мелочных обид, – ответила ему Женя по-русски. – Восстал он против мнений света… Хрен, блин, в томате. Просто кошмар. Провал века.
– Прошу прощения? – брови Люка взметнулись вверх, а Женина растерянность, достигнув апогея, превратилась в желчное раздражение.
– Вам, мсье Фурье, заняться больше нечем? Что вы ходите за мной со своими стишочками?!
На лицо Люка вновь опустилась маска равнодушия.
– Хорошего вечера, мадам Арно.
Он обошёл её и растворился в сгущающихся сумерках, а Женя едва не застонала от собственного идиотизма.
«Да что со мной такое! Ещё и Люка ни за что обидела… Ладно, завтра извинюсь, а сегодняшний вечер позора пора заканчивать…»
Женя резко развернулась и чуть не врезалась в подбежавшую Элен. Девушка была явно чем-то взволнована, её кукольное личико морщилось, словно в попытке сдержать слезы, а ещё…
«Боже, а эта во что вырядилась?! Тоже не знала про дресс-код?»
Сегодня Элен изменила своему обычному пристрастию к обтягиваюшим мини-юбкам и глубоким декольте. На ней красовался мешковатый балахон ниже колен с бахромой по подолу. Расцветка представляла собой хаотическое смешение ломаных линий и абстрактных пятен, словно дизайнера в процессе создания этого наряда укачало и стошнило. Светлые волосы были подняты наверх и прихвачены шелковым платком на манер хиппи из шестидесятых. Длинные позвякивающие серьги в этническом стиле и целая связка разномастных кулонов и бус довершали странный, совершенно не провансальский образ.
– Эжени, прошу, помоги мне, – выдохнула Элен. – Это вопрос жизни и смерти!
– Что случилось?
– Фабрис попросил меня срочно принести из подвала одну штуку из запасников музея. Какую-то там имитацию антикварной блохоловки. Хочет продемонстрировать её одному из гостей, большой шишке из муниципального совета.
– И в чём проблема? – Женя непонимающе нахмурилась.
– В том, что меня только что пригласил на танец Жан-Пьер!
– А кто это? – глупо уточнила Женя.
– О-ля-ля, ты не знаешь Жан-Пьера? – Элен была не на шутку возмущена. – Он работает в ресторане, правая рука шефа Агилара. А какие у него кудри… чёрные, как смоль… И такие сильные руки…
– У шефа Агилара? – Женя окончательно запуталась. Конечно, она была знакома с шеф-поваром отеля, но никогда не задумывалась, что пузатый ворчливый Агилар может стать объектом чьих-то романтических мечтаний.
– Да нет же, у Жан-Пьера! Так ты мне поможешь? Умоляю… Сходи за дурацким экспонатом вместо меня? – Элен взяла Женю за руку и посмотрела на неё жалобными глазами умирающего оленёнка.
«А ведь отличная мысль… принесу блохоловку, а потом под шумок с деловым видом ускользну к себе в номер…»
– Ладно, схожу, а как она выглядит-то, эта блохоловка?
– О, спасибо, спасибо! – воскликнула Элен, и глаза её засияли восторгом. – Она похожа на чучело мелкой зверушки, типа куницы или хорька, а морда инкрустирована разноцветными стекляшками. Мсье де Гиз сказал, эта тварюшка одна такая на нижней полке музейного стеллажа, не ошибёшься.
– А ключ от подвала он тебе дал? – продолжала допытываться Женя.
– О, там должно быть открыто. Но не тот вход, который из отеля, а наружный, с той стороны замка, откуда продукты для ресторана загружают, знаешь?
Элен махнула рукой в сторону, а затем ещё раз поблагодарив Женю убежала в сторону танцплощадки, и бусы у неё на груди тёрлись друг о друга и шуршали, словно трещотка на хвосте гремучей змеи.
Дойдя до нужного входа, Женя спустилась по ступеням и толкнула дверь. Эта часть подвала, в отличие от той, где она уже бывала, радовала чистотой и порядком. Вдоль каменных стен тянулись вполне современные буфеты с провизией, по правую руку стоял красивый стеллаж с икс-образными полками, на которых «отдыхали» десятки винных бутылок. Светодиодная лента тянулась по верху, мягким тёплым светом освещая кладовую при ресторане, а потому даже без включения основного освещения здесь невозможно было заплутать или налететь бедром на угол стеллажа.
Женя вышла в коридор, за дверью слева было слышно мерное жужжание посудомоечных машин. Она быстро сориентировалась и свернула по направлению к кладовым музея. Чем дальше она шла, тем менее обжитым становился коридор. Каменные своды тяжело нависали сверху, дежурные потолочные споты загорались через раз и тускло освещали путь, а звук Жениных шагов отражался от стен и эхом уносился вперёд.
«Вот вроде ничего особенного, подвал и подвал, а всё равно жутко…».
Она толкнула скрипучую дверь, вошла в знакомый отсек, принадлежащий музею, и стала осматривать стеллажи. Вспыхнувшая под потолком лампочка осветила небольшое помещение и ступени, ведущие вверх, к выходу в замок, а вот несколько коридоров-ответвлений, тянущихся дальше, по-прежнему тонули в темноте.
– Блохоловка, блохоловка… Да где же она?! – недоуменно обшаривала Женя одну полку за другой, ворча вслух. – Найди то, не знаю что! Надо было хоть уточнить, какого она размера. Вдруг со спичечный коробок, блохи же мелкие. Тогда я тут до утра искать буду!
– Вот и прекрасно, – сухо прозвучал позади голос Элен.
Не успела Женя обернуться, как дверь, через которую она вошла в музейный отсек, глухо захлопнулась, а в замочной скважине дважды лязгнул ключ.
– Эй! Элен, открой! – Женя подбежала к двери и стала дергать за ручку. – Что за шутки? Что ты делаешь?
– Это ты что делаешь?! Какого чёрта вешаешься на Дуду?!
– Что? На кого? – Женя вообще не понимала, что происходит.
– Он мой, ясно тебе, шлюха московская?
– Я из Самары вообще-то. И вовсе не… Элен, давай нормально всё обсудим. Я не понимаю! Я даже не знаю как выглядит твой Жан-Пьер!
– Пха, ну ты и курица наивная. Я его выдумала. Мне нужен только Дуду.
– А ты там случайно не ку-ку? – выпалила Женя по-русски, а потом выдохнула и спокойным голосом предложила: – Элен, открой, и мы обо всём поговорим.
– Да пошла ты!
– Элен!
Женя ещё кричала сквозь дверь, пытаясь образумить слетевшую с катушек девицу, но ответом была глухая тишина.
– Она что, действительно ушла? – этот факт никак не желал укладываться в голове. – Заперла дверь и ушла?
Просидев у порога в оцепенении то ли минут пять, то ли целую вечность, Женя в сотый раз обругала себя, что не взяла телефон. У платья карманов не было, а таскаться с объёмной сумкой на плече даже ей казалось совсем уж неприличным. Будь Женя более подкована в вопросах стиля, то непременно бы купила к платью какой-нибудь клатч, вроде тех, с которыми всегда ходила Моник. Но, как известно, хорошие мысли не всегда приходят вовремя.
– Если Элен выдумала не только Жан-Пьера, но и блохоловку, – произнесла она вслух, чтобы подбодрить себя, – значит никакой Фабрис ни за чем её не посылал. То есть никто, абсолютно никто не в курсе, что я застряла здесь.
Женя со злостью пнула