Когда он в вечность переселился, Наш незабвенный Николай, К Петру-апостолу явился, Чтоб дверь ему он отпер в рай. — Ты кто? — спросил его ключарь. — Как кто! Известно — русский царь. — Ты царь? Так подожди немного: Ты знаешь — в рай тесна дорога И узки райские врата: Смотри, какая теснота! — Что ж это все за сброд? Простой народ! — Аль не узнал своих? Ведь это россияне — Твои бездушные дворяне. А это вольные крестьяне. Они все по миру пошли И нищими к нам в рай пришли. Тогда подумал Николай: — Так вот как достается рай! И пишет сыну: «Милый Саша! Плоха на небе участь наша И если подданных ты любишь. То их богатства поубавь. А если хочешь в рай ввести, То всех их по миру пусти!» [402]
25 [февраля]. В 7 часов утра получил письмо Лазаревского; он пишет, что мне дозволено приехать и жить в Петербурге. Лучшего поздравления с днем ангела нельзя желать. [403]
В три часа собрались к обеду: Н. Брылкин, П. Брылкин, [404] Грас, Лапа, Кудлай, Кадницкий, Фрелих, Климовский, Владимиров, Попов, Товбич. [405] За обедом было и шумно, и весело, и изящно, потому что компания была единодушна, проста и в высокой степени благородна. За шампанским я сказал спич, сначала поблагодарил гостей моих за сделанную мне честь и в заключение прибавил, что я ни на кого не буду на бога в претензии, если буду встречать всюду таких добрых людей, как они, теперь сущие со мною, и что память о них навсегда сохраню я в моем сердце.
Праздник мой совершился в квартире добрейшего К. Шрейдерса. Вечером пошел я проводить отъезжающего в Петербург Климовского, с которым предполагал и сам отправиться в гости к М. С. Щепкину, но письмо Лазаревского меня вовремя остановило.
26 [февраля]. Товбич предложил мне прогулку за 75 верст от Нижнего; я охотно принял его предложение, с целью сократить длинное ожидание официального объявления о дозволении жить мне в Питере. Мы пригласили с собою актера Владимирова и некую девицу Сашу Очеретникову, отчаянную особу. [406] Скверно пообедали на мой счет в трактире Бубнова и пустились в дорогу.
27 [февраля]. В селе Медновке, цели поездки Товбича, пробыли мы до 8 часов вечера. Тут встретился я с путейским капитаном Петровичем, приехавшим туда по одному делу с Товбичем. [407] Петрович по происхождению серб, образованный, прямой и сердечный человек, хорошо разумеющий и глубоко сочувствующий всему современному. Мне больно, что я прожил столько времени в Нижнем и только сегодня встретился с этим редким человеком.
28 [февраля]. В 7 часов утра возвратились мы благополучно в Нижний. Поездка наша была веселая и не совсем пустая. Саша Очеретникова была отвратительна. Она немилосердно пьянствовала и отчаянно на каждой станции изменяла, не разбирая потребителей. Жалкое безвозвратно потерянное, а прекрасное создание. Ужасная драма!
1 [марта]. На имя здешнего губернатора от министра внутренних дел [408] получена бумага о дозволении проживать мне в Петербурге, но все еще под надзором полиции. Это работа старого распутного японца Адлерберга. [409]
2 [марта]. Получил письмо от графини Н. И. Толстой. Она пишет, что ее сердечное желание наконец исполнилось, и что она с нетерпением ждет меня к себе. Доброе, благородное создание! Чем я воздам тебе за добро, которое ты для [меня] сделала? Молитвою, бесконечною молитвою!
Овсянников просит, чтобы [подождать] его здесь до 7-го числа. Подожду. А если он обманет, — прокляну и без денег уеду.
3 [марта]. Давно ожидаемую книгу Детство Багрова внука [410] сегодня получил с самою лестною надписью сочинителя. Книга была послана из Москвы 7 февраля и пролежала до сегодня у сухого Даля. Могла бы и навсегда остаться у него если бы я сегодня случайно не зашел к нему и не увидел ее. Он извиняется рассеянностью и делами. Чем хочешь извиняйся, а все-таки ты сухой немец и большой руки дрянь. И что вздумалося Сергею Тимофеевичу [Аксакову] делать меня комиссионером Даля, тогда как ему мой адрес известен? Не думал ли он через это познакомить меня с ним? Добрейший Сергей Тимофеевич!
4 [марта]. В ожидании Овсянникова и полицейского пропуска в Питер принялся переписывать Відьму [411] для печати. Нашел много длинного и недоделанного. И слава богу. Работа сократит длинные дни ожидания.
5 [марта]. Послал письмо графине Н. И. Толстой. Писал ей, что 7-го числа в 9 часов вечера оставлю Нижний Новгород. Сбудется ли это? Это будет зависеть от Овсянникова, а не от меня. Глупо! Продолжаю работать над Відьмою.
6 [марта].