из лифтов – маленького, для перевозки людей, – протянувшуюся от диска солнечного света наверху в мерцающую бездну внизу.
Бездну, в которой сверкали сотни зеленых точек, покрывавших стены или паривших в воздухе, как снежинки.
Не паривших; они порхали, описывая случайные кривые. Это были мотыльки. Сотни и сотни мотыльков, чьи лапки светились, покрытые Странностью.
Я пригляделась к тем зеленым точкам, что виднелись на уходящих вниз стенах шахты; мое тело сотрясла дрожь ужаса.
Это были открытые, глядящие в никуда глаза шахтеров. Их тела удерживала на стенах грибная поросль, мотыльки влетали и вылетали из их ртов, совершая свой мрачный труд. Они все должны были быть мертвы – мотыльки ведь селились в трупах, – но глаза шахтеров светились, а шепотки, которые я слышала, слетали с их губ подобно зыбким призракам.
«Она ждет нас», – говорила вдова.
То исходившее из глубин ощущение жуткой разумности, что настигло меня на окружавших Глотку мостках. Это был не какой-то монстр из бульварных книжек, запертый в центре планеты, а сама планета, бледноглазый, пристальный взгляд Марса, ощущавшийся здесь, потому что именно в этом месте мы докопались до Странности.
«Этим голосом станем мы».
– Уходи.
Я взвизгнула. Лихорадочно огляделась и наконец увидела вдову Кесслер, точно так же распятую на стене, как и все остальные. Грибы покрыли обе ее руки и уже прорастали на лице.
– Теперь это твой мир.
Я выронила свечу, и та, вращаясь, исчезла в Глотке. Я бросилась в тоннель без нее, и путь мне освещали только облачка Странности, которую высвобождали мои топочущие ноги.
Выйдя на улицу, я с досадой обнаружила, что уже почти полдень. Я спала слишком долго и слишком крепко. Салли знала, где я ночую; почему она не пришла за мной?
К этому времени я уже достаточно хорошо ориентировалась на улицах Дигтауна, чтобы быстро отыскать дом Шенков. Хотя я шла по городу-призраку, кожу у меня покалывало так, будто за мной следили или крались. Я заглядывала за каждый угол, прежде чем свернуть, осматривала каждую дорогу, прежде чем ступить на нее. И никого не видела. Я представила их всех внизу, с грибами, растущими изо ртов и открытых глаз, с мотыльками, порхающими вокруг подобно беспокойным домохозяйкам.
На воздухе мысли у меня прояснились настолько, что я задумалась, не было ли увиденное мной сном или галлюцинацией. Чем дальше я отходила, тем менее реальным все это казалось. Я решила не рассказывать о случившемся остальным; по крайней мере сразу. Перед нами стояли более серьезные проблемы.
Наконец я подошла к двери маленького убогого обиталища Шенков. И постучалась в нее, не решившись крикнуть.
Вскоре скрипнула задвижка. Я открыла дверь и увидела, как Салли уходит вглубь комнаты, повернувшись ко мне спиной. Я проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь, почувствовав себя немного лучше.
Дом выглядел точно так же, как и в прошлый раз, только теперь Салли была здесь одна. Она подошла к своей кровати и рухнула на нее. Неподалеку стояли две опустевшие бутыли из-под самогона. Весь дом провонял им. Я попыталась скрыть отвращение.
– Джо еще не вернулся? – спросила я.
Салли прикрыла глаза рукой.
– Боже, моя голова.
– Так вернулся он или нет? – Это был глупый вопрос – ответ ведь был очевиден, – но я злилась на Салли за то, что она довела себя до такого состояния. И хотела наказать ее за это.
– А ты его тут видишь? Нет, не вернулся.
– Что с тобой?
– Это называется похмельем. Оно случается, когда напиваешься. Хочешь – попробуй, узнай, каково это.
Как она посмела. Цилиндр моей мамы остался у Сайласа в качестве залога. Я никогда бы не поверила, что Салли Милквуд поставит его под угрозу, пока Джо Райли ведет себя ответственно.
– Вставай. Нас ждет работа.
– Ради Пибоди? Ради Сайласа? Пусть оба катятся в ад. Может, я сама их туда и отправлю.
– Нет, ради меня! Ради моих родителей! Вставай!
Это ее проняло. Салли кое-как села, зажмурившись от натуги. Когда она наконец-то посмотрела на меня, я не смогла истолковать выражение ее лица. Нечто среднее между злостью и жалостью.
– Твои родители, – сказала она. – Тебе их не спасти, Бель.
У меня был готов ответ – заряженная в ствол пуля, – но я вдруг осознала, почему она здесь одна. Лоры и Билли – детей Шенка – не было. Я пробежалась взглядом по двум другим постелям, стоявшим у дальней стены, – незаправленным и измятым. В углу была свалена грязная одежда. Возле одной кровати лежала зачитанная книга, рядом с другой были разбросаны игральные карты. Но самих Шенков не было.
– Да, они ушли, – сказала Салли. – Я их уже не застала. Наверное, они спустились в шахту, как и все прочие болваны этого города.
– Они… они могли вернуться к своему отцу.
Салли рассмеялась; это был неприятный звук.
– Он и овощ-то вырастить не сможет. Они к нему не вернулись.
– Но, может быть…
– Не вернулись. Я точно знаю. И хватит об этом.
Я чуть не послушалась ее. Я хотела. Но мне было нужно с ней поделиться.
– Я думаю, это вдова Кесслер, – сказала я. – Я думаю, это она их всех туда уводит.
Салли посмотрела на меня, а потом уткнулась взглядом в пол.
– В этом городе печаль заразна, – проговорила она. – Если ей позволить, она тебя убьет.
У меня были и другие плохие новости.
– Мистер Уикхэм сказал, что для Джо построили виселицу.
Ее глаза вспыхнули. Возможно, Джо был последним человеком в этом мире, чья судьба ее еще заботила. Если что-то и могло заставить ее подняться и взяться за дело, так это осознание того, что он все еще в ней нуждается. Салли спустила ноги с кровати и кое-как встала.
– Почему, черт возьми, ты мне сразу об этом не сказала? Почему ты его отпустила?
Я вспомнила последние обращенные ко мне слова Джо: их жестокость. Они похоронили любые шансы на то, что мы когда-нибудь примиримся. Он покончил со мной. Мне было стыдно признаваться, что в то мгновение я не хотела его останавливать. Мне было все равно, что он сделает.
– Прости, – сказала я, в самом деле сожалея.
Салли подошла к шкафу и вытащила оттуда винтовку. После чего направилась к двери; лицо у нее было каменное. Казалось, что, если на нем дрогнет хоть мускул, оно разлетится на осколки.
– Пойдем, – сказала она. – Хватит с меня этого дерьма. Если хоть кто-нибудь попробует причинить вред тем, кто под моей защитой, – я разнесу их в кровавые клочья. Пусть знают.
Издалека Нью-Галвестон выглядел так же, как и всегда.