волки, а забреем, как овец, хахахах!
Что же, примерно на такой ответ пиратов я и рассчитывал…
– Наконец, главное – в следующий поход на фрязей я пойду, как только мы посеем хлеб. То есть на месяц раньше, чем в этом году, когда мы шли из Хлынова… Прознав о добыче, что мы взяли в Азаке, ударить по Порто-Пизано захочет куда большее число казаков! Ведь там нет татар, а есть одни лишь фрязи… И я уверен, что смогу собрать судовую рать для похода.
Ага, вот теперь ушкуйники слушают меня напряженно, внимательно…
– А потому я спрошу вас, славные вольные воины, – стоит ли вам уходить из Ельца? Купцов Рязани, Пронска, Нижнего Новгорода, Москвы – всех упредим о богатой добыче, успеют приготовить хлебные обозы. Так что к осени устроим богатое торжище! За постой с вас я спрошу лишь десятину – и только потому, что мне нужно пополнить запасы еды для освобожденных в Азаке русичей… Да, за еду также придется заплатить самим – потому как не могу я позвать вас к себе на службу. Ибо какой я буду князь, если не прокормлю свою дружину? А я ведь вас уже не прокормлю – сами знаете, что отказался от доли в добыче, желая освободить невольников… Но ведь ушкуйники – это вольные воины, не признающие власти никого из князей! Потому и я предложу вам не службу, а равный союз, союз с князем-ушкуйником!
– Любо!
– А хитер князь…
– Останемся!
– Уйдем!
– Десятины много!
Мнения повольников разделились, но я дал нормальные условия и полагаю, что, поостыв и взвесив все на трезвую голову, ушкуйники согласятся с моим предложением.
– Кому много, тот может вернуться в Хлынов. Но помните – в новый поход на фрязей пойдем уже без вас!
– Подумаем!
– Там и разберемся!
– Давай добычу уже дуванить, утомил сказом своим!
– Любо!
– Хабар дуванить!
Я усмехнулся:
– Дуванить так дуванить… Значит, кто взял добычу в Тане с атаманом Иваном Усом, тот дуванит взятое со фрязей! А кто со мной пошел невольников отбивать, тот дуванит серебро монетного двора, да шелка с парчой, да добычу с купцов! Верно говорю?!
– Неверно!
– Не любо!
– Лукавишь, князь!
Большинство повольников ожидаемо возмутились моим словам, особо горячие головы даже схватились за оружие, но со стороны воинов Шуя и Косого раздались приветственные крики «Любо!». В то же время как сам я поднял руки, призывая дать мне слово, а когда крики чуток поутихли, заговорил:
– Браты-повольники, вы считаете мои слова несправедливыми?
– Да-а-а-а!!!
– Ну, а как иначе?! Ведь признав мое старшинство на время похода, атаман Иван Ус увел своих повольников на штурм Таны. В то время как я успел передать иное указание – и пытался вас остановить! Сколько воинов вы потеряли за меньший хабар, что я взял с вдвое уступающей вам ратью? Три с лишним сотни ратников!!! А сколько потерял я, освобождая невольников – и захватив более богатую добычу? Меньше сотни!
В этот раз ушкуйники угрюмо замерли, признавая мою правоту.
– А значит, и делить будем хабар так, как вы выбрали себе атаманов – кто хочет быть с Усом, тот пусть берет себе добычу, что вы взяли в Тане. Кто со мной, кто в Ельце останется и пойдет в новый поход по весне, слушая меня, как походного атамана, – ну, тот со мной…
– Не бывать тому!!! – хрипло закричав, в центр круга казаков и ушкуйников, где до того стоял лишь я, выскочил Иван Ус.
Как ожидаемо… Независимый атаман опасен для меня неподчинением приказам, необдуманными действиями – и своим авторитетом среди повольников. Чем это опасно, показали потери при штурме Азака… Я же только что оспорил его власть, попытался перетянуть его воев под свое начало! Но за ним уже потянулись ближники – а за моей спиной схватились за клинки елецкие дружинники… Да и казаки, и многие повольники из числа воев Шуя и Косого! Так, пора все это дело завершать, покуда не случилась большая кровь…
– Чему не бывать, Иван? Справедливому суду? Так пусть будет Божий суд! И коли твоя возьмет, всю добычу делите поровну промеж всех! А коли моя – так я забираю твою долю… Идет?
Иван, немного обескураженный тем, что именно сейчас его поддержало куда как меньшее число повольников, неожиданно успокоился, заслышав мои последние слова. После чего, недобро усмехнувшись – и одновременно с тем яростно сверкнув желтыми, словно у волка, глазами, Ус вымолвил лишь одно слово:
– Идет.
Выпад атамана, молниеносно выхватившего меч из ножен, я едва не пропустил – лишь в последний миг рефлекторно отшагнув в сторону и скрутив корпус! И только теперь сам схватился за рукоять клинка…