Читать интересную книгу Леопард из Батиньоля - Клод Изнер

Панамский процесс, разоблачивший финансовые махинации и скомпрометировавший многих парламентариев, подавление беспорядков в Латинском квартале, закрытие Дома профсоюзов — все это стало причиной нарастания недовольства в среде электората, которое вылилось в подъем социалистических настроений. Почти пять десятков депутатов (гедисты, бланкисты, посибилисты,[124] независимые народные избранники), победившие на выборах под социалистическими лозунгами, обращались к народным массам, придавая их чаяниям конкретную политическую форму.

В сентябре начали забастовку шахтеры Нора и Па-де-Кале. Общий заработок, потерянный ими, составил пять миллионов франков; компании понесли убытки в полтора миллиона.

За семь месяцев до этого разразился Панамский скандал. Восьмого марта виновники разорения восьмидесяти семи тысяч вкладчиков предстали перед судом присяжных департамента Сена. Месье Фердинана де Лессепса и его компаньонов обвинили в подкупе депутатов и сенаторов, которые проголосовали за закон, дозволивший Всеобщей компании Панамского канала выпуск облигаций. Многие мелкие вкладчики, обанкротившиеся после приостановления работ и выплат, покончили с собой. Месье Шарль Байо, бывший министр общественного труда, единственный из обвиняемых был признан виновным в лихоимстве и приговорен к пяти годам лишения свободы за коррупцию. Замешанный в этом скандале Жорж Клемансо, «вождь, сплотивший республиканцев», ушел с политической сцены и довольствовался написанием ежедневных передовиц в «Жюстис». Что до героя Суэца, 88-летнего Фердинана де Лессепса, он схлопотал штраф в размере триста тысяч франков и те же пять лет тюрьмы, но кассационный суд отменил приговор, сославшись на право давности. Предприниматель Гюстав Эйфель также получил снисхождение. Панамский скандал таким образом не повлек за собой юридических санкций, несколько незначительных обвинений разбились о процессуальные препоны, на судебных заседаниях затравили пару козлов отпущения, тем и ограничились.

Во Франции, как известно, все заканчивается песней. В Париже был построен концертный зал для исполнителей из кафешантанов — 12 марта «Олимпия» распахнула двери перед благодарной публикой на бульваре Капуцинок.

Насладившись шлягерами, праздные дамы и господа теперь могли после концерта отужинать в двух шагах, на улице Руаяль, у «Максима» — в шикарном ресторане, открытом 7 апреля месье Корнюше. Как отметил Леон Доде в «Подлинном Париже», «великим открытием Корнюше стала эта английская „’s“ при имени, написанном на английский же манер: „Maxim’s“. Назови он свою забегаловку „Maxime“, успех был бы вдвое меньше».

В ноябре в столице вспыхнула эпидемия оспы, парижан и парижанок призвали пройти вакцинацию. Было модно превращать эту процедуру в небольшое торжество, этакий «дженнеровский[125] файф-о-клок» — друзья-приятели назначали встречу в определенный день, в определенный час, во двор городского дома приводили корову, шутники собирались вокруг нее, каждый закатывал рукав, и врач по очереди вкалывал им вакцину, как животным на ферме.

Кстати, о спектаклях. Театр «Водевиль» поставил пьесу «Мадам Сан-Жен», и критика отнеслась к спектаклю далеко не благосклонно. Было заявлено, что господа Викторьен Сарду и Эмиль Моро задались целью показать зрителям «музей моды начала века», а если они хотели создать историческую драму, то в результате получился «театр марионеток». Публика потешалась, глядя на Наполеона, которому наставляют рога, как какому-нибудь обывателю из Батиньоля. Лишь исполнительница главной роли, мадам Режан, заслуженно сорвала аплодисменты.

Биржевые операции привлекали всеобщее внимание. Французы, желавшие вложить свои скромные накопления в ценные бумаги, стабильно приносящие доход, выбирали достойные доверия предприятия. Деньги рекой лились в российские займы.

Обновление Тройственного союза, объединившего Германию, Австро-Венгрию и Италию, вынудило Александра III к сближению с Францией. В октябре в гавани Тулона встала на якорь русская эскадра из пяти военных кораблей под командованием адмирала Авелана. С таким портом приписки на Средиземном море Россия получила возможность использовать флот не только для охраны собственных границ, но и для весьма действенного участия в возможной войне с Тройственным союзом. Теперь, когда русский медведь и галльский петух объединились, Германия могла сколько угодно устраивать парады в Меце, демонстрировать военную мощь в присутствии своего императора, союзных королей и герцогов — Франция тепло приветствовала русских моряков, чье прибытие стало символом сплочения против общего врага. Тридцатого декабря российский дипломат Николай де Жиер вручил французскому послу месье Монтебелло послание, ратифицирующее договор о военной помощи между Парижем и Санкт-Петербургом. Через двадцать три года после поражения в войне Франция снова обрела веру в себя. Все взоры были устремлены на Россию и на русских моряков, которых с большой помпой принимали в Париже 17–24 октября.

А потом они ушли, прекрасные воины. Париж свернул знамена, снял гирлянды. Зато осталась мода на все русское. У бакалейщиков на прилавках появились сладости в упаковках с франко-русской символикой, модные туалеты обзавелись деталями, призванными увековечить память о наших гостях. Меха уже изготовились украсить длинные платья: выдра, куница, ягненок — всем нашлось местечко. А бравые господа все как один заделались казаками.

1893 год был чрезвычайно богат и на всякого рода изобретения, быстро распространялись технические новшества. С 1892 года между Сен-Дени и площадью Мадлен курсирует первый электрический трамвай. Двумя годами ранее в Париже установлено двадцать автоматических распределительных устройств, подающих горячую воду. Наиболее распространенная модель общественной уборной состоит из двух писсуаров, но есть и просторные заведения на пять-шесть мест. Общественные сортиры в городе теперь на каждом углу. На Больших бульварах в них по три писсуара и кладовка с чистящими средствами для служителей.

Франция вводит регистрационные знаки для автомобилей, которые пока что по пальцам можно пересчитать. Открывается первый автомобильный салон, где можно посмотреть на модель Де Диона.[126] Одиннадцатого мая любители велосипедного спорта устремляются на открытый в апреле велодром Буффало, дабы посмотреть, как Анри Дегранж побьет первый в мире рекорд — 32,325 км в час.

Расходы Франции по военному ведомству на боевую технику достигают двух с половиной миллиардов франков. На подводной лодке «Гюстав Зеде» установлен первый перископ. В августе месье Бутан проводит первую успешную подводную фотосъемку. В декабре «Индустриальное обозрение» публикует статью о методе печати фотографии на ткани. Растет число абонентов телефонной сети, и возникает фантастическая идея создания «телефота» — оригинальной системы для передачи цветного изображения на расстояние. Ведется прокладка длинного подземного туннеля, призванного соединить Со и станцию «Люксембург» — предвестие строительства метрополитена.

18 июля — день открытия канала Рубе в Туркуэне, 23 июля другой канал соединяет Нант с морем. Двадцать пятого ноября Сейшелы и остров Маврикия связал с Европой телеграф. Мир становится тесным — до всего рукой подать. Шестого августа открыт для навигации Коринфский канал. Мореходные компании в сотрудничестве с железнодорожными предлагают туристам путешествие вокруг света за шестьдесят четыре дня и просят за это три тысячи сто франков. В Соединенных Штатах на Аляске обнаружено золото, и туда устремляются тысячи охотников за удачей.

15 июля принят закон о бесплатной медицинской помощи. В том же месяце, 25-го, особым декретом введена специальность хирурга-дантиста.

Мунк пишет картину «Крик», Писсаро — «Площадь Пале-Рояль». Четвертого ноября в галерее «Дюран-Рюэль» выставлены сорок шесть полотен Гогена, но, вопреки хвалебным отзывам в прессе, лишь одиннадцать из них найдут покупателей.

Читателям предоставлен выбор произведений на все вкусы: «Город» Поля Клоделя, «Любовное стремление» Андре Жида, «Харчевня королевы Гусиные Лапки» и «Суждения господина Жерома Куаньяра» Анатоля Франса, «Трофеи» Жозе-Мариа де Эредиа (тираж первого издания этого поэтического сборника разошелся за несколько часов), «Порт-Тараскон» Альфонса Доде, «Стихи и проза» Стефана Малларме, «С потайным фонарем» и «Россказни» Жюля Ренара, «Поля в бреду» Эмиля Верхарна, «В саду инфанты» Альбера Самена, «Оды в ее честь», «Элегии» и «Мои тюрьмы» Поля Верлена, «Саломея» Оскара Уайльда, «Доктор Паскаль» Эмиля Золя, «История израильского народа» Эрнеста Ренана, «Космополис» Поля Бурже, «Господа бюрократы» и «Бубурош» Жоржа Куртелина, «Легенда о смерти в Нижней Бретани» Анатоля Лебра, «О разделении общественного труда» Дюркгейма.