Читать интересную книгу Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— Неужели не находилось другого кандидата? — спросил я.

— Почему же, находились. Хотя бы тот же Батурин. Я очень хотела оставить его работать у нас, — но только ведь он заупрямился, ушел. Встречались еще некоторые, но они тоже уходили на другую работу. А отдавать свою должность первому попавшемуся я не собиралась. Ведь работа с детьми требует к себе особого внимания, не каждый может быть директором школы. Вы спросите — почему я была так уверена в себе? Отвечу. Мой покойный муж в свое время был хорошим другом тогдашнего министра образования. Все инстанции, включая ГорОНО, ОблОНО и так далее открыто прислушивались к моим советам, а многие из их работников иногда меня даже и побаивались. Это в последнее время все поменялось, перевернулось с ног на голову, но все равно при нынешней власти мне все же иногда удалось поставить на свое место того человека, которого я хотела.

Зинаида Васильевна гордо подняла голову и нахмурила свои мохнатые брови.

— Давайте вернемся к вашей «сладкой четверке», — предложил я, — уж очень она меня заинтересовала.

— Ах, да, — улыбнулась Суконникова, — о девочках, значит… Эти трое увидели, что новенькая хорошо учится, что она — круглая отличница, не имеющая друзей, и решили затащить ее в свой порочный круг. Естественно, что Томочка согласилась с ними дружить. Она легко вошла в их «коллектив», стала посещать организованные ими вечеринки, но учиться продолжала не хуже, чем раньше. Когда я об этом узнала, то поняла, что такая дружба добром не может кончится. В отличии от своих новых подруг, Тамара никогда не встречалась с парнями и очень себя берегла. Она занималась вместе с ними в спортзале гимнастикой, даже участвовала иногда в организованных ими драках, но никогда не позволяла себе близких отношений с мальчиками. Однажды девчонки вошли в конфликт с местной уличной шпаной, которую возглавлял Павел Ишаченко, тоже бывший ученик нашей школы. От этого двоечника и хулигана я в свое время еле избавилась. К девятнадцати годам он смог закончить только восемь классов и ушел из школы по собственному желанию. Но зато на улице преуспел как нельзя лучше. Со своими дружками он нагло грабил газетные киоски, а иногда даже и обворовывал прохожих. Не знаю, что послужило причиной, но однажды девчонки поймали его в темном дворе и жестоко избили. Потом поступили подобным образом с некоторыми из его друзей. Не в состоянии справиться с остальными, Ишаченко решил отомстить самой слабой из них — Тамаре. Он подкараулил момент, когда та задержалась в спортзале, пьяный пришел в школу, избил вахтершу, и, пробравшись в спортзал, нагло изнасиловал девушку. Для всего нашего коллектива это была страшная катастрофа. Я тогда уже приготовилась полететь вольной птицей и с должности, и из партии, но опять же помогли мне мои старые связи. Ишаченка, естественно, посадили в тюрьму, а Тамара несколько месяцев подряд ходила сама не своя. Я все же помогла ей закончить школу с золотой медалью и поступить в педагогический ВУЗ. Но дело не этом. Отношения между девушками с того злополучного дня в корне изменились. Тамаре пришлось сделать операцию, после которой она не могла в будущем иметь детей. Она полностью отвернулась от окружающих и перестала с кем бы то ни было общаться. С того момента их компания и распалась, — каждая из девочек стала жить как бы сама по себе. Они, конечно, общались между собой, но все общение, по моему мнению, сводилось лишь к деловым отношениям. Лена Возкова прямо умирала на глазах, — так она любила Батурина. Она специально не спешила выходить замуж, надеясь на какие-то изменения в его личной жизни, и как только узнала, что он овдовел, как на крыльях полетела к нему. Насколько мне известно, ей все таки удалось добиться своего. Алла Шевчук родила ребенка от неизвестного мужчины. Никто о нем ничего не знал, даже ее лучшие подруги. Люба Игнатенко удачно вышла замуж за хорошего человека, работающего на киностудии. Потом, как рассказывала Тамара, с ним произошел несчастный случай, и он остался калекой. Но все равно, у нее есть дети, — два мальчика-близнеца, есть хоть какая-то отдушина в жизни. А вот судьба Тамары опять же сложилась наихудшим образом. Вернувшийся из тюрьмы Ишаченко предложил ей выйти за него замуж, и она, представляете, согласилась. Я сама не знаю, почему она так поступила — Тамара никогда никому об этом не говорила. За человека, так исковеркавшего ее судьбу. Просто уму не постижимо…

То, что начала рассказывать Зинаида Васильевна, мне было уже не так интересно. Продолжение этой истории я знал не хуже ее, поэтому тут же попытался перевести разговор в другое русло.

— Скажите, — вежливо перебил ее я, — а почему Николай Батурин все-таки не остался работать в вашей школе? Почему он тогда уехал из Киева?

— Вот именно, что из Киева! — сделала ударение Суконникова. — В то время, как вся молодежь пыталась прорваться всеми возможными и невозможными путями в столицу для постоянного проживания, этот молодой человек наотрез отказался от подобной перспективы. Как только он получил второй диплом — сразу же поспешил рассчитаться и уехать. Его не прельщала работа на одном месте, — он жаждал приключений, хотел поездить кругом, увидеть мир. Наверное, вы знаете, если внимательно изучали его биографию, что дальше Запорожья судьба его не занесла. Молодой был, глупый, еще ничего в жизни не понимал. Все равно рано или поздно любой человек оседает на одном месте. И Батурин в этом смысле не был исключением. А когда поднабрался опыта, то понял, что хорошо там, где нас нет, и снова вернулся в Киев. Может быть, и правильно то, что судьба его так побросала, все-таки увидел жизнь, окреп, поумнел. Как вы считаете, может ли он на следующих выборах выдвинуть свою кандидатуру на пост Президента?

— Выдвинуть то может, — пожал плечами я, — только вот на победу ему вряд ли рассчитывать придется. Хоть его популярность в народе и с каждым днем растет, но в провинциальных городах и селах о нем мало кто знает правду, ведь средства массовой информации постоянно поносят его чуть ли не как врага народа. Но вообще-то он сейчас часто ездит по стране, встречается с людьми, — может быть, через несколько лет чего-то и добьется.

— Хотелось бы, — тяжело вздохнула женщина, — как бы всем нам было хорошо, если б это произошло. Какую гордость я бы тогда за него испытывала. Он, конечно, не был моим учеником. Хотя почему не был? Я ведь была его основным наставником, учила работать с детьми, дала, так сказать, путевку в жизнь, развила азы его профессиональной деятельности. Так что без всякого преувеличения могу назвать Николая Федоровича своим детищем.

— И вот что еще хотелось у вас узнать, Зинаида Васильевна. — Я призадумался, делая в блокноте кое-какие пометки. Собеседница сидела достаточно далеко, поэтому не имела возможности видеть, что моя ручка рисует там всего лишь обыкновенные абстрактные узоры. — Батурин никогда раньше не проявлял интересы к точным техническим наукам?

— В каком смысле? — несколько не понимающе посмотрела на меня женщина.

— Ну, там физика, химия, механика его никогда не интересовали? Я имею в виду его техническую подготовку.

— О нет, молодой человек, — засмеялась Суконникова, — чего-чего, а этого он вообще терпеть не мог. Всякая техника была для Николая темным лесом, он даже сказал мне однажды, как это, мол, вы, Зинаида Васильевна, физику читаете? Женщина и физика — это ведь несовместимо. Я — мужчина, и то в ней ничего не понимаю… А почему вы этим интересуетесь?

— Да так, для создания общего представления об образе человека. Мне бы хотелось знать о его интересах, так сказать, в разных сферах деятельности.

— Потому вы о девочках и спрашивали? — ехидно улыбнулась старушка. — Ох, и хитрый же вы народ, журналисты.

— В нашей работе без этого качества никак нельзя, — с легкой гордостью заявил я, — хитрость — это наш хлеб, без нее журналист ничего не стоит. В том-то вся и изюминка, чтобы суметь выудить практически из ничего какой-то интересный факт.

— Я это уже заметила, — строго покачала пальцем Суконникова. — В ваших статьях, молодой человек, обычно присутствует что-то загадочное, неординарное, можно даже сказать, из ряда вон выходящее. Мне почему-то кажется, что и для статьи о Батурине вы раскопаете что-то особенное, чего никто не знает, даже я.

— Будем надеяться, что мое профессиональное старание карьере Николая Федоровича нисколько не повредит.

— Знаете, а вы ведь первый из журналистской публики, кто пришел ко мне в гости. Может быть, по этому поводу мы выпьем вишневой наливочки?

— А вот этого делать не стоит! — Последняя ее фраза чуть ли не прошлась по моему телу высоковольтным напряжением. Напоминание об алкоголе автоматически вызвало у меня приступ легкой тошноты. Да что же это, в конце концов, творится на белом свете, — куда не приду, везде мне предлагают выпить! Даже семидесятилетняя старушка, бывший директор школы и активный член партии, Герой Социалистического Труда, и та туда же. Нет, подобное понять моему мозгу было трудновато.