Читать интересную книгу Отстойник - Сергей Чичин

Вместо Айрин пришел Чарли и нахально попихал меня тапочком. Вот это уже похоже на тот пиндык, который грозит поднять с одра поверженное величие. Не знаю, удалось ли мне от возмущения чем-то шевельнуть, или у Барнета обострилась интуиция, но он ойкнул и убыл за край экрана с завидной скоростью. Ничего-ничего, у меня память хорошая.

— Вот будет штука, если это силовое поле, или как его там, комнату целиком окружает, — рассудил Мик, не прерывая чавканья. — Тогда отсюда вообще никак не выйти будет, особенно без глубокого знания местных технологий. Стрельбой, судя по обстоятельствам, тут давно уже никого не удивишь, а шуметь как-то иначе мы и не умеем… ты умеешь шуметь иначе, Мейсон?

Нашел кого спросить. Зачем мне иначе? Я как раз эксперт по шуму стрелятельному. Могу, конечно, еще взорвать что-нибудь… если есть это что-нибудь, что не прочь взорваться. А тут не вижу ничего особо подходящего. Да и самих нас в закрытом объеме охреначит так, что потом без совка и веника сюда лучше будет не соваться. И как-то еще поведет себя взрывная волна, столкнувшись с этим силовым полем. И… и, главное, я где-то упустил корень проблемы — зачем, собственно, шуметь? Тут кто-то ожидает обнаружить толпы дружелюбно настроенных особей, которые и дверь отопрут, и пива дадут на запивку?

— Мейсон, по-моему, вовсе всячески шуметь разучился, — подытожил Мик. — Это мне совсем не нравится… когда он тихий, за ним не уследишь. Надо его как-то это… оклемать, что ли. Или хотя бы…

Картинка стремительно изменилась: меня поволокло вверх, пока голова не оказалась на обычном уровне; подержало так и обрушило несколько вниз. Хлоп, хлоп — и вот я, видимо, сижу на придвинутом к стене сиденье, откинувшись на оную стену спиной. Мик аккуратно зафиксировал меня в этой идеологически выверенной позе, критически осмотрел и сделал попытку соорудить из меня копию роденовского мыслителя, но тут я наконец ощутил некоторые послабления в горле и сказал ему тихо и невнятно, но содержательно. Фон с уважением поежился и оставил творчество до более благоприятного момента.

— Давайте кричать Элу, что Мейсон убился! — выдала очередную идею Айрин. — Он прибежит, сунется к Мейсону, тут мы его фигак! Битой.

— А дальше-то что? — откликнулся Мик с прежним благодушием.

— Ну… а дальше… Тогда так, подождем, пока он Мейсона оклемает, и тогда уже…

— Фигак битой, ага. А дальше-то что?

— А дальше пускай Мейсон думает, он как раз будет в порядке.

— О! Мейсон, как тебе такой план?

Я честно ответил, как мне такой план — примерно в тех же выражениях, которыми только что отделывался от нежданного скульптора. Вот те на — так шарахнуло, что забыл все слова, кроме неприличных. То есть в голове их еще много и разных, а вот на выходе они очень однообразно трансформируются.

— Не удивлен, — сочувственно покивал Мик. — Он говорит, милая моя Айрин, что если Эл добронравно ринется на помощь, то и битой его незачем, а вот если его битой есть за что, то он, пожалуй, и не ринется… Да, Мейсон?

Ну можно интерпретировать и так. Хотя я, если честно, имел в виду нечто куда менее обстоятельное и аргументонасыщенное — типа «к ноге и ногти грызть, дурища». Но у него и впрямь получилось неплохо — уместно и непротиворечиво. А я зато шевельнул плечом. Эге, непрошеный наркоз потихоньку отпускает. Сейчас, кажется, будет больно.

— Да очнитесь же вы, тормоза чертовы! — взвыла Айрин уже вконец исступленно. — Мы все в ловушке…

Уже и то хорошо, что не вклеила «по вашей милости».

— …а вы сидите с постными рожами, вместо того чтобы выбираться!

— Да мы всегда так делаем, — виновато развел руками Мик. — Ну сама посуди… когда есть куда бежать — тогда, в общем, бегание может иметь какой-то смысл. А когда некуда, чего зря суетиться?

Айрин ошеломленно поморгала.

— Ну а если нас тут так и оставят?

— Так это лучшее, что может тут произойти. Никто из местных мне не понравился, а как выбираться к нашим, которые, впрочем, тоже не фонтан — мы все равно не имеем понятия. Так что чем позже мы выйдем из теплого и надежного помещения к этим ихним мумбам и птерозаврам, тем больше успеем получить от жизни удовольствия.

Даже сумей я спросить, каким именно методом он намерен получать удовольствие от жизни в столь стесненных условиях — поди, побоялся бы.

— Микки, блин! Я не хочу! Я это… я не напрашивалась! Черт побери, сделайте уже что-нибудь! О! Вот и пошла архетипическая мелодрама. Сейчас спросит, мужики мы или кто.

— Мужики вы или кто?!

А фон ей сейчас ответит, где мужики и кто мы.

— Солнце, мужики — это на фермах с вилами. А мы эти… самцы. Вон Мейсон небось уже извелся от страстного желания это доказать… Не-не, не принимай на личный счет — он всем готов и даже тебе не откажется.

Тут по логике Айрин должна влепить по морде. Кому-нибудь. Либо автору сообщения, либо помянутому в сообщении Мейсону, чтоб придержал свои доказательства. Учитывая записную Мейсонову везучесть…

И впрямь больно случилось. Прямо весь корпус прохватило, а из глаз слезы брызнули. И движение вышло вялое и неуклюжее, но от недвижной тушки неожиданное, так что изловить карающую длань Айрин на полпути и свести пальцы на ее предплечье я таки успел. Пальцы еще не восстановили чувствительность, так что практически не почувствовал, сжимаются ли они, но, похоже, сжались: Айрин сдавленно пискнула и шарахнулась в сторону. Далеко от заякоренной руки уйти не сумела. А я, как назло, и отпустить-то не могу… впору звать фона и искать в его бездонных карманах гвоздодер.

— Ожил! — порадовался фон. — Хочешь рыбки? Тут еще осталось.

— … — хы, а автозамена «нет, спасибо» на слова из области инвективной лексики еще не отключилась. С одной стороны, если она останется на всю жизнь, это будет трудненько подать в резюме с должной элегантностью. С другой — все равно половину моих изречений (которая поумнее) никто не понимает, а вторая половина из этих самых слов так и так состоит.

— Ну извини, бананов нема.

Айрин меж тем начала зеленеть с лица, а лапка ее, напротив, белеть. Вот же незадача. Я через силу задрал вторую руку, уперся ею в захваченную конечность и выдавил, как мог, из собственных пальцев. Подозреваю, выглядело это комично, но Айрин явно не до смеха приключилось — едва освободившись, отскочила в дальний угол и там сурово запыхтела, видимо измышляя достойный меня упрек с позиций неформальной логики.

— Ты ее за глотку, — посоветовал вдруг — кто бы вы думали?! — наш миротворец Чарли. И поспешно обосновал это техническое решение: — Если она Элу еще нужна, то враз спасать примчится. А если не нужна, так хоть трудности создавать перестанет.

А чего? Логика достойная. Потом и самого Чарли за глотку, чтоб трудности уж совсем кончились. Жалко, с Миком не сработает… или, точнее, может сработать, но неизвестно в какую сторону.

— Хорошая идея, между прочим, — отметил и Мик. — Учитывая, что милая наша Айрин, по сути, то единственное, о сохранности чего Эл искренне радеет, мы бы вполне могли на этом сыграть… только желательно с этим не затягивать до тех пор, как он получит обновленную инструкцию в духе «да пошла она».

Ладно-ладно, за мной не заржавеет. Щаз немножко отпустит болевой спазм, и пойду ее душить. Даже, к некоторому своему стыду, не без удовольствия.

— Я вам покажу, сволочи, меня за глотку! — зашипела Айрин яростно и даже перетекла в какое-то подобие фронтальной стойки. — Как спасать или защищать, так вас нет, а как душить, так наперебой!

Это, увы, так. Придушить не только проще технически, но и, как правило, продуктивнее получается, и собственного достоинства при этом не роняешь. А начнешь, пошедши на поводу у добрых намерений, играть в спасателя — опомниться не успеешь, как окажешься в положении коврика для вытирания обуви. В моем случае уж точно — проверено многими разами неосторожных опытов.

Встать получилось со второй попытки. Ну в принципе жить можно. Бывало и существенно хуже… несколько огорчает предчувствие, что еще и будет.

— Только подойди, — прошелестела Айрин севшим голоском, тщетно пытаясь соорудить из пальцев внушительное ударное образование. Бицепсы накачать — полдела, а вот ладонь косметической правке не очень-то и поддается, тут надо природную одаренность иметь. Интересно, как далеко она намерена зайти в намерении защищать свою жалкую жизнь? Также любопытно, в какой момент моя хваленая интуиция подскажет, что пора завязывать с душегубством… покамест ни единого позыва. — Микки! Скотина! Ты что, ему, правда, позволишь?!

— Ну не могу же сам. — Фон сгреб в горсть крошки и отправил в пасть. — Я ведь тебя нежно люблю и все такое. А ему все равно тренироваться надо. А то смех и грех, на пулеметы ходит, что твой зайчик-энерджайзер, а при виде бабы впадает в такую лирику, что хоть последние сапоги отбирай.