И указал на стоявшего несколько в стороне гвардейца.
– Ну что ж, – согласился Многоликий, – он доказал свою храбрость и преданность. – Тут он неожиданно и очень открыто улыбнулся и добавил: – Это ж надо, последовал за колдуном и двумя гномами внутрь скалы…
– Многоликий, я должен присутствовать при разговоре! – вмешался Галл. – Что, если этот колдун затевает какое-то вероломство?…
Многоликий медленно повернулся в его сторону и, внимательно его оглядев, сказал:
– Если бы он затевал что-то против меня, он с его возможностями давно бы уже это осуществил. Я полагаю, что у нашего гостя имеются весомые причины для конфиденциального разговора, поэтому изволь выполнить что тебе сказано и не мешай. Все, что тебе положено знать, ты узнаешь!…
Галл нехотя поклонился и вышел. Многоликий повернулся к Навту:
– Распорядись, чтобы сюда принесли четыре кресла, я предполагаю, что разговор будет длинным, так что гостей надо разместить поудобнее.
Через несколько минут в кабинет ввели Данилу и мы расселись напротив рабочего стола Многоликого. Дверь кабинета закрыли, и за ней встали Навт и еще двое гвардейцев.
Данилка, едва усевшись рядом со мной, ухватился за мой рукав и прижался к моей руке. Ванька улегся у него на коленях, негромко мурлыкая и внимательно наблюдая прикрытым глазом за нашим хозяином. Гномы опять расположились по бокам от нас, даже не сняв с плеч своих котомок.
– Ну? – проговорил сидящий за столом Многоликий. – Я вас слушаю. И мой первый вопрос…
– Одну секунду, – перебил я его, – мне в голову пришла одна мысль…
Я вскочил со своего кресла и неспешно обошел комнату. Стены были вполне надежны – без скрытых ниш, слуховых устройств и других подобных подслушивающих устройств. А вот на высокую дверь пришлось наложить заклятие ущербного слуха, мало ли кто может подойти к охраняющим дверь гвардейцам.
Затем я снова уселся в кресло, обнял Данилу, прижав его к себе, и попросил:
– Продолжай, Многоликий, каков твой первый вопрос?
Он несколько долгих мгновений разглядывал нашу компанию, а затем задал вопрос, совершенно для меня неожиданный.
– Где мой сын?!
Выходит, с самого начала Многоликий знал, что Данила совсем не его сын! И ничем не показал этого. Его выдержке можно было позавидовать! Поэтому я с гораздо большим внутренним уважением проговорил:
– Многоликий, Данила действительно не твой сын. Но, по-видимому, очень сильно на него похож. Я расскажу тебе нашу историю, и ты сам это поймешь…
И я рассказал всю историю наших странствий и приключений в его стране, начиная с похищения Данилы и кончая проникновением в его кабинет. Единственное, что я не упомянул, – это встречу с Духом, он сам просил о нем не рассказывать. Рассказ, как вы сами понимаете, получился весьма длинным и впечатляющим. Когда я закончил, неожиданно раздался голос Зопина:
– Да ты, Белоголовый, еще и повестун к тому же… Я бы ни за что так интересно не рассказал.
Оказывается, гномы слушали мою историю с не меньшим интересом, чем Многоликий, и к тому же с гораздо большим доверием, поскольку сами были одними из главных ее персонажей.
– Да, – задумчиво согласился Многоликий, – история – прямо-таки готовый роман… И ты в самом деле убил белого волка-оборотня?
Не успел я ответить, как Опин соскочил со своего кресла, сдернул с плеча свою котомку, быстро развязал стягивающие ее горло ремешки и вытянул небольшой, перетянутый бечевкой узел. Через секунду бечева была разрезана и Опин развернул белоснежную, тонкую, прекрасно выделанную шкуру волка. Причем гномам удалось неизвестно каким образом сохранить череп волка и когти на лапах.
Опин молча подошел ко мне и протянул шкуру.
Я изумленно принял подарок и принялся его рассматривать.
Шкура представляла собой шикарный плащ. Причем череп как капюшон накидывался на голову, целиком ее накрывая и превращаясь в глухой шлем. Вместо волчьих глаз в белой шерсти сияли четыре ограненных рубина. Дыра в волчьем черепе, пробитая арбалетным болтом, была окантована золоченым кольцом, из которого торчал странный плюмаж из пучка коротких зеленых лент. Когда я накинул плащ на плечи, передние лапы легли мне на грудь, а застегнув приделанную к шкуре золоченую пряжку, я оказался закутанным с ног до головы в легкий белоснежный мех. Сквозь слегка приоткрытую пасть как сквозь забрало рыцарского шлема я взглянул в изумленное лицо Многоликого. Да, это был поистине царский подарок.
Я стянул с себя плащ, аккуратно свернул его, положил на спинку кресла, а затем опустился на одно колено перед Опином и крепко его обнял.
Вот тут он и растерялся. Непривычный к столь бурному выражению чувств, он сначала попытался было вырваться, но быстро сообразив, что вряд ли справится со мной, затих, смущенно пыхтя. Выручил его Зопин, пробасивший прямо мне в ухо:
– Я ее тоже мял… Пришлось обнять и его.
Среди этих нежных проявлений дружбы Многоликий первым пришел в себя.
– История столь же невероятная, сколь и правдивая. История…
Но я не дал ему продолжать в ироничном духе. Рухнув в свое кресло, я перебил его:
– История, может быть, и невероятная, но уже на пути от Гавля к Черной скале я спокойно обдумал все, что с нами произошло, присовокупил к этому то, что смог узнать за время нахождения в этом мире, и пришел к совершенно определенным выводам.
И местный Единый-Сущий, и наш главарь секты «Дети Единого-Сущего» скорее всего одно и то же лицо. В твоей стране, Многоликий, его влияние гораздо более мощное, чем у нас, поэтому мне представляется, что именно у вас реализуется заговор, имеющий целью поставить во главе государства этого, пока что неизвестного нам, господина. Я думаю, что он был намерен подменить твоего сына Данилой. Они скорее всего действительно очень похожи, поскольку Данилу все, более или менее знавшие принца, принимали за него. Именно с этой целью Данилу увезли из дома и переправили в твой мир. Сразу после этого, а может, одновременно, похитили принца. Если бы у Единого-Сущего все получилось, через некоторое время ты, Многоликий, получил бы вместо своего сына Данилу, конечно же, обработанного соответствующим образом…
– Но ты же видел, что я сразу раскусил обман. На что мог надеяться этот мошенник.
– Да на то, что ты отнесешь непохожесть мальчика на счет испытанных им невзгод или оправдаешь это еще чем-нибудь. А скорее всего Единый-Сущий просто не знал о твоей способности так видеть и чувствовать своего сына. Как бы там ни было, в самый неподходящий момент в ход этой операции вмешался я и, выкрав Данилу, сорвал всю затею.
– Значит, принца убили, – удрученно проговорил Многоликий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});