– Тебе разве большая московская шишка не запретила вопросы задавать? – улыбнулся я.
– Запретила… – притворно вздохнул он, а глаза его довольно смеялись.
– Как-нибудь потом я тебе все-все расскажу, – пообещал я ему. – А пока скажи, нельзя ли нам с Данилой заказать билеты до Москвы на… послезавтра. На утро.
– Да ты же не встанешь!… – удивился он.
– Встану… встану…
Он осуждающе покачал головой:
– Будут тебе билеты… неваляшка… – Он снова улыбнулся. – Катерина там для тебя гостинцев прислала, варенья-соленья…
– Вот видишь!… Как же я после этого могу не встать… Значит, на послезавтра, на утро… – еще раз уточнил я. Он покачал головой и направился к двери. Через два дня, несмотря на мою страшную слабость, мы с Данилой поднялись по трапу Ту-154. Восемь часов полета запомнились мне только одним. Поймав пустой взгляд Данилы, направленный в иллюминатор, я спросил, о чем он так глубоко задумался. Он посмотрел на меня долго-долго, а потом тихо сказал:
– Знаешь, дядя Илюха, мама-то моя умерла… Я замер в кресле, а он, помолчав, продолжил:
– Ее старик один убил… Он сначала ее свел с ума, а потом убил…
– Откуда ты знаешь?…
– Она мне сама рассказала…
Я проглотил соленый комок и тихо произнес:
– Этот старик, Данилка, и моих родителей убил… – Он вскинул на меня удивленный взгляд, а я добавил: – Но больше он никому ничего не сделает… Точно… Не сомневайся.
Он взял меня за руку и не отпускал до самой посадки. В Домодедово прямо у трапа нас встретил дед Антип на служебной «Волге». Когда мы вышли из самолета, он шагнул вперед и, протянув мне руку, сказал:
– С возвращением, Maг! – и, отвечая на мой недоуменный взгляд, пояснил: – Да, кончилась твоя учеба, теперь ты Маг. Причем Маг без посвящения… – И он хлопнул меня по плечу. Затем он присел перед Данилой и спросил: – А вы, молодой человек, не желаете учиться магии?…
– Меня уже называли «маленький колдун»… – невпопад ответил Данила.
– Ну вот…
– А учителем кто будет?… – Данила был совершенно серьезен.
– А кого бы ты попросил себе в учителя?…
– Его! – Данила блеснул глазами и не глядя взял меня за руку.
– Значит, решено!… – Антип поднялся и взглянул мне в лицо. – Посвящение через неделю, готовься…
Мы сели в машину, и в течение всего пути до Москвы он ничего не говорил и ни о чем не расспрашивал. Только когда мы уже подъезжали к моему дому, он повернулся с переднего сиденья в нашу сторону и тихо сказал:
– Они все, все сорок два человека, умерли в тринадцать сорок пять Москвы… минута в минуту… У вас там было без пятнадцати семь…
Я кивнул:
– Он увел всех своих последователей с собой…
– Крепко он их держал… – пробормотал Антип, снова повернувшись к лобовому стеклу.
А еще через десять минут передо мной распахнулась дверь. И мою шею обвили тонкие, ласковые руки, к моей груди прижалась милая белокурая головка, и самый родной во всех мирах голос прошептал:
– Наконец ты вернулся… Что там с тобой случилось?… – и в этом шепоте звенели слезы тревоги и радости.
Я обнял свою единственную и прошептал в ответ:
– Случилось то, что я слишком давно тебя не видел…
Конец второй истории кода
В далеком, прекрасном, голубом и зеленом мире шла ВОЙНА. Уже никто не помнил, из-за чего и между кем она началась. Воевали все против всех и каждый против каждого. Государи и президенты объявляли войну соседним странам или начинали такую войну без объявления. Лорды и вельможи вызывали на поединок соседей или нападали на их замки и селения исподтишка. Города, собрав воинственное ополчение, шли разорять соседей, оставив сидеть в глухой обороне за затворенными воротами женщин и детей.
По миру в дыму и крови, по развалинам и трупам, опьяняя головы и туманя разум, шагала ВОЙНА, и подстегивал ее странный невиданный дождь. Его струи, падая с чистого, безоблачного неба, вонзались в землю, словно стальные иглы, а капли, повисшие на ветках, сверкали, как осколки бриллиантов. И этот дождь не принимала в себя даже самая сухая земля. Лужи после него растекались, ртутно поблескивая, и испарялись под солнцем, пачкая воздух чудным синим дымком. И после него вчера еще мирные крестьяне, растившие зерно и животных, моловшие муку и сбивавшие масло, брались за вилы и косы, обращая их в оружие, и выходили толпой на дорогу, ведущую в бой.
ВОЙНА шла много лет, ВОЙНА шла много зим. ВОЙНА шла бесконечно…
Но однажды в голубом небе появился чудесный оранжевый Дракон. Он на лету слизывал с земли блестевшие металлом лужи, оставшиеся от волшебного дождя, он стряхивал с веток бриллиантовые капли и вбирал в себя синий пахучий дымок, и не осталось на земле следов злого волшебства.
А следом за драконом из прозрачного синего неба в осушенную землю и очищенное море ударили оранжевые столбы пламени, и в тех местах, куда они попадали вставали непроходимые горные пики, разливались чудовищные бурные реки, расползались гнилые, топкие болота, поднимались из морских глубин острые подводные скалы и мягкие зыбучие пески. Они разделили огромный, прекрасный, голубой и зеленый мир на маленькие отдельные мирки и встали непроходимыми границами. Тот, кто пытался пересечь эти границы, либо пропадал без вести, либо возвращался назад обессиленный и отчаявшийся…
Но ВОЙНА кончилась.
Люди, словно очнувшись от ядовитого дурмана, смыли с тел свою и чужую кровь, починили свою разодранную одежду и принялись восстанавливать то, что сами в своем безумии разрушали… И мир опустился на Мир…
Однако в Мире остались Магия и маги. Они были разными… Очень разными. Многим из них очень не хватало ВОЙНЫ. Очень не хватало той власти, того упоения, которое они испытывали, произнося заклинания Гибели… Но что они могли сделать, когда для развязывания новой войны не хватало критической массы «пушечного мяса»… И постепенно маги стали использовать магию для повседневных дел. И магия стала ручной… оставаясь мощной. И ее мощь все прибывала и прибывала, а маги не знали источника, который приносил в их мир все большую и большую Силу… Не знали, пока не появился Серый Магистр. Он искал Два Клинка и Книгу… И никто не мог ему помочь!…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});