не желавших вести длительную кампанию вдали от дома. Беспокойство их усугублялось также наличием непокоренных крепостей, таких как Гулль, Плимут и Глостер, гарнизоны которых угрожали их снабжению и могли в любой момент напасть и на их земли. Чем дальше продвигались королевские армии, тем чаще становились случаи дезертирства. Кроме того, в Линкольншире они впервые столкнулись с конницей, которая на равных противостояла королевской в открытом бою. Это были солдаты кромвелевского полка, костяк будущей Армии нового образца[33], состоявшей из йоменов восточных графств, которые не уступали благородным всадникам Карла в храбрости и намного превосходили их в обученности.
Однако, несмотря на все это, положение в Лондоне летом 1643 г. казалось безвыходным, и многие в парламенте и в Сити стали требовать заключения мира практически на любых условиях. Поворотным моментом во всей войне можно, пожалуй, считать оборону Глостера и снятие с него осады. В Сити призвали к освободительному крестовому походу, и крупные силы ополчения, какие прежде еще не вступали в бой, за исключением нескольких дней сражения при Тернхэм-Грине, прошли маршем через всю Англию, пробились сквозь конницу Руперта к Глостеру и сняли с него осаду. На обратном пути они вступили в ожесточенное сражение при Ньюбери и с триумфом вернулись в Лондон после пятинедельной кампании, которая изменила весь ход войны. Однако радоваться было рано. Война еще не была выиграна, и это можно было сделать лишь при условии создания регулярной «Армии нового образца», и прежде всего первоклассной стремительной конницы.
Конница являлась решающим военным ресурсом в войнах XVII в. Кавалерийская тактика была модернизирована шведами в Тридцатилетней войне, так что всадники теперь не атаковали колонной, останавливаясь на расстоянии пистолетного выстрела и завязывая перестрелку с противником, после чего иногда отступая назад. Теперь они наступали фронтом по три-четыре ряда, на всем скаку приближаясь к противнику и не прекращая огня до тех пор, пока не вступали в рукопашный бой. Такой тактики и придерживалась конница Руперта, в начале войны обращавшая в бегство любого противника. Но и у этой тактики имелись свои недостатки. Как только атака заканчивалась, победители рассеивались в погоне за убегавшими или устремлялись в лагерь противника «покончить с обозом». Они не могли выполнять приказы на поле боя, и редко их можно было послать в атаку во второй раз. Кромвель посадил своих всадников на менее резвых и более тяжелых коней и обучил наступать рысью в линию, стремя к стремени, полагаясь больше на плотность атаки, чем на ее стремительность. Всадники были обучены останавливаться по команде, разворачиваться, вести бой всем строем или отдельными частями, представляя собой одновременно мощную и гибкую силу. К тому же им хорошо платили, что позволяло запретить грабежи и не опасаться мятежей и дезертирства.
Набранная из йоменов, а зачастую и находившаяся под командованием офицеров-йоменов, наиболее зажиточных ремесленников, эта конница задавала тон всей армии. Под ее влиянием пехота, состоявшая вначале, за исключением нескольких лондонских полков, из солдат, завербованных в основном принудительно, или же из продажных наемников, стала постепенно приобретать ту решительность и целеустремленность, которые объединили всю «Армию нового образца» в первоклассную боевую машину и грозное оружие. Армия нового образца была больше, чем армия, она стала политической партией, партией индепендентов, то есть революционной мелкой буржуазии, точно так же, как пресвитериане были партией высшего среднего класса.
Вскоре Армия нового образца создала свою политическую организацию. Назначенные рядовыми членами делегаты, так называемые агитаторы, должны были представлять их жалобы и защищать их интересы. Эти делегаты затем объединились в постоянные военные советы, и на молитвенных собраниях, проводившихся довольно часто, велись запутанные политические и религиозные споры. На этих собраниях, как это было свойственно для XVII в., политика на деле облекалась в форму религии. Вместе с тем сами собрания были весьма демократическими: рядовой так же свободно мог высказывать свое мнение, как и полковник, поскольку считалось, что оба они в равной степени могут выражать волю Божью. На этих собраниях и при более узких обсуждениях армия выработала свои взгляды на церковь и государство. Большинство в коннице, а позже и в пехоте принадлежало индепендентам, высказывавшимся за право любой религиозной группы и конгрегации свободно выбирать формы богослужения и церковной дисциплины. Впервые была громко провозглашена идея веротерпимости, веротерпимости для всех культов, за исключением католицизма и консервативного англиканства, которые расценивались как политически несовместимые с революцией, а также тех вольнодумцев и