Поэтому она не доверяла ему и не любила его. То немногое сокровенное, что у нее было — несколько месяцев, которые и составляли всю ее жизнь, — она берегла для себя.
Я ведь даже не знаю, могу ли по-настоящему полюбить, пока снова не стану полноценной женщиной, подумала она. Впрочем, даже если бы и могла, кто бы это мог быть? Я же никого не знаю, но хотела бы узнать; мне так хочется узнать, что при этом чувствуешь.
Она вспомнила, как встречала Макса, когда он вернулся к ней после первой командировки. Она была уверена, что любит и хочет его, и счастлива оттого, что она его жена. Но такое ощущение было у нее всего лишь раз; больше она ничего подобного уже не чувствовала.
Значит, если я на самом деле когда-то любила его и доверяла ему, — а так и должно было быть, если я вышла за него замуж, — то теперь это прошло.
— Ты что-то совсем притихла, — сказал Макс, когда они катились по дороге, ведущей на вершину холма, к их дому.
— Столько всего, о чем нужно подумать, — неопределенно ответила она.
— Ладно, а сейчас давай подумаем об обеде. Ты не хотела бы поехать в Гу? В последний раз, когда мы были в «Бартавель», тебе там понравилось.
— Ах, очень! Да, это было бы чудесно. Хотя, если мадам Бессе уже принялась готовить обед, ехать, пожалуй, не стоит.
— Не беспокойся, я позвонил ей из Экса.
— Вот как! Значит, ты заранее все наметил?
— Мне хотелось, чтобы у нас был сегодня особенный день. Я уезжаю завтра на неделю.
— Куда?
— В Марсель и Ниццу.
— А мне нельзя поехать с тобой? Я не была в этих городах.
— Я бы с удовольствием взял тебя с собой. Так не хочется расставаться на целую неделю. Но мы бы все равно не смогли побыть вместе — у меня там встречи с утра до вечера. К тому же я хочу показать тебе эти города по-своему, когда у нас будет много свободного времени. Скоро, когда я кончу с делами и буду думать только о тебе, мы туда съездим. — Поставив машину в гараж, он выключил двигатель и прижал ее к себе. — Сабрина, я люблю тебя, ты это знаешь. Если бы я мог изменить свою жизнь и все время быть с тобой, я бы так и сделал. — Крепко обхватив ее за плечи и сжав грудь, он целовал ее, и она почувствовала, что слабеет в его объятьях. Стефани не стала противиться; это было проще, чем без конца задавать самой себе вопрос, на самом ли деле она хочет любить его, и гораздо, гораздо проще, чем сказать ему, что она еще хочет об этом подумать. Ее разгоряченное тело потянулось ему навстречу, несмотря на то, что в глубине души она оставалась холодной и отрешенной. Когда они поднимались по лестнице к нему в спальню, она твердила себе, что приходится ему женой, он заботится о ней, и она должна ему быть за это благодарна. Она понимала, тут что-то не так, но не стала задумываться; об этом можно будет подумать позже, когда он уедет.
Пока Карлос Фигерос на полной скорости гнал небольшую моторку в открытое море мимо парусников, моторных лодок и яхт, Макс смотрел на удаляющийся берег Ниццы. Моторка плавно покатилась на волнах: на море была легкая зыбь.
— Теперь нам никто не помешает, — сказал Фигерос, заглушая мотор. — Что ты мне привез?
— Перечень грузов, которые нужно отправить. — Макс достал из внутреннего кармана дождевика кипу бумаг. — А ты мне должен…
— Деньги за последнюю партию контрабанды, которую мы отправили. Плюс отчет о пожертвованиях. — Порывшись в кармане, он извлек конверт, которыми обычно пользуются для отправки деловой корреспонденции, и крохотную записную книжку, свободно умещавшуюся у него на ладони. Он отдал конверт Максу.
— Здесь восемьдесят пять тысяч франков.
— А сколько передано в виде пожертвований?
— Макс! — Фигерос обиженно выпятил губы. — Ты что, думаешь, я тебя обманываю? Пожертвования составили восемь тысяч пятьсот франков. Десять процентов от всей суммы. Разве не ты сам отдал такое распоряжение? Десять процентов от причитающейся тебе доли — людям священника, остальное тебе.
Макс протянул руку, и Фигерос вложил в нее записную книжку. Листая крошечные страницы, он прищурился, чтобы разобрать записи бисерным почерком.
— Гватемала, Гаити, Чили. В Африку на этот раз ничего не передавали?
— Нет, ни в Африку, ни в Россию, ни в Восточную Европу, ни на Ближний Восток, ни в Китай. Отец Шалон сказал, что не хочет, чтобы мы слишком уж разбрасывались деньгами, он говорит — это почти то же, что вообще ничего им не дать. Ты думаешь, нужно делать по-другому?
— Нет, здесь последнее слово за отцом Шалоном. Как он скажет, так и делайте. — Не пересчитав, он сунул конверт с деньгами в карман, потом, вырвав из записной книжки страничку, прочитал, опустил ее туда же и передал Фигеросу кипу бумаг.
— Вот график поставки грузов. Начиная со следующего месяца, с первого мая и до конца июля включительно. Надеюсь, ты справишься.
Фигерос не торопясь перелистывал страницы, вчитываясь в каждую строчку. Макс смотрел на парусник неподалеку от них: четверо молодых людей упражнялись в умении ставить треугольный парус. Ему не терпелось вернуться на берег, но он старался не показывать виду. Карлос Фигерос ему слишком нужен.
— Здесь не указано, сколько нужно отправить в Англию, — наконец произнес Фигерос.
Макс взял бумаги обратно.
— Должно быть указано. Прежде чем печатать эту страницу, я поручил секретарше все выяснить. Когда вернемся на берег, я с ней поговорю.
— Ее нет.
— В офисе? Ты проверял?
— Перед встречей с тобой я утром заходил ее проведать. Дверь офиса была заперта.
— Это не значит, что сейчас ее там нет. Она еще ни разу не прогуливала. Ладно, давай вернемся и выясним. Если она заболела, можно будет ей позвонить или зайти к ней домой.
— Хорошо. — Фигерос запустил мотор. Слегка задрожав, лодка рванулась вперед и, описав широкий полукруг, направилась к берегу. Они принялись лавировать среди других лодок, и Максу вспомнилось, как он в последний раз был на борту моторной лодки. Тогда они на полном ходу неслись из Монте-Карло в Ниццу, Сабрина истекала кровью и была без сознания, а позади остались затонувшие обломки его яхты. Оттуда опасность нам больше не грозит, подумал он; считается, что нас уже нет в живых.
Сойдя на берег, они с Фигеросом пошли на склад компании «Лакост и сын», находившийся в конце причала. Офис располагался в небольшом здании, примыкавшем к нему сбоку. Макс повернул ручку двери, но она оказалась заперта.
— Любопытно, — пробормотал он и достал ключ. В комнате было сыро и душно, на столе пусто, папки с документами заперты на ключ в ящиках, на книжных полках аккуратно расставлены телефонные справочники, атласы и карты. Макс посмотрел на настольный календарь.