"Впереди ничего нет, — сообщил Эргхарг Янеку. — Островки деревьев, кустарник, холмистая местность".
"Это потому, — пояснил плотник, — что Сартр и Миловия находятся в состоянии молчаливой войны. Сартрский правитель выжидает удобный случай, а наш готов обороняться".
"Фархат тоже мог бы что-нибудь построить, — произнес дракон. — Или он защищает границы другими методами?"
"Ему нет нужды защищаться. Миловия не нападет, по крайней мере, пока правит король Иженек. Да и его сын пойдет по стопам отца, поддерживая хрупкий мир".
"Странные вы", — заметил Эргхарг и замолчал.
Янек подхлестнул коней. Что кажется странным дракону, не обязательно является странным для человека. Королю Иженеку не выгодно воевать. В Сартре нет ничего, что стоило бы захватить, кроме земли, а этого добра в Миловии и без сартрских владений достаточно. Потому Фархат и не выставляет серьезной охраны, довольствуясь смотровыми вышками и регулярными патрулями. Может, Янек и сам на месте короля поступил так же, все-таки армия — дорогое удовольствие, но границу все равно следовало бы обозначить четче. Впрочем, он не разбирался в политике.
Кибитка резво катилась по утрамбованной дороге, которая петляла между невысоких холмов, ощетинившихся кустарником. Местность показалась Янеку интересной, похожей на лабиринт, где за каждым поворотом может поджидать опасность. Конечно, никакой опасности не было. Эргхарг сверху видел все, и предупредил бы, если бы дорогу внезапно перегородила шайка разбойников. Местные жители звали это место Селиверстовым Логом, последним пустынным островком густо заселенного Сартра. За холмами, судя по карте, находилась деревенька, где путников обязательно встретит теплый и уютный постоялый двор. Янеку хотелось провести ночь в нормальной кровати, но до жилья они доедут только через день.
Плотник подхлестнул лошадей, которые начали снижать темп, и посмотрел в небо. Эргхарг куда-то улетел, возможно, на охоту, и без него небеса казались пустыми.
— Стойать! — вдруг раздался громкий властный голос.
Янек посмотрел на дорогу и увидел невысокого жилистого мужчину в синем мундире и фуражке с кожаным козырьком.
— Тпр-р-ру! — плотник натянул поводья.
— Куда направльяйетесь? — с жутким акцентом спросил незнакомец, похлопав рукой по бедру, где висела внушительного вида сабля.
— В столицу, — ответил Янек.
Он понял, что незнакомец представлял местную пропускную службу, и осмотрелся, ожидая увидеть других солдат, но никого не обнаружил.
— Зачьйем?
— На заработки. Я плотник, а мой отец художник. Может быть, нам удастся продать в Сартре его картины.
— Художник? Рисовальщик? Ну-ну.
Служилый обошел вокруг кибитки, но внутрь заглядывать не стал.
— Откуда йедете?
— Из Миловии.
— Надолго к нам?
— До осени. — Янеку показалось подозрительным одиночество официального лица, поэтому он спросил: — А вы почему один?
— Так положено, — солдат посмотрел на Янека и махнул рукой. — Пройезжайтье.
Молодой человек прицокнул, и лошади тронулись. Служилый приложил руку к козырьку и медленно растаял в воздухе.
Янек замер.
— Чего останавливались? — крикнул Дагар из кибитки.
— Мне нужно было в туалет, — откликнулся плотник, как только обрел дар речи.
Говорить дрессировщику о видении он не стал, хотя видение видением не было — лошади тоже увидели незнакомца и проводили его взглядом, когда Сартрский пограничник обходил обоз. Может, советники Фархата изобрели новый способ маскировки, и мужчина просто слился с местностью? Чушь какая-то.
"Ты его видел?" — спросил Янек Эргхарга, но дракон не отозвался, видимо, улетел слишком далеко.
— Наверное, голову напекло, — решил плотник, — или я сошел с ума.
Неожиданно петляющая меж холмов дорога заискрилась, будто речная гладь в яркий солнечный день. Янек зажмурился, тряхнул головой, а когда открыл глаза, понял, что ближе к истине второй вариант. У него начались видения, а это первый признак помешательства. Дорога превратилась в серебряную реку, смотреть на ее поверхность стало больно, но лошади ничего не замечали, тянули кибитку и изредка прядали ушами, отгоняя надоедливых насекомых.
— Мастер! — позвал Янек. — Посмотрите!
— Ну чего тебе? — Дагар громко зевнул, а через секунду сонливость из его голоса полностью исчезла. — Зловонная пасть поганого Ярдоса! Что здесь творится?!
— Вы тоже видите?
Янек с облегчением вздохнул. С ним все в порядке. С ума сходят исключительно поодиночке, а значит, дорога действительно превратилась в серебряную реку.
— Останови! — приказал Дагар, но плотник уже и сам натягивал поводья.
Он спрыгнул на землю раньше дрессировщика. Как только ноги молодого человека коснулись серебристой поверхности, округа наполнилась низким гулом.
— Что это? — крикнул Янек и зажал уши руками.
Гул нарастал, постепенно переходя в вой, а потом превратился в жуткий визг, словно где-то совсем рядом кто-то мучил раненого тузуара.
Янек упал на колени, и увидел, что Дагар тоже не устоял на ногах. Небо побелело, холмы посерели, словно из мира высосали все краски. Трава пожухла, кусты превратились в обугленные скелеты.
Плотник зажмурился, и почувствовал, как у него дрожат зубы. Его тело вибрировало в такт стенаниям невидимого зверя, и едва не разваливалось на части.
А потом все закончилось.
Некоторое время Янек не решался открыть глаза и отнять от ушей ладони, а когда решился, увидел знакомую картину: холмы, поросшие зеленым кустарником, серо-желтую дорогу, петляющую между ними, и бледно-голубое небо, наполненное солнечным теплом.
— Мастер, вы знаете, что это значит?
— Догадываюсь, — Дагар поднялся и отряхнул пыль с колен. — Ничего хорошего. Садись на козлы, едем дальше.
— Это магия?
— Скорее всего. Охранные заклинания. И кто бы их здесь ни оставил, теперь он знает о нашем приближении.
Дрессировщик скрылся в кибитке, а Янек занял привычное место.
"Кажется, у нас будут большие неприятности", — сказал он Эргхаргу.
Дракон не ответил.
* * *
Выйдя из библиотеки, где остался раздумывать над королевским предложением эльф-полукровка, Фархат столкнулся с Вильковестом.
— Подслушивал? — добродушно поинтересовался король. — Тогда мне нет нужды сообщать тебе, что