он весь поломался, весь. У него и рука была сломана, и ребра. Он так кричал, так кричал! Даже водку пить не смог!.. И еще мальчишка – не знаю, как его зовут – кучерявенький такой, румяный, словно девушка. У него что-то со спиной случилось, разогнуться не мог.
– Значит, выжило четверо? – спросил я.
– Если считать и меня тоже, то четверо… – подтвердила Тетя Алла.
Крот снова стал ходить вокруг костра, погруженный в тягостные мысли. Какие выводы так испортили ему настроение? Может, он ужаснулся тому, сколько едоков вдруг свалилось ему на голову? В отличие от него, Марго этот вопрос вряд ли волновал. Она смотрела на кардиолога как на экран телевизора, по которому шли новости, и диктор рассказывала о крушении самолета. Такие события! И она в центре их!
– Акулов такая умница! – продолжала кардиолог. – Он смог подняться по скале, а потом вытащил всех нас. Мы с ним перебинтовали и Илью Тимофеевича, и мальчика. Потом решили так: Акулов пойдет за помощью, а я останусь с ранеными. Хорошо, что уцелела кое-какая еда и водка, так что можно было беспрерывно дезинфицироваться…
Она замолчала, чтобы перевести дух. Мне трудно было сохранять спокойствие, выдерживая эту паузу. Я знал, что случилось с Ильей Тимофеевичем. Значило ли это, что такая же участь постигла и кудрявого парня? Я надеялся получить ответы на все свои вопросы, дослушав кардиолога до конца. Крот зачем-то приволок свой рюкзак, который лежал поодаль, и лег на гальку, положив на него голову. Марго подсела ближе ко мне, нащупала в темноте мою руку и стала теребить мои пальцы.
– Ночь прошла относительно спокойно, – рассказывала дальше Тетя Алла. – Но я почти не спала. Обхаживала своих мальчиков, как наседка цыплят. То одному попить, то другому рану перевязать. Илья Тимофеевич вдруг жену свою вспомнил и плакать начал. Уж как я его успокаивала! С трудом водкой его отпоила, и только тогда он смирился и немного поспал. Утром я их всех накормила, правда, мальчик тот почти ничего не ел, ему плохо было. А Илья Тимофеевич ничего, даже встал разочек, чтобы в туалет сходить. А я всё хлопочу, хлопочу. И понадобилось мне за водой сходить к роднику – Акулов нашел родничок где-то неподалеку. Взяла я бутылку и пошла. И вдруг на полпути я почувствовала слабость – ведь ночью я почти не спала – вот и прилегла под кустиком и сразу потеряла сознание. А потом глаза открываю, и сразу мою голову пронзает мысль: а как же там мои мальчики, мои деточки? Я бегом назад… Ох, опять руки трясутся! Ну что ты с ними сделаешь? Нервы, нервы…
Крот сделал вид, что не понял намека, и не пошевелился.
– Возвращаюсь я, – рассеянно произнесла Тетя Алла, будто забыла, что было дальше, – возвращаюсь… Бегу во весь дух, кусты ломаю… аж сердце зашлось…
– Да что ж вы так тянете! – вдруг не выдержал Крот, резко поднялся и уперся тяжелым взглядом в глаза Тети Аллы. – Заснуть можно от вашего рассказа! Что вы увидели, когда вернулись! Отвечайте коротко и по существу!
– Хорошо, – негромко ответила Тетя Алла. – Я вернулась… а моих мальчиков и след простыл.
– Куда ж они могли деться, раненые-то? – усмехнулся Крот. – Может, вы не на то место вернулись? Может, у вас после потери сознания наступил делириозный синдром, и вы утратили пространственную ориентацию? И почесали через лес напролом, а раненые так и остались в лесу?
– Нет, я не ошиблась, – прошептала Тетя Алла и перевернула кружку над открытым ртом, пытаясь вытряхнуть из нее последнюю каплю. – Я хорошо помню ту полянку.
– Да мало ли что с вашей головой могло случиться после такого потрясения! – махнул рукой Крот и снова лег. – Плюс к этому неожиданные потери сознания, регулярная дезинфекция…
– Как знать, как знать, – пробормотала Тетя Алла.
– Постойте! – вмешался я, обратившись к ней. – Как долго вас не было рядом с ранеными?
– Я часы не люблю носить, – ответила Тетя Алла, растягивая звуки и поглаживая покрытое синяками и царапинами запястье. – Счастливые времени не замечают… Может быть, часика два. Или три.
– Или четыре, – добавил Крот, глядя в звездное небо. – А может быть, пять. Уложите ее спать, Кирилл! Уверяю вас, что утром мы услышим этот же рассказ в совершенно иной интерпретации. Я больше чем уверен, что она случайно или с умыслом оставила этих несчастных в лесу. Какая ей радость сидеть с немощными мужиками, дожидаясь помощи, если на финише ждет своего хозяина чемоданчик с тремя сотнями тысяч баксов?
– А что это вы ее по себе равняете? – неожиданно заступилась за Тетю Аллу Марго. – Думаете, если вы хотели меня в лесу оставить, значит, каждый из нас на такую подлость способен?
– Да молчите уж! – махнул рукой Крот. – Только вашего мнения здесь не хватало! Тоже мне, защитница нашлась.
– А что вы мне рот затыкаете? – вспылила Марго, вскакивая на ноги. – Вас послушать, так кругом одни негодяи!
– Нет, не все! – ответил Крот и, повернув голову, посмотрел на Марго. – Не все. Но они, к сожалению, всё-таки есть. Думаете, я не знаю, куда подевались примус, продукты и фляжка? Это ведь вы подбили Кирилла на то, чтобы сбежать из лагеря! Да, я предлагал отправить вас в деревню. Но делал это открыто. А вы, моя милая, действовали тайно, подло.
– Это было мое решение – уйти из лагеря, – вставил я, заступаясь за Марго.
– Это вам только так кажется! – отмахнулся Крот. – Мужчина, которому… э-э-э… В общем, умная и хитрая женщина умеет так навязать свое решение мужчине, что он будет искренне уверен, что это его личное решение. А Марго, вынужден признать, достаточно умная и достаточно хитрая особа.
– Увы, не достаточно! – возразила Марго. – Была бы умной, так не слушала бы сейчас ваши речи, и не видела бы вашу омерзительную физиономию.
– Ребятки! – взмолилась Тетя Алла. – Мальчишки! Ритуля! Ну перестаньте ссориться. Я вас всех люблю. Вы все – славные, добрые ребята!
– Особенно Лобский славный и добрый, – едко произнесла Марго. – Вам, тетенька, давно бы пора научиться разбираться в людях.
– Какая же я тетенька? – обиделась Тетя Алла. – Да, я не скрываю своего возраста, мне уже за тридцать. Но моя душа еще не успела зачерстветь и загрубеть, и я вижу в людях только хорошее.
– Мне бы научиться этому искусству, – пробормотал Крот. – Просто любопытство разбирает: что бы я увидел у вас или, скажем, у Марго?
– Лучше научитесь искусству видеть собственное ничтожество, – посоветовала Марго. – На начальном этапе обучения могу бесплатно помочь.
Эта мелкая и ленивая перебранка топила возможность быстро разобраться в