исполкома Ленинградского городского совета (вице-мэром).
Основные фигуранты Ленинградского дела. 1949 год
Шестеро главных обвиняемых были расстреляны 1 октября 1950 года, трое других получили длительные сроки. Но на этом дело не кончилось. После разгрома «центральной группы» взялись за других ленинградских руководителей и тех, кто ранее занимал здесь ответственные посты. Всего по «Ленинградскому делу» было осуждено двести четырнадцать человек (шестьдесят девять основных обвиняемых и сто сорок пять их родственников); двадцать шесть человек приговорили к высшей мере наказания, кроме того, двое подследственных умерли в тюрьме до суда. В дополнение к этому в Ленинграде и области было освобождено от работы и исключено из ВКП(б) более двух тысяч человек.
30 апреля 1954 года Верховный суд СССР пересмотрел «Ленинградское дело» и реабилитировал всех, кто проходил по нему. А 3 мая Президиум ЦК КПСС (так в то время называлось Политбюро) принял окончательное постановление «О деле Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других», в котором говорилось, что «дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других в измене Родине, контрреволюционном вредительстве и участии в антисоветской группе было сфальсифицировано во вражеских авантюристических целях бывшим министром госбезопасности СССР, ныне арестованным Абакумовым и его сообщниками», которые представили в таком виде «факты нарушений государственной дисциплины и отдельные проступки» обвиняемых.
Но дело не столько в Абакумове, сколько в соперничестве в высших эшелонах власти. Большинство историков считает «Ленинградское дело» следствием противоборства между группировкой Андрея Жданова, бывшего первым секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) с декабря 1934 по январь 1945 года, а на момент смерти в 1948 году занимавшего должность секретаря ЦК ВКП(б), и группировкой, возглавляемой секретарем ЦК ВКП(б) Георгием Маленковым и заместителем председателя Совета Министров СССР Лаврентием Берия.
С 30 ноября 1962 года по 21 мая 1963 года в Ленинградском городском суде слушалось дело о нарушениях в тресте «Ленминводторг», осуществлявшем розничную торговлю минеральными водами, пивом, алкогольными и безалкогольными напитками. По обвинению в обмане покупателей, взяточничестве и хищении государственного имущества было привлечено более пятидесяти человек.
Покупателей обсчитывали, обвешивали, недоливали им напитки, которые разбавлялись или фальсифицировались (дешевое вино переливали в бутылки из-под дорогого). Советские покупатели не были избалованы изобилием и хорошим обслуживанием. Что с того, что пива недолили на палец, а колбаса на бутерброде чуть толще бумажного листа? Главное, что пиво свежее и очередь небольшая… От контрольных инстанций, начиная с ОБХСС[111] и заканчивая лабораторией продовольственных экспертиз института советской торговли имени Ф. Энгельса, откупались регулярной «данью» и такую же «дань» ежемесячно выплачивали директору «Ленминводторга» Цветкову. К «сотрудничеству» привлекли даже ответственного секретаря газеты «Смена», который не давал хода письмам граждан, сигнализировавших о нарушениях.
Хранение незаконно нажитого добра представляло в советские времена серьезную проблему. На счёт в сберкассе много не положишь, потому что вызовут и спросят: «Откуда у вас, гражданин, при зарплате в сто пятнадцать рублей и наличии троих иждивенцев, лежит на книжке[112] десять тысяч?» Можно было, конечно, завести книжку не на свое имя, а «на предъявителя», но и это не решало проблему, поскольку подобные вклады находились на особо внимательном контроле. Оставался один метод – прятать деньги (а лучше – драгоценности) в тайниках. Те, у кого были дачи, складывали добро в стеклянные банки, закатывали их крышками и зарывали в землю. Если добра было очень много, складывали его в бидоны.
Статьи из газеты о Ленинградском деле и об открытии Всероссийской оптовой ярмарки. 1949 год
В отличие от «Ленинградского дела», «Дело «Ленминводторга» в газетах не освещалось, информация о нём распространялась исключительно через «сарафанное радио». С идеологической точки зрения невозможно было предать широкой огласке факты масштабных систематических злоупотреблений, совершаемых лицами, занимающими руководящие посты и являющихся членам партии (к тому времени от громких кампаний по обличению «скрытых врагов» перешли к выявлению «отдельных недостатков»). В 1963 году ленинградцы успели порадоваться качеству продаваемых в городе напитков и тому, как честно их наливали, а затем новые руководители освоились, договорились с новыми контролёрами и всё вернулось на круги своя. Для советской торговли обман покупателя и торговля дефицитными товарами в обход прилавка были основой бытия. Желающие погрузиться в атмосферу советской торговли могут посмотреть комедию «За витриной универмага», снятую режиссёром Самсоном Самсоновым в 1955 году.
Новые ленинградцы
В 1961 году на XXII съезде Коммунистической партии Советского Союза её первый секретарь Никита Хрущев объявил, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», который обещалось построить через двадцать лет. Разумеется, все здравомыслящие люди понимали, что коммунизм – это утопия, точно такая же, как и советский социализм, который на деле был государственно-номенклатурным капитализмом. Но шестидесятипятилетний Первый секретарь прекрасно понимал и то, что через двадцать лет отчитываться за невыполнение принятой в 1961 году программы будет другой руководитель государства. При таком раскладе почему бы и не помечтать?
Кадр из трёхсерийного фильма «Поднятая целина». Сцена в поле. 1961 год
Основой советской идеологии на пути к торжеству коммунизма стала идея «нового советского человека», идеального носителя советских ценностей, сочетающего «правильные» политические представления с «правильно» развитым духовным миром. Ленинград, как «колыбель революции», стал одной из главных площадок по созданию такого человека, кузницей новой советской молодежи.
Собственно, ничего нового в создании «нового человека» не было – на эти «грабли» уже наступали в двадцатые годы и ощутимых успехов не добились – «обывательские черты», «мещанские устремления» и прочие «пережитки буржуазного прошлого» не удалось искоренить, несмотря на все старания. Неудачи списали на «несознательность» людей, рождённых при «старом режиме» (простите за такое обилие штампов, но без них никак не обойтись). Надежда была на то, что люди, родившиеся при социализме, никаких «пережитков» не унаследуют и вырастут «настоящими строителями коммунизма», которые сверяют свои поступки с Моральным кодексом строителя коммунизма, принятого на XXII съезде КПСС. Этот кодекс включал в себя такие положения, как преданность делу коммунизма, добросовестный труд на благо общества, высокое сознание общественного долга, коллективизм, нетерпимость к врагам коммунизма, братскую солидарность с трудящимися всех стран и пр.
К принятию и насаждению Морального кодекса подтолкнула молодежная субкультура стиляг, первая субкультура в СССР, возникшая в конце сороковых годов, еще при жизни Сталина. Стиляги были приверженцами западной манеры одеваться (которая у них приобретала гипертрофированно-гротескные формы), западной музыки (в первую очередь – джаза) и манеры поведения, о которой они судили по демонстрирующимся в СССР иностранным фильмам и иностранным журналам. Составить представление об этой