Читать интересную книгу Дракон среди нас - Ирина Вадимовна Лазаренко

в детские годы от первого полёта. Илидор видел горизонт, который не заканчивался совсем-совсем нигде. За целым морем воды длилось и длилось море горизонта, и дракон был сражён, потрясён, оглушён его нескончаемой огромностью.

В груди взбурлило — не песня, не рычание, скорее гул на нижней границе слышимости, и дракон ощутил почти физически, как этот гул пульсирует в груди, горле, ушах, как отзывается на него истосковавшийся по морю бриг «Бесшумный» и завороженно подстраивает своё движение под едва слышимый рокот волненья, рождённый в драконьей груди.

— Драконизация всего корабля, — тихонько бухтел себе под нос Йеруш, подпрыгивал у борта и желал видеть дельфинов. — Или радуйтесь, или бегите.

Илидору никогда не встречалась карта, способная вместить в себя море. Крылья плаща трепетали, требуя немедленно исследовать загоризонточность, взвиться в небо и помчаться туда, за пределы видимости, найти там новые чудесные земли, совсем не похожие на уже виденные, изучать их, ощупывать и обнюхивать, собирать истории этих земель, брать себе на память какие-нибудь их кусочки, а потом…

Дракон наклонил голову, прислушиваясь к ощущениям внутри себя, как прислушивался, бывало, к голосу вод и руд, которые звучали из-под земли. Да, он хотел бы полететь за море и найти там удивительные вещи, а потом вернуться и рассказать о них кому-нибудь, кто не умеет летать за моря. Он хотел бы исследовать всё, что находится за этим горизонтом и за другими.

Именно сейчас, оказавшись в восхитительно открытом море, бесконечном, наполненным запахом соли и длинными неукрощёнными ветрами, дракон впервые по-настоящему осознал, как же много неисследованного в мире, какая огромность может оказаться под его крыльями, если он прямо сейчас поднимется в небо.

Вместе с тем, при мысли о том, чтобы приносить кому-нибудь истории о далёких загоризонточных землях, в груди трепыхнулась тревога. Было в этом желании что-то тревожное, досадное и лишнее, словно камешек, попавший в башмак.

* * *

Несколько дней «Бесшумный» шёл в открытое море, на юг. Ветру эта затея, видимо, оказалась не по нраву, и он то едва-едва наполнял паруса, то вовсе менялся на встречный. Йеруш, исполненный бесконечного терпения, возился на юте со своими пробирками, в которые позаливал морскую воду, и почти полностью выпал из реальности.

Илидор вертелся на палубах, мачтах, реях и вантах, донимал моряков расспросами, помогал с самыми простыми из не-неприятных палубных работ. Моряки относились к нему добродушно-снисходительно, как к придурочному и дружелюбному щенку. С удовольствием развлекали Илидора бесконечными байками, часто скабрезными, часто жуткими в своей беспечной жестокости, временами неправдоподобными. По большей части ужасно смешными.

— А то было дело, мы захватили кока.

— Кока⁈

— Дык да! В долгом плавании это ж один из важнейших людей!

С этим дракон горячо согласился: сейчашний кок «Бесшумного», похоже, не видел котла до того, как попал на борт, так что кормил команду то подгоревшей кашей, то слишком жидкой похлёбкой, а ещё изрядными непрожевываемыми кусками холодной вяленины и сухарями, которые царапали дёсны. И свежевыловленной рыбой, конечно, которую кок тоже умудрялся испортить. Вечно недочищенная, недопотрошенная, горчащая, разваренная в едва ли не кашицу, она вызывала у дракона тихое негодование и ностальгические воспоминания о рыбе, тушёной с луком и ягодами палянии, какую готовила для гостей эльфка Фиррэ в спальном доме Бадираля.

Спали Илидор и Йеруш в «каютах», как моряки в насмешку называли клаустрофичные помещения-коробчонки, в которых раньше, кажется, перевозили скот. Как везде на корабле, тут были низкие потолки, запах плесени, застоявшийся воздух, а по ночам темные сыроватые помещения вообще казались скрипучими гробиками.

Ради сохранения душевного равновесия имело смысл засыпать до наступления темноты, и Йерушу, который почти ни с кем не общался, это удавалось вполне. А вот Илидор вечно задерживался за болтовнёй с матросами или застревал на вантах, завороженно наблюдая за закатным морем и подрагивая крыльями. Матросы предлагали ему спать в кубрике, где хватало незанятых гамаков, но Илидор смекнул, что отдельная клетушка-«каюта», пускай и похожая на гроб, намного приятней компании храпучих малознакомых людей, пахнущих, к тому же, отнюдь не розами.

Дважды «Бесшумный» бросал якорь в виду больших островов, и человек десять отправлялись на шлюпке к берегу, чтобы пополнить запасы пресной воды, хотя её, вроде бы, с запасом погрузили на борт в порту, и протухнуть ей ещё никак не полагалось.

Люди моря исправно и охотно продолжали развлекать Илидора байками. Хотя им постоянно приходилось работать и бесконечно тащить-тянуть-закреплять снасти, словоохотливости им это отнюдь не убавляло. Они трепались, балагурили и скабрезничали всё время, пока бодрствовали.

— Лет семь назад, было дело, Моргену продали карту острова Повсюду. Обыскались мы его по всем южным водам!

— Ага, ага, это ж тогда в Криворуслом Проливе заплутали? Там острова людожоров, Илидор, они делают сыпучие мели на корабли!

— Ну да, тогда! Потом еще до самого Ледащего Течения нас гнал косяк акул с железными зубами. Ты чего лыбишься? Да пусть меня пучина поглотит, если вру!

— Ладно, ладно. Что это за остров такой — Повсюду, зачем он нужен был Моргену?

— Да каракатица его знает. Мы ж его так и не нашли.

И после недолгого молчания Красная Рубаха высказал, видимо, общее мнение моряков:

— Так и ваш остров в Треклятом Урочище мы не найдём. Разметает нас ещё на подходах, поскоку с давних давен никому не удавалось пройти в воды Урочища.

— А мы пройдём, — весело отбрил его Илидор, хотя на деле понятия не имел, пройдут они или нет.

Просто понимал: байки байками, дружелюбие дружелюбием, но имея дело с людьми моря, нехудо держать в рукаве дополнительную костяшку. А лучше две. Или хотя бы делать вид, что рукава твои не пусты. Зарян внимательно посмотрел на дракона, изогнул бровь вопросительно. Илидор глазами указал на Йеруша, который на юте пререкался со своими пробирками и размахивал руками. Широкие рукава рубашки хлопали, как крылья.

— С ним — пройдём.

Моряки, против ожиданий, не рассмеялись.

Дракона боялись палубные кошки, исчезали с глаз долой всякий раз при его появлении. Поначалу он даже думал, что моряки его разыгрывают и нет никаких кошек на корабле, но потом в коридорах нижней палубы Илидору встретились блестящие в темноте глаза, и дракон решил считать, что это кошачьи.

Несколько раз в день Илидор поднимался на «воронье гнездо» или просто взбирался на ванты повыше и внимательно-цепко оглядывал бескрайний морской простор, подмечая, где находится солнце, что-то считал или запоминал, шевеля губами. Моряки над ним подшучивали, дракон невинно улыбался в ответ, не отвечая