матерясь про себя, он быстро направился обратно в комнату. Там затушил свечку, ещё раз разлил после этого воск… и только потом, в полной темноте, нащупал ложе и постарался уснуть. Благо, спалось в этой холодине просто великолепно, и сон настиг его быстро, несмотря на всё приключившееся накануне.
Одно было ясно точно — авторитет учителя в его глаза несколько померк.
***
— Слушайте, я всё понимаю, но мне нужны ответы! — Джорджи сидел посреди разрушенной кухни, что больше напоминала обеденную залу, и оказывается внутри дом был куда как больше, чем представлялся снаружи, однако дерево порушило его основательно, и в каждом закутке виднелись ощутимые проблемы, требующие участия строителя, и особенно это ощущалось в обеденной зале, где треть потолка отсутствовала вовсе, а за ней виднелось небо с сияющими звёздами и шуршащей листвой.
— Что именно ты хочешь знать, мальчик? — эльфийка Сибилла сидела напротив длинного дубового стола, этот стол предназначался на пару десятков персон, и потому очень невзрачно и одиноко выглядели на нём три глиняные чашки и один кувшин с горячим содержимым.
— Хочу знать как я… — Джорджи кинул взгляд на сидящего рядом с ним кобольда, и поправился: — как мы выжили… насколько я помню, меня почти зарезали…
— А это потому, что не нужно быть таким растяпой, Жоржик, уж мог бы и изловчиться, да убежать! Чему я тебя столько обучал, а?! — дед Клавдий хотел шлёпнуть кулаком об стол, он даже руку занёс, но наткнулся на взгляд миндалевидных карих глаз эльфийки, и руку тут же разжал, и как-то разом сдулся.
— Уж кому о таком говорить, но только не тебе, дядюшка Кадий. Уж как ты под пламя алхимическое подставился, это даже близко не стоит с проделкой ученика твоего! А ведь такое древнее существо… а ума как не было, так и нет! Уж могла бы я и сама защититься! Или ты думаешь отец меня, первую дочку, не обучил ничему?
Вопрос неприятный. Ответа не требующий. Однако дед Клавдий пробурчал примирительно, умильно глядя Сибилле в глаза:
— Ну прости ты старого… дрогнуло сердце от всего произвола, что творят эти твари клыкастые… не выдержал, признаю.
Сибилла смерила его долгим, суровым взглядом. Затем посмотрела на Джорджи, и так, словно никакой перепалки только что и не было, ответила на его вопрос:
— Я вас вытащила, и на вас идиотов папенькин запас алых зелий извела, и если на тебя только одно ушло, то на учителя твоего аж целых три!
— Всё верну, Сибилушка… за каждый пузырёк золотом заплачу, как только до банка королевского доберусь, так сразу! — выдал свою многообещающую песнь дед Клавдий, однако Сибилла на него даже не посмотрела, продолжив объяснять Джорджи:
— И если ты хочешь знать почему сюда местная стража не заявилась, в компании с людьми нашего славного Лорда де Феаса, узнать что здесь произошло, и почему в городе какие-то чудные дела творятся… то знай мальчишка, что и из этой задницы я вас вытащила! Однако… — эльфийка остервенело вцепилась в глиняный стакан и громко сопя выпила всё содержимое, чуть отдышалась и: — Де Феас что-то совсем власть из рук выпустил! И если такое позволяет творить, тут уж и я не сдержалась, обещала Гришар превратить в лесную чащу, если в эльфийский квартал ещё хотя бы один стражник припрётся, и пусть я полягу при этом, но слово моё такое же твёрдое, как и у папеньки, пусть я и человеческое имя ношу…
Эльфийка вдруг замолчала и уставилась в пустоту. А щёки её покрыли трещины и узоры, проступила орнамент, и Джорджи на миг увидел, как кожа эльфийки покрылась древесной корой, а глаза мигнули зелёной вспышкой. Но эльфийка тут же помотала головой, её тонкие длинные волосы на миг рассыпались прядками, и она застенчиво заправила локон за длинное острое ушко.
***
— Учитель… может не стоит?
Джорджи отчётливо ощущал знакомое неприятное ощущение, словно он хвост разъярённого тигра, и пусть тигр заметно ранен и слегка ослабел, однако злость его никуда не делась, и ещё тлеет внутри, подогревая жажду мести и крови.
Джорджи вновь следовал за учителем по улицам Гришара, пока кобольд был устремлён вперёд, и петлял по улочкам так, словно жил в городе всю жизнь. Бывший же дозорный пытался первое время оглядываться по сторонам, бросал удивлённые взгляды на низеньких людишек с длиннющими бородами, что пробегали мимо, на женщин в платьях столь распутных, что и не каждая шлюха оденет, однако у женщин этих в руках были посохи и сопровождали их парни при оружии и доспехах, на вид боевитые, с медальонами авантюристов на груди
И чем дальше Джорджи продвигался за учителем по улицам города, тем больше на пути его попадались лихие люди, и пусть они были разные, некоторые моложе и с оружием похуже, некоторые на вид пожилые, но очень-но серьёзные и опасные… однако всё больше закрадывались у Джорджи нехорошие подозрения, о месте их визита. Потому он и задал свой вопрос:
— Учитель… а может не надо?
Но кобольд ничего не ответил. Вместо этого входя в огромную домину в четыре этажа, с вывеской на входе металлической, где выбит был на кругу металла, позолоченным орнаментом сундук, раскрытый с горой сокровищ и с торчащей из него рукоятью.
Джорджи, вздохнув тяжко, вошёл следом за учителем.
Впервые Джорджи попал в гильдию точно так же, не зная чего от неё ожидать, следуя за учителем. Дед же Клавдий быстро оформил его регистрацию, и с подачи старого кобольда, Джорджи махом присудили железный ранг, что вообще-то было почитаемо. Всего рангов в гильдии было шесть. По нарастающей: глина, дерево, железо, медь, серебро, золото. Негласно эти ранги делились на низшую, или младшую лигу с глины по железо, и на высшую, или старшую лигу: с меди по золото. И Джорджи, не выполнивший ни одного задания или контракта, сразу стал во главе младшей лиги, приблизившись по рангу к опытным авантюристам. Однако дед Клавдий заверил его тогда, что по своим навыкам Джорджи ничем другим «жезякам» не уступает. А многих даже и превосходит. И Джорджи принял это как факт… и первые задания у них были по убийству всякой людской швали, вроде тех же бандитов, воров и сбежавших убийц, да насильников. А потом случилась заварушка в заброшенном форте… и парочка странников озолотилась достаточно, чтобы какое-то время не брать задания в гильдии, а просто неспешно продвигаться от селения к селению, тратя золото