— А чегой-то Вы тогда опять сюда припожаловали? — изобразив крайнюю степень удивления на лице спросил у рожи старлей.
— А Вам что, разве не звонили?
— А кто мне должен был звонить?
— Как кто? Генерал-полковник Митрофанов!
— Да нет. Мне такие видные советские военноначальники никогда не звонят. Вот всякая «шелупонь», та докучает постоянно. Вот и сейчас кто-то из «шелупони» звонил, но не представился. Но это точно не Митрофанов. Кто-то ошибся номером. Хотел, видимо, в поликлинику позвонить, насчет здоровья своего члена поинтересоваться: анализы там и всё такое, а попал ко мне. Так что езжайте-ка отсель, любезнейший, и не раздражайте меня. Мне нельзя волноваться. У меня слабое сердце.
Водила отъехал на прежнее место и тут же вновь бросился к индивидуальному телефонному аппарату. К этому времени поток автомобилей, выезжающих для развоза тел видных советских военноначальников окончательно иссяк, и капитан направился в «дежурку» дабы ополоснуть перепачканные дешёвой типографской краской руки и проследовать после этого на честно заработанный завтрак. Но в «дежурке» его вновь поджидали напряженно молчащая трубка и испуганные глаза прапора, безмолвно на неё указывающего своим дрожащим в испуге перстом. Словно заразившись этой непривычной для «дежурок» тишиной, капитан, не говоря ни слова, взял трубку и уже не счесть который раз за эти никак не кончающиеся сутки устало представился:
— Дежурный по автопарку, капитан Просвиров.
— С Вами разговаривает начальник Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения генерал-полковник Митрофанов.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!
— Где моя машина?
— В парке, товарищ генерал-полковник!
— Как в парке?!
— Докладываю, что у Вашего водителя отсутствует оформленный в соответствии с действующими нормативными документами путевой лист и выпустить Вашу машину из парка с таким разгильдяем за рулём я не могу, потому как считаю это должностным преступлением.
— Бестолковость моего водителя — это не Ваше дело! Чтобы через пять минут машина была у моего подъезда! Слышите Вы меня?! Сгною! В Читинскую армию… Пять минут! — раненой белугой взревел явно раздражённый чем-то начальник и бросил трубку.
Капитан ещё некоторое время недоумённо повертел в руках часто пикающую трубку и затем аккуратно водрузил её на рычаги аппарата. «И чего так нервничать? Так переживать? Может у него что-то случилось в семье? Да, нет, по всему видать, что переживает о службе. А чего переживать, собственно? Ну приедешь ты на работу на час позже… Кто же тебя ругать-то будет? Ты же целый генерал-полковник! Это вот если я с утра куда опоздаю, то начинается шоу с вопросами, типа: «Опять проспали? У Вас, что жена молодая?» И улыбочки… А тут-то. — размышлял про себя капитан.
В этот момент в проёме форточки «дежурки» возник глаз прапорщика-помощника (морды лиц у большинства прапорщиков имели такие размеры, что обозреть их сквозь форточный проем было делом нереальным):
— Товарищ капитан, там опять этот подъехал…
— И чего у него с путевым листом?
— Всё по-прежнему.
— Ну и пусть себе катится на прежнее место.
— А как же Вы? Может всё-таки выпустить этого поганца?
— А что я?
— Как это что? Я даже на улице слышал, что Вам Читой угрожали…
— Ну, если после каждой угрозы заполнять штаны не переваренным до конца содержимым желудка, то службу надо немедленно прекращать. А у меня, ко всему прочему ещё и желудок пуст… И рад бы обосраться, да нечем. Со вчерашнего дня во рту даже маковой росинки не побывало. Пойду-ка я, пожалуй, чего-нибудь клюну.
— Нет-нет, товарищ капитан, пожалуйста, не уходите. Сейчас здесь такое может начаться! — глаз прапорщика умоляюще мигал из форточки капитану.
— И что теперь? Умирать от голода? Мне теперь здоровье для службы в Чите надо копить. Туда ведь ещё попробуй-ка, доберись… А ещё столько служить до пенсии…
Капитан, конечно же, и не собирался никуда уходить до разрешения возникшей ситуации, но поддержание прапоров в состоянии напряжения входило в его служебные обязанности. Их всегда надо было держать в тонусе. Отсутствие карьерной мотивации постоянно подталкивало многих представителей этой категории военнослужащих к различного вида, расслаблениям, наносящим прямой ущерб строгой военной службе. Капитан посмотрел на часы. Обещанные пять минут спокойной жизни истекли. На столе разбуженный электрическим сигналом вновь призывно заверещал телефон. Сергей поднял трубку и представился. В трубке некоторое время что-то трещало и всхлипывало, а затем в ней внезапно всё смолкло и раздался чей-то незнакомый металлический голос:
— Товарищ капитан, доложите, где находится моя машина?
— С кем имею честь?
— Не ёрничайте, капитан!
— Ну, во-первых, не «капитан», а товарищ капитан, а во-вторых, с подобным вопросом к дежурному обращается очень большое количество заинтересованных лиц, и я не имею возможности различать их всех по голосам. Тем более, что Ваш голос я слышу впервые, хотя интонации довольно знакомые. Так что, извольте представиться.
— Гх-м, генерал-полковник Митрофанов. — Каким-то упавшим (и враз ставшим похожим на человеческий) голосом ответила трубка.
— Товарищ генерал-полковник! Докладывает дежурный по парку капитан Просвиров: Ваша машина находится в парке по причине не готовности к рейсу!
— Товарищ дежурный, Вы понимаете, что я опаздываю на совещание к Главкому? — голос генерала приобрёл обречённо-просительные оттенки.
— Никак нет, впервые об этом слышу, но сути дела это не меняет: машина не может быть выпущена из парка.
— Вот сейчас опоздаю, и что я буду ему объяснять? Что какой-то капитан не выполнил моего прямого указания?
— Ну, опять же, не «какой-то капитан», а товарищ капитан. А что касается невыполнения прямых указаний, то я в данный момент подчиняюсь дежурному по гарнизону, а он мне по Вашему поводу ничего ещё не говорил. Кроме того, в данный момент я имею дело не с живым военноначальником, а с неким голосом из телефонной трубки. Вот Вы представляетесь генерал-полковником, а на самом деле Вы вполне можете быть агентом вражеских спецслужб, готовящим какую-нибудь диверсию на наших дорогах. Кстати, перевернувшийся недавно самосвал — это не Ваших ли рук дело? — неожиданно даже для себя вдруг перешел в наступление капитан, глубоко уязвлённый определением «какой-то».
— Какой ещё самосвал? Вы что там, бредите? — оторопело произнесла трубка.
— Вот-вот, я всё больше убеждаюсь что Вы — агент. Про случай с самосвалом у нас знают все. В том числе и Главком. А Вы вот не знаете. Вас, что, только что забросили? Забросили и не проинформировали насчёт самосвала? — несло дальше Сергея.
— Да вы что? Вы, наверное, пьяны?! — Голос в трубке уже был полон озабоченности.
— Не наверно, а точно. Выпил, знаете ли, с устатку, а закусить ещё не успел: никак на завтрак попасть не могу. Так что Вы правы: дежурный пьян. И это правильно. А как ещё можно нести службу в этом автопарке? Когда все кто попало беспрерывно звонят и невесть что требуют. И всё время грозятся куда-то сослать. Я за сегодняшний день уже и под Читой, и под Оренбургом послужил. Так что без стакана здесь никак нельзя — через полчаса можно погибнуть от стресса.
На последнюю тираду капитана телефонная трубка отозвалась возмущенными короткими гудками. «Ну вот, обиделся. Трубку бросил. Теперь, наверное, уже никогда мне не позвонит, — с грустным облегчением подумал капитан. — А чего обижаться? Целый генерал-полковник, а своего водителя как следует «построить» не может. Ну, ладно, это их «семейные» дела. Пойду я всё же позавтракаю». С этими мыслями Сергей покинул «дежурку» и двинулся в сторону столовой. Но не успел капитан сделать и пяти шагов, как у ворот парка, по-детективному скрипя тормозами остановилась «Волга» самого страшного для капитана начальника — генерала Белухи. Из неё выскочил явно чем-то перепуганный генерал и набросился на Сергея.
— Вы что? Это же генерал-полковник! Это же начальник нашего самого Главного штаба!
— Этого я не могу знать. Лично не знаком, а голос у абонента довольно подозрительный. Вражеский, можно сказать, голос. И про самосвал ничего не знает.
— Какой ещё голос? Причём тут самосвал? Вы почему машину не выпустили?
— На путевом листе отсутствует подпись начальника КТП, товарищ генерал!
— А на хер она там нужна?!
— Так Вы же меня вчера сами до синевы инструктировали…
— Молчать! Где машина?
— Я здеся, — пискнул из-за ворот парка вновь подъехавший к ним боец.
— Выпускайте!
— Одну минуточку, товарищ генерал, — капитан вырвал из рук водителя злополучную «путёвку» и протянул её генералу, — распишитесь, пожалуйста.
— Я? За какого-то прапорщика?