– Убийство, роботоубийство или как хотите, но видеть Главного роботехника нельзя.
– Могу я оставить ему сообщение?
– Можете.
– И ему сейчас же передадут?
– Постараюсь, но гарантировать не могу.
– Прекрасно. У меня несколько пунктов; сейчас я их перечислю. Может быть, вы запишите?
Сисис слегка улыбнулся.
– Думаю, что я способен запомнить.
– Первое: где есть убийство, там есть и убийца, и я хотел бы дать доктору Амадейро шанс сказать что-то в свою защиту…
– Что-о? – сказал Сисис.
У Гремиониса, слушавшего с другой стороны комнаты, отвисла челюсть.
Бейли имитировал ту же легкую улыбку, которая внезапно исчезла с лица Сисиса.
– Я не слишком быстро говорю, сэр? Может быть, вы все-таки хотите записать?
– Вы обвиняете Главного роботехника в том, что он имеет какое-то отношение к делу Джандера Пэнела?
– Наоборот, роботехник. Я должен увидеться с ним именно потому, что не хочу обвинить его. Я не хотел бы поспешно установить какую-то связь между Главным роботехником и обездвиженным роботом на основе неполной информации, а его слова могут все прояснить.
– Вы спятили!
– Ну что же, тогда скажите Главному роботехнику, что спятивший хочет поговорить с ним, чтобы отвести от него обвинение в убийстве. Это первый пункт. Второй: скажите ему, что этот самый спятивший провел детальный опрос художника Сантирикса Гремиониса и говорит сейчас из дома Гремиониса. Третий пункт: вполне возможно, что Главный роботехник, у которого масса дел, не помнит, кто такой художник Сантирикс Гремионис; в таком случае, пожалуйста, скажите, что он живет на территории Института и за последний год делал многие и долгие прогулки с солярианской женщиной Глэдис, живущей теперь на Авроре.
– Я не могу передать такое смехотворное и оскорбительное сообщение, землянин.
– В таком случае, скажите ему, что я пойду прямо в Совет и заявлю, что не могу продолжать расследование, потому что некий Мелун Сисис взял на себя заверить меня, что Главный роботехник Келдин Амадейро не станет помогать мне в расследовании уничтожения робота Джандера Пэнела и защищать себя самого от обвинения в ответственности за это уничтожение.
Сисис покраснел.
– Вы не посмеете говорить такие вещи!
– Не посмею? Что я теряю? А с другой стороны, как это прозвучит для широкой публики? Ведь аврорцы прекрасно знают, что доктор Амадейро – второй после доктора Фастальфа в знании роботехники, и, если доктор Фастальф не виновен, то… надо ли продолжать?
– Вы узнаете, землянин, что законы Авроры против клеветы очень строги.
– Без сомнения, но если доктора Амадейро эффективно оклеветать, то его наказание будет больше, чем мое. Но почему бы вам просто не передать мое сообщение сразу же? Если он объяснит некоторые мелкие пункты, мы обойдем вопрос о клевете или о каком-либо обвинении.
Сисис сказал напряженно:
– Я расскажу все это доктору Амадейро и буду настойчиво советовать ему отказаться от встречи с вами. – Он исчез.
Бейли снова терпеливо ждал, а Гремионис отчаянно жестикулировал и говорил громким шепотом:
– Вы не можете так поступать, Бейли. Не можете!
Бейли махнул ему, чтобы он успокоился. Через несколько минут – они показались Бейли очень долгими – снова появился Сисис, выглядевший очень сердитым, и сказал:
– Через несколько минут доктор Амадейро займет мое место и будет говорить с вами. Ждите!
– Здесь не место для ожидания, – немедленно сказал Бейли, – Я приду прямо в офис доктор Амадейро и там встречусь с ним. – Он сошел с серого круга и сделал Дэниелу знак выключить связь.
Гремионис сказал, задыхаясь:
– Вы не можете так говорить с людьми доктора Амадейро, землянин.
– Могу.
– Он выкинет вас с планеты через двенадцать часов.
– Если я не добьюсь прогресса в своей миссии, меня в любом случае выкинут с планеты за двенадцать часов.
– Партнер Илия, – сказал Дэниел, – боюсь, что мистер Гремионис прав в своей тревоге. Совет Авроры не может ничего сделать, кроме как выслать вас, поскольку вы не аврорский гражданин. Но он может настаивать перед земным правительством, чтобы вас строго наказали, и Земля это сделает. Я бы не хотел, чтобы вы были наказаны.
Бейли тяжело сказал:
– Я тоже не хотел бы, Дэниел, но я должен хвататься за любой шанс. Мистер Гремионис, мне очень жаль, что я сказал ему, что вызывал из вашего дома. Мне нужно было как-то убедить его, и я чувствовал, что он придаст этому факту важное значение. Но ведь я сказал правду.
– Если бы я знал, что вы хотите сделать, я не позволил бы вам вызывать из моего дома. Я уверен, что потеряю свое положение и… – он с горечью добавил: – Что я вам сделал, что вы так обошлись со мной?
– Я сделаю все, что могу, мистер Гремионис, чтобы вы не потеряли свое положение. Я уверен, что у вас не будет неприятностей. Если же меня постигнет неудача, вы можете сказать, что я сумасшедший, что я возвел на вас дикие обвинения, запугал вас угрозами оклеветать вас и поэтому вы позволили мне пользоваться вашей трехмеркой. Я думаю, что доктор Амадейро поверит вам. В конце концов, вы уже послали ему жалобу, что я оклеветал вас, верно? – Бейли поднял руку, прощаясь. – До свидания, мистер Гремионис. Еще раз благодарю вас. Не огорчайтесь и… помните, что я сказал вам насчет Глэдис.
Зажатый между Дэниелом и Жискаром, Бейли вышел из дома Гремиониса, едва сознавая, что снова идет в открытое пространство.
53
Снаружи что-то изменилось. Бейли остановился и посмотрел в небо.
– Странно. Я не думал, что прошло так много времени. Солнце уже зашло.
– Нет, сэр, – сказал Жискар, – до заката еще два часа.
– Собирается гроза, партнер Илия, – сказал Дэниел. – Тучи сгустились, но гроза разразится не сразу, а через некоторое время.
Бейли вздрогнул. Темнота сама по себе не беспокоила его. Ночь как бы ограничивает Снаружи стенами, а это лучше, чем днем, когда во всех направлениях открытое пространство. Но сейчас и не день, и не ночь, и это плохо. Он пытался вспомнить, как было во время дождя, когда он бывал Снаружи. И ему вдруг пришло в голову, что он ни разу не видел снега, и даже не знает точно, на что похожа твердая кристаллическая вода. Описаний было явно не достаточно. Молодежь иногда выходила и быстро возвращалась, визжа от возбуждения, но всегда радуясь, что снова оказалась в стенах Города. Бен однажды пытался сделать лыжи по указаниям какой-то старинной книги и чуть не утонул в белой массе, но и его описания снега были неясными и неудовлетворительными. Но Бейли знал, что снег идет, когда очень холодно. А сейчас было не очень, а просто холодно. Эти тучи не означали, что пойдет снег, но это почему-то мало утешало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});