с учителем её не занимала, поскольку она тупо ничего об этом не знала. Её мысли были направлены на более тонкие материи, хотя и были сугубо эгоистичными. Она думала о том, чего бы пожелала, если бы какой-нибудь волшебник предложил осуществить её самую заветную мечту. Приходилось признать, что, несмотря на весь её интерес к основам мироздания, это вовсе не была бы истина. Больше всего на свете Василисе хотелось избавиться от страха, который мучал её в последнее время. Наверное, странно было слышать подобное от женщины, которая с лёгкостью пускалась в самые неоднозначные и стрёмные приключения, даже такие, которые запросто могли закончится её гибелью. Но на самом деле ничего странного в этом не было, Василиса действительно не боялась умереть, она боялась жить.
Это её стремление к независимости, желание доказать самой себе, что она крепко держит в руках штурвал свой жизни, и постоянные стрессовые испытания своей воли были всего лишь защитной реакцией на притаившийся в её душе страх. Да, Василиса боролась со своим внутренним врагом всеми доступными ей средствами, отгораживалась от него прочными стенами и укреплениями, но всё равно сдавала один защитный рубеж за другим. Она потратила кучу времени и сил на то, чтобы понять природу этого страха, и думала, что тогда уж точно победит. Увы, призрак победы оказался эфемерным, как и положено призракам. Теперь Василиса точно знала, что причиной её страха было всего лишь кошмарное видение, протянувшее свои холодные щупальца к сердцу несчастной женщины из далёкого прошлого. Но отчего-то, утратив загадочность, страх не потерял свою силу, напротив, он как бы обрёл плоть и сделался ещё более могущественным.
Василиса так глубоко задумалась над своей сакраментальной проблемой, что даже не заметила, как миновала холл магической школы и вышла на крыльцо. Ей и раньше казалось, что ступеньки лестницы, ведущей на улицу, специально были сделаны такими крутыми, чтобы вправлять мозги заигравшимся в магов ученикам, но тут ей самой представилась великолепная возможность проверить эту гипотезу на вшивость. Не глядя под ноги, Василиса сделала шаг и почувствовала, что летит в пустоту. Подобная несвоевременная рассеянность запросто могла закончится для неё вывихом, а то и переломом конечности, но судьба оказалась благосклонней к своей протеже, чем та заслуживала, и коварней, чем она могла ожидать. Стоявший у подножия лестницы мужчина вдруг материализовался в непосредственной близости от летящей вниз Василисы и в последний момент подхватил неуклюжую мечтательницу.
Нацепив на своё лицо благодарную улыбку, мечтательница подняла глаза на своего спасителя и застыла в ступоре. Вопреки всякой логике, она его узнала, хотя и видела это лицо впервые. В то раннее зимнее утро, когда Василиса шла одна по безлюдной улице, ей не удалось разглядеть его лица, ведь было темно, но она отчего-то ни на миг не усомнилась, что это именно этот странный мужик вынырнул тогда из подворотни ей навстречу. Страх, до этого момента покладисто притворявшийся мирной овечкой, вдруг скинул овечью шкуру и встал во весь свой гигантский рост, обернувшись кровожадным хищником. Пару секунд Василисе ещё казалось, что она справится, как обычно, задавит своего извечного врага рациональностью и хладнокровием, но её надежды оказались несостоятельными. Паника, подобно ледяной волне, затопила её сознание, и Василиса, уже ничего не соображая, метнулась вверх по лестнице спасаться.
Возможно, если бы на месте Врана оказался обычный человек, то ей бы и удалось скрыться в спасительном убежище школы, но в соревновании по скорости со сталкером у Василисы не было шансов. Вран быстро скрутил шуструю барышню и, недолго думая, отключил её сознание одним из сталкерских приёмчиков. Уже загрузив бесчувственную тушку в припаркованную за углом машину, он вколол своей строптивой подопечной солидную дозу снотворного, чтобы обеспечить безопасную доставку арестантки в предназначенную для неё тюремную камеру.
Глава 22
Было темно, но темнота вовсе не была кромешной, как раз наоборот, она была мягкой и уютной, разбавленной просачивавшимся сквозь плотные шторы светом уличных фонарей. В общем, это была нормальная городская темнота. Василиса расслабленно вздохнула и опрометчиво попыталась повернуться на другой бок, чтобы продолжить путешествие по просторам морфея. Её правое запястье неожиданно пронзила острая боль, и женщина жалобно пискнула. Тут же где-то в глубине комнаты щёлкнул выключатель, и всё пространство залил неяркий медовый свет настольной лампы. Одного взгляда на сидевшего в кресле мужчину Василисе хватило, чтобы снова потерять над собой контроль. Она попыталась вскочить на ноги, но сразу поняла, что удрать не получится, потому, что её правая рука была прикована к кровати наручниками. Всё, что несчастной пленнице оставалось — это свернуться калачиком и спрятаться под одеялом, что Василиса и исполнила с детской непосредственностью.
Вран, конечно, ожидал, что похищенная им женщина, когда проснётся, примется истерить, но столь сильной панической реакции всё же не ждал. Поза эмбриона, которую инстинктивно приняла Василиса, говорила о желании не просто скрыться от опасности, а вообще не быть. Разумеется, назвать Врана психологом можно было только с очень большой натяжкой, но кое-каким психотехникам спасателей всё же обучали. Эвакуация игрока редко обходилась без эксцессов, стакеров не любили и боялись, а потому конфликты в диапазоне от истеричных рыданий до прямой агрессии были в порядке вещей. Поскольку для прохождения барьера игроку желательно было находиться в уравновешенном состоянии, сталкерам приходилось успокаивать своих нервных клиентов, применяя самые разные приёмы психического воздействия.
Увы, одного взгляда в глаза Василисы Врану хватило, чтобы понять, что в данном случае его навыки не помогут, потому что её паническая реакция была иррациональна. Женщина боялась не своего похитителя и даже не того, что он мог с ней сделать, она боялась себя. Для лечения такого экзотического вида психоза в сталкерском арсенале тупо не было нужного средства. Однако наладить контакт с арестанткой всё же было необходимо, хотя бы для того, чтобы рассказать ей о грозящей опасности. Проблема заключалась в том, что в нынешнем состоянии отрицания Василиса его просто не услышит, она даже смотреть на него не могла. Чего уж там, само его присутствие в непосредственной близости было для неё очень серьёзным испытанием. Если Вран собирался добиться доверия своей пленницы, сначала нужно было сделать так, чтобы ей самой захотелось поговорить.
— Здесь только одна комната, — он медленно, чтобы не пугать паникёршу, поднялся из кресла, — так что я посижу на кухне. Если чего понадобится, позови.
Выбранная тактика оказалась верной, не прошло и десяти минут, как Вран услышал тихий неуверенный голосок, раздававшийся словно из-под земли. О причине сего акустического феномена гадать не