Как это возможно? ― Малиника открыла расшифровку генома дракона. Десятки тысяч модификаций. Сложных. Красивых. И четких, словно… «Сделанных непосредственно в этой особи?»
Улучшенная система репликации воспроизводила химерную ДНК с удивительной точностью, сохраняя все спайки и вспомогательные вставки. Обычно после внесения изменений геном чистили от этих «строительных лесов», но в драконе все было сохранено, будто стройка еще не закончена, хотя какое количество модификанта потребуется на пятнадцатиметровую тушу, трудно представить.
Недоброе предчувствие привело Малинику на вкладку с похожими геномами. Три строчки: исходный вид варановых из базы данных и два вида, обнаруженных по косвенным следам на Вудвейле. Рука предательски дрогнула, когда она переключила критерий сравнения с родственных связей на обнаруженные модификации. Порог различий выставлен очень высоким, так что список должен быть пустым.
На экран вывелась одна строчка. Что-то из новых образцов, которые Вязиницына еще не открывала.
«Вот черт!»
Открыть полный список образцов. Включить сортировку по количеству искусственных модификаций. Образец, совпадающий с ДНК Ямакавы, носителя генетического комплекса Bear, одного из сложнейших среди когда-либо созданных человечеством, находился на восьмом месте, немного уступая растениям и бактериям Винегрета. Но даже им было далеко до двух лидеров. На первой строке стоял представитель рода Varanus, на второй ― рода Homo. Дракон и абориген.
Малиника сжала губы. Потом, не выдержав, все-таки облизнула их, пытаясь подавить желание срочно связаться с Джамилем и потребовать от него снаряжать поиски. В простеньких черновиках, оставленных Ямакавой, не было параметров для генетического разнообразия людей. В моделях Арбогаста ― были.
* * *
Где-то в лесу, 2550-07-18 06:40
Слушать. Собственное дыхание, размеренное и спокойное. Писк медицинских приборов, ритмичный и убаюкивающий. Плеск воды. Шорох. Рэндалл, терпеливо дежурящий возле пациента, сменил позу.
Олли тоже не прочь размяться: тело затекло, несмотря на всю заботу врача.
«Волнуются, поди». Пускай. Вряд ли он потерял сознание недавно. Скорее всего, прошло несколько дней. Случившееся было из разряда редких, но для Олли уже привычных происшествий, да и Рэнд не в первый раз его откачивает. А значит, у Олифера О’Донохью есть еще немного времени, чтобы самому попробовать восстановить цепь событий, приведших к очередному инсульту. Это не всегда удавалось. Свежая информация не успевала пройти весь цикл запоминания, а записать ее в дневники Олли по понятным причинам не мог, так что обстоятельства приступов он частенько узнавал от окружающих. Беда в том, что инсульты случались только во время ярких, эмоционально насыщенных событий. Важных событий. Олли чувствовал себя совершенно беспомощным, когда не мог вспомнить ни смерть друга, ни обнаружение последнего эвакуационного рейса с выжившими, ни даже крушение Ковчега. Хотя обстоятельства некоторых приступов он помнил. Например, когда на него бросился вернувшийся из леса охотник. Это была их первая весна на поверхности, и в тот сезон они обнаружили эффекты от спор местного мха. Раньше ни у кого не было необходимости уходить в лес так надолго. У парня были тяжелые галлюцинации, и он принял Олли за какое-то чудовище. «Немудрено». После очередного раунда модификаций на всем теле Олифера, включая лицо, проступили симметричные белые линии. «Как на какой-нибудь лягухе». Одновременно с этим перестали появляться странные наросты, но узнать в получившемся человеке изначального главного инженера О’Донохью было трудно. Потом, правда, оказалось, что необычная внешность нравится детям, и следующие поколения даже стали разрисовывать себя таким же образом по праздникам. Из этого вышла одна из первых традиций Деревни, к тому же белила неплохо защищали от назойливых насекомых…
Олли понял, что его мысли уплывают от основной задачи и заставил себя сосредоточиться на последних моментах перед отключкой.
Олли помнил страх. Очень сильный. Наверное, он и стал причиной. А еще помнил Ящера. Сейчас все в Деревне называли его Ящером. Агата звала своего питомца Моделькой. Одна из десятков рептилий, из которых генетический гений доктора Беринг собрал сначала замену курицам, а потом и ездовых лепостричей. Моделька была из линии, которая использовалась для поиска человеческого лекарства от вызванных Ковчегом напастей. Сотни почти идентичных клонов. Из ящерицы нельзя сделать примата, но Агата продвинулась так далеко, как только возможно. Для этого, в том числе, приходилось делать ящериц все крупней и крупней. «А потом, после очередной модификации, одна из моделек перестала стареть». Но не перестала расти, пусть и медленно.
После этого Агата перешла на клонов этой особи. Все свои находки, перед тем как в очередной раз отправить Олли в автоклав, генетик испытывала на исходной ящерице. Получавшийся Ящер был настоящим чудом! Чего только стоили самоотрастающие глаза! Их добавили намного позже, спустя несколько лет после падения Ковчега. Ящер был тогда размером с крупную собаку. Более смышленый и игривый, чем лепостричи, к тому же единственный в своем роде, он очень интересовал всех детей. Не очень правильно оценивая свои габариты, зверь был довольно неуклюжим и потому периодически получал ранения. Особенно часто страдали глаза, и, когда однажды он умудрился за день лишиться обоих, а через неделю после восстановления вновь приплелся к хозяйке с веткой в роговице, Агата решила это исправить раз и навсегда.
На макушке Ящера постепенно формировались новые отверстия, а в них ― глазные яблоки. Потом они начинали медленно сползать вдоль лба к своим нормальным позициям, если расположенные под ними зародыши или собственно функционирующие глаза повреждались. Процесс останавливался у двух больших черных шишек в передней части морды.
Все это казалось важным. Как-то связанным с инсультом.
Ящер не нападал на людей. Он ассоциировал их запах с безопасностью. Зато ел других ящериц, сначала лепикур, а потом, когда сбежал в лес после смерти хозяйки и одичал, лепостричей. Вообще он был всеядным, с улучшенной микрофлорой для переваривания целлюлозы. Иначе его было б не прокормить. Особенно любил тыкву, и вообще все оранжевое. Находил где-то огромных оранжевых бабочек и жрал. А потом играл с