скучно лежать просто так после операции, – говорит Дог, ставя на кровать картонный пакет. – Принёс тебе кое-что.
– Хм… Что там?
– Открой.
Дог отходит к кулеру, чтобы нацедить себе воды в одноразовый пластмассовый стаканчик. Не глядя, ныряя рукой в пакет, извлекая на свет… чепчик?
– Не понял… – через секунду на свет появляется клубок пряжи и пара вязальных спиц. Я сминаю их в кулаке! – Что это, блять, такое?!
Мой голос полон злобы и бешенства. Дог ловит большой ярко-оранжевый клубок пряжи. Он жутко доволен своей шуткой и громко смеётся.
– Лысый, в больничном платье…
– Это рубашка. Они у всех здесь одинаковые!
– Тем не менее, ты напоминаешь мне бабулю! – смеётся Дог.
– Да пошёл ты! Вон! Я тебя увольняю!
– Тебя хочет увидеть ещё кое-кто, – Дог сразу же меняет свой тон на серьёзный. – Я запущу её.
– Нет! Стой! Блять. Дог… Ублюдок! – шиплю другу вслед.
Я лежу в кровати. Меня подготовили к операции. Но сейчас в вену воткнута капельница. Какой-то лечебный раствор. Последний этап перед тем, как мне вскроют черепушку!
В палату входит Анна. От стыда мне хочется залезть под одеяло. Или лучше – провалиться под землю. Я был против того, чтобы она дежурила в коридорах больницы всё то время, что я буду на операции. Это сложная и очень длительная процедура. Я не хотел, чтобы Анна видела меня немощным и в таком состоянии, как сейчас.
– Я запретил тебе появляться здесь.
Говорю резче, чем хотел. Анна беременна. Её не стоит расстраивать, но я начну нервничать ещё больше, зная, что она переживает за меня.
– Ты ещё не понял, что твои запреты на меня не действуют?
Анна подходит ко мне близко-близко. Она не обращает внимания на моё больничное одеяние и на голову, бритую налысо. Она смотрит только мне в глаза. Наклоняется и целует меня в губы. Очень нежно и сладко, осторожно… Как будто ласкает и дарит мне всю нежность, что у неё есть.
Я дышу через её губы. Это то, что мне нужно. Чистый глоток кислорода и надежды. Оторвавшись от пухлых, сладких губ Анны, я замираю, глажу ее по нежной щеке.
– Я тебя люблю, – говорю торопливо, словно боюсь не решиться повторить самых главных слов. Но едва произнёс их, как мне стало гораздо легче. Нахожу ладонь Анны и кладу на свою грудь. Поглаживаю тонкие пальцы. – Я говорю тебе о любви непростительно редко. Всего второй раз. Но это давно сидит внутри…
Провожу ладонью по лысой голове. Накрывает страхом, что мне будут сверлить череп, а я ничего не смогу с этим поделать.
– …Что бы ни случилось, я люблю тебя, Анна. Хочу иметь семью с тобой. Настоящую. Дружную. У меня такой никогда не было. Но ты же меня научишь?
– Конечно, – она смахивает слезинки с ресниц. – Мы вместе будем счастливы. Просто поверь. Я хочу этого больше всего.
– Скажи, что любишь.
Мои слова звучат как вымогательство. Но я хочу услышать эти слова от Анны, как заговор на удачу.
– Люблю тебя, – говорит уверенно. – Очень сильно люблю. Больше всех на свете.
Мы снова целуемся. Что-то говорим друг другу. Слов не разобрать, но ясно, что мы откровенны сейчас и не прячем чувств.
– И ещё одно… – Анна отстраняется и вкладывает мне в ладонь крошечный прямоугольник. Это чёрно-белый снимок УЗИ. – Наш малыш, – с нежностью и любовью произносит Анна. – Хочу, чтобы ты взял его. На удачу. Люблю!
Я слышу лёгкий стук по двери. Медсестра зовёт меня по имени и просит посторонних покинуть палату.
– Ты же не будешь торчать в коридоре, правда? – спрашиваю я.
– Разумеется, нет! – с энтузиазмом отвечает Анна, добавив шёпотом: – У меня есть одноместная палата. Я буду ждать тебя с комфортом, Хантер. Эпилог
Есть несколько вещей, которые не поддаются изменению со временем. Это упрямство Хантера и его нежелание посещать больницы.
Прошло два года с момента операции. Моему мужу предписано посещать врачей один раз в полгода, чтобы проверять состояние организма. Операция прошла очень успешно. Хантер вылечился. Но всё-таки врачи рекомендуют обследоваться. Каждое обследование – это небольшая война и столкновение характеров. Хантер упрямится, но в итоге сдаётся. Требует, чтобы я в этот момент сидела дома, занималась детьми или ресторанами. Но я упрямая не меньше него. Поэтому на обследования мы ходим вместе.
Сейчас настал момент, чтобы выслушать заключение эксперта. Но Хантер снова пытается оградить меня от этого. Он – мой защитник. От всего… Даже от самого себя пытается защитить. Люблю его за это чрезмерно!
Врач долго и пристально изучает данные анализов, вчитывается в строки медицинской карты и только потом говорит спокойным уверенным тоном:
– Вы здоровы. Абсолютно…
Мы выдыхаем одновременно с облегчением. Хантер находит мою ладонь и переплетает пальцы с моими. Он делает это неосознанно и лишь спустя мгновение поворачивается ко мне с едва заметной улыбкой на губах.
Выбравшись из здания клиники, он подхватывает меня на руки, начиная кружить. Я зажмуриваюсь на миг от счастья, но потом распахиваю глаза и вглядываюсь до боли в лицо любимого мужчины.
– Хочу украсть тебя на сегодняшний вечер. И на эту ночь.
– Ты спрашиваешь разрешения? – удивляюсь.
– Всего лишь переживаю, чтобы Макс не капризничал без тебя, – с теплом в голосе произносит Хантер.
Он всегда меняется, когда говорит о своём сыне. Чужие люди не замечают этого, но я чувствую, как его голос становится мягче и заботливее.
Я чувствую Хантера так хорошо, потому что люблю его всей душой. Сейчас наша семья состоит из четырёх человек – я, Хантер, маленький Хани и наш общий с Хантером сын – Макс.
– Думаю, с Максом неплохо справится няня. Можешь похищать меня.
– Я буду делать с тобой разные вещи, – обещает Хантер низким хриплым голосом. – Очень непристойные вещи.
– С тобой я согласна всё.
– Потому что любишь? – уточняет Хантер небрежным тоном, но я вижу, как в глубине его глаз горит пламя любви.
– Потому что люблю, и мои чувства