Модули городского центра складывались в чинные квадратные кварталы, связанные дорогами, на которых было удобно ориентироваться, – резкий контраст с Дигтауном. Корни – район, где дома строились из марсианского камня и марсианского дерева, – простирались на юг и юго-запад. С расстояния мне были видны беспорядочно движущиеся люди, занятые обычной жизнью. Болезнь, поразившая Дигтаун, – чем бы она ни была – пока еще не коснулась Нью-Галвестона.
Но здесь была своя болезнь. Мне очень быстро об этом напомнили.
После «Фонарщика» «Эвридика» выглядела как никогда огромной и величественной. Этот корабль предназначался для того, чтобы перевозить целые города – не только людей, но и все, что им может понадобиться для постройки домов, выращивания урожая, разведения животных. Корни самой жизни.
Неподалеку, там, где раньше стояла хижина Джо Райли, торчала виселица. Они пустили древесину, из которой было построено жилище Джо, на орудие его казни. Высокая, мрачная, строгая, в свете дня виселица казалась скелетом одного из тех странных призраков, что населяли кратер, – вестника смерти, зверя-убийцы.
Оставшиеся куски дерева были аккуратно сложены в десятке футов от нее, в тени блюдца. Среди них виднелись маленький столик, сломанный стул, полки, из которых, точно внутренности, вываливались книги.
Я встала перед виселицей, не в силах оторвать от нее взгляда. Вот оно, воплощение моего желания: инструмент возмездия. Вот куда взойдут виновные, чтобы встретить кару, которую сами навлекли на свои головы. Вот он, перекресток между деянием и его последствиями: приговор, который я вынесла Сайласу Мундту, наказание, которым я грозила Джо.
Она парализовала меня. Я чувствовала одновременно омерзение и восторг, возбуждение и подавленность – головокружительное ощущение. По прошествии лет я понимаю, что это было своего рода благоговение – такое, какое испытываешь при виде непостижимого лица ангела. Такое, какое я испытала, заглянув в Глотку, усеянную сотнями открытых глаз.
Я огляделась в поисках Джо. Неподалеку обнаружилась повозка, в которую был запряжен мул, стоявший со свойственной его роду угрюмостью. Рампа «Эвридики» была опущена.
– Он в корабле, – сказала я, но Салли это не убедило.
– Иди медленно, – велела она. – Держись у меня за спиной.
Едва мы вошли в тень блюдца, как из «Эвридики» послышался голос.
– Привет, девочки. – Говорила женщина. – Винтовку на землю.
Это была помощница шерифа Мэй Акерман. Она лежала на животе на полу корабля и целилась в нас из собственной винтовки. Точнее, целилась в Салли.
– Не уверена, что мне хочется это делать, – ответила Салли. Она еще не подняла винтовку; думаю, она знала, что не сумеет сделать это достаточно быстро, а у Акерман было хорошее укрытие.
– Не заставляй меня вынуждать тебя. Я знаю, кто ты такая. Ты – Салли Милквуд, самогонщица. Мы знали, что у тебя нора где-то в Дигтауне. Поверь мне, я не лишусь сна, пристрелив тебя на месте.
Я встала перед Салли.
– А меня вы тоже пристрелите?
– Отойди, Анабель.
– Где Джо?
– В камере, где ему самое место. Отойди.
Я не собиралась ей подчиняться, но Салли оттолкнула меня, и в следующее мгновение у меня уже был полный рот песка.
– Я не стану прятаться за детьми, – сказала она. И бросила винтовку. – Ну давай, помощница шерифа. Спускайся, увидим, на что ты способна.
Мэй Акерман встала; ствол ее винтовки был неподвижен, точно стрелка компаса. Она медленно спустилась по рампе.
– Анабель, мне нужно, чтобы ты отошла в сторону.
Сердце у меня в груди мчалось галопом. То, что я знала об Акерман, заставляло меня симпатизировать ей, но она готова была все разрушить. Я не могла позволить ей забрать Салли. И мне нужен был Джо. Я поднялась на ноги, все еще готовая спорить.
– А если я этого не сделаю?
Она не колебалась.
– Тогда я выстрелю Салли в живот. Может быть, она выживет, может, и нет, но это выведет ее из строя. А потом я отвезу вас обеих в тюрьму. – Она позволила мне обдумать это. – Но если ты отойдешь, я просто надену на нее наручники.
Я взглянула на Салли, которая не высказала никакого мнения по этому поводу. Ее внимание было приковано к Акерман.
Я в отчаянии отошла назад. Я не могла этому помешать. Мы проиграли.
– Хорошая девочка. – Она повернулась к Салли: – Ляг на землю.
Салли сказала:
– Бель, брось пистолет.
У меня не было никакого пистолета, и я уже собиралась ей это сказать. Но Акерман перевела взгляд на меня, прищурилась, и тут на нее набросилась Салли. Ей хватило доли секунды. Акерман тут же распознала уловку и выстрелила, но Салли уже неслась, словно грузовой поезд. Она врезалась в Акерман, и на странную затянувшуюся секунду обе они зависли в воздухе вместе с винтовкой, вылетевшей из рук помощницы шерифа.
Они рухнули на землю, и воздух вырвался из легких Акерман в крике боли. Кажется, я услышала, как сломалось ребро. Салли была крупной женщиной и пользовалась своим телом как оружием. Помощница шерифа яростно боролась, выгибалась, пытаясь освободиться, втыкала большие пальцы в шею Салли, но та трижды ударила ее в висок сжатым кулаком, и Акерман обмякла.
Все это заняло несколько секунд. По-моему, я даже вдохнуть не успела.
Салли слезла с помощницы шерифа, осмотрела себя в поисках раны.
– Она в тебя попала? – сумела выдавить я.
– Кажется, нет. Я бы уже почувствовала. – Голос у Салли был хриплый, и я уже видела, как на ее шее проступают синяки. Она оттолкнула упавшую винтовку ногой подальше от Акерман и сняла у нее с пояса револьвер. Засунула его за пояс своих штанов так, что он прижался к животу. – Проверь повозку. Он успел загрузить туда хоть немного топлива, прежде чем его скрутили?
Я подошла к повозке. Мул тоскливо наблюдал за мной. На дне стояли четыре тяжелых канистры. Я сказала об этом Салли.
– Я принесу то, что осталось. У нас не будет времени заворачивать сюда на обратном пути.
– На обратном пути откуда?
– Мы вызволим Джо. Будь я проклята, если позволю им его вздернуть.
Я застыла, пораженная ее дерзостью. Но в конце концов сказала:
– И моего папу тоже.
Она кивнула, глядя в сторону Дигтауна и «Фонарщика».
– Раз уж мы там все равно будем, почему бы и нет. – Она вручила мне револьвер. – Держи ее под прицелом. Если очнется – зови меня. Выстрелить сможешь?
– Мне приходилось стрелять по мишеням.
– Это хорошо. Но я спрашиваю, сможешь ли ты выстрелить в нее?
Я сглотнула.
– Не знаю.
Похоже, это ее удовлетворило.
– Ничего страшного. Если придется – стреляй в воздух. Я прибегу.
– Поторопись, – обеспокоенно попросила я.
– Обязательно.
Я сидела на краю повозки