Хотел было я написать в Берлин бывш<ему> корреспонденту «Русского Слова» И.М. Троцкому, всей своей карьерой обязанному Фед<ору> Ив<ановичу>чу и оставшемуся с деньгами (или нажившему их) после революции63.
Следует особо подчеркнуть — поскольку это является еще одной характеристикой личности И.М. Троцкого, что, узнав о сборах в пользу Благова, он тотчас откликнулся, хотя, вынужденный к тому времени срочно покинуть ставшей нацистской Германию, сам находился в весьма стесненном финансовом положении. Об этом и о ситуации, в которой оказался И.М. Троцкий после прихода Гитлера к власти, речь пойдет ниже.
Другой косвенной характеристикой материального благополучия Троцкого в Веймарской республике служит тот факт, что при тогдашнем крайнем дефиците и высокой дороговизне жилья в Берлине64 он мог позволить себе снимать четырехкомнатную квартиру в престижном районе Вильмерсдорф65, причем в роскошном доходном доме, расположенном на центральном бульваре Курфюстендам. В 1913 г. по статистике в доходных домах на Курфюстендам проживало 120 миллионеров66. После войны здесь располагались популярные среди артистической богемы кафе, театр, руководимый Максом Рейнгардом, размещавшийся в бывшем Доме выставок бер-айнского Сецессиона67, кабаре, варьете, кинотеатры. В Вильмерсдорфе жили знаменитые художники и писатели: Георг Гросс, Генрих Манн, Анна Зегерс и др. Все это делало район своего рода берлинским культурным центром «золотых двадцатых»68. Кроме того, Вильмерсдорф считался «еврейским» районом (свыше 13 процентов его населения были «немцами «Моисеева закона»69).
Проживая с семьей в роскошной по тогдашним берлинским стандартам съемной квартире, И.М. Троцкий, как явствует из архивных документов, имел в собственности дом, находившийся неподалеку, в историческом районе Шарлоттенбург, по адресу Яговстрассе (Jagowstrasse)1. По всей видимости, он сдавал его внаем70.
Официальный доход И.М. Троцкого, который он под присягой заявлял в своих обращениях в немецкие учреждения в середине 1950-х на предмет выплаты ему трудовой пенсии, составлял 1о ооо РМ71 в год — постоянная зарплата в ОРТ-ОСЕ, плюс гонорары от журналистской и писательской деятельности — около 4000 РМ в год. С учетом премиальных отчислений и командировочных можно говорить о сумме годового дохода в районе 15 ооо РМ, что совсем немало по сравнению, например, с аналогичным показателем для среднего служащего или квалифицированного рабочего, составлявшим примерно 3600 РМ72.
Итак, даже без учета доходов от предпринимательской деятельности, о которых можно лишь догадываться, а также сдаваемого в аренду дома, И.М. Троцкий относился к категории весьма преуспевших в Германии эмигрантов.
Помимо общественной деятельности по линии ОРТ-ОСЕ, И.М. Троцкий явно не чуждался личной благотворительности. Например, в рассылке просительного письма, составленного в 1932 г. Алексеем Гольденвейзером, который занимался поиском спонсоров для поддержки русской общегерманской газеты «Новый век», среди имен состоятельных берлинцев из числа русско-еврейских эмигрантов указано также и его имя73.
В письме Дон Аминадо к И.М. Троцкому от 17 июля 1951 г.74, поэт ностальгически вспоминает о его хлебосольстве, и о богатых приемах, которые Илья Маркович устраивал для симпатичной ему литературной братии у себя на квартире:
А еще прошу сердечно кланяться <...> Анне Родионовне, к<о-то>рую и по сей день вижу во главе длинного, уставленного яствами стола, на Kurfustendamm 191 в те баснословные года!
Как публицист И.М. Троцкий был не очень плодовит. В течение пятнадцати лет своего эмигрантского «сидения» в Европе (1922-1938 гг.) он опубликовал около 8о статей, примерно по 5 статей в год. Преимущественно его печатали в рижской газете «Сегодня». Таким образом, как уже отмечалось, основным источником его доходов была отнюдь не журналистика.
В статье-некрологе «Памяти И.М. Троцкого» Андрей Седых, говоря уже об «американском» периоде его жизни, особо отмечает, что в рамках своего литературно-общественного подвижничества он вел со многими литераторами, учеными, артистами постоянную переписку, — основной целью которой, помимо сугубо информационных и личных вопросов, являлась организация помощи нуждающимся деятелям культуры из эмигрантской среды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С полным основанием эти слова можно отнести и к «европейскому эмигрантскому» периоду жизни Ильи Троцкого. Именно в эти десятилетия он стал ходатаем по делам русских литераторов, и эта форма общественной деятельности была для него не менее важной, чем работа на ниве еврейского просвещения и взаимопомощи.
Наиболее значительной в рамках этого рода деятельности явилась кампания по номинированию писателя-эмигранта Ивана Бунина на Нобелевскую премию в области литературы, в которой он принял самое активное и действенное участие, о чем речь пойдет ниже.
Л.М. Брамсон
Включившись в деятельность еврейской взаимопомощи, все институции которой координировали свои действия друг с другом, И.М. Троцкий особенно сблизился с рядом видных деятелей ОРТа, в первую очередь с Л.М. Брамсоном — выдающейся личностью как среди евреев-общественников XX в., так и российских политических деятелей дореволюционного периода.
Леонтий (Леон) Моисеевич Брамсон родился в Ковно (Каунас) 29 апреля 1869 г., там же обучался в гимназии, затем посещал юридический факультет Московского Университета, который закончил в 1890 г. Со студенческих лет выступал как публицист и общественный деятель, статистик.
По окончании университета Л.М. Брамсон переехал в Петербург (1892 г.), где вошел в адвокатуру и одновременно занялся активной общественной деятельностью, которая с годами углублялась, охватывая различные стороны общероссийской и еврейской действительности. Как политический и общественный деятель Л.М. Брамсон сформировался под знаком двух начал — еврейского и русского. Русская культура и идеалистические заветы русского освободительного движения, преломившиеся через еврейское самосознание, в своем симбиозе привели к появлению особого русско-еврейского типа личности, представители которого сыграли значительную роль как в истории России, так и Европы XX столетия в целом. Характерной чертой деятельности людей этого типа являлось стремление приложить свои силы к конкретной работе на пользу народных масс. Сразу же по приезду в Петербург Брамсон принял деятельное участие в работах бывшего Комитета Грамотности при Вольно-Экономическом Обществе, а в 1892 г. начал работать в «Обществе распространения просвещения между евреями», где в 1894 г. принял на себя непосредственное заведывание еврейским училищем. Во второй половине 1890-х он привлекается также к работе Еврейского Колонизационного Общества75, которое тогда создало свой Центральный Комитет в Петербурге. В 1899-1906 гг. он фактическим являлся руководителем всей практической работы ЕКО того времени. Помимо общественной работы Брамсон заявляет себя как публицист. Он автор работ и исследований по вопросам просвещения и эмансипации еврейского народа, по истории еврейского движения в России. При его непосредственном участии была организована перепись еврейского населения России.
Работа в еврейских организациях в период их становления была целиком сосредоточена в руках небольшой группы петербургских филантропов старого закала, и впоследствии молодым общественникам — «оппозиции» пришлось пядь за пядью отвоевывать себе место и влияние для того, чтобы ставить более широкие задачи и отстоять новые, более демократичные методы общественной работы. Так было в ОПЕ, а затем и в ОРТе, в работе которого Брамсон76 принимает руководящее участие с 1908 г.77
Первая русская революция 1905 г. резко политизировала деятельность Брамсона, который с 1905 г., помимо ряда еврейских демократических организаций, также входит в общероссийский «Союз Освобождения»78. В 1906 г. вместе с такими легальными народниками, как В.А. Мякотин, А.В. Пешехонов, В.Г. Богораз, С.Я. Елпатьевский и др., Брамсон участвует в создании народно-социалистической партии (НСП) — т.н. «энесы», которая «допускала переход российского общества к социализму только в государственно-правовой форме, путем длительной и постепенной эволюции»79.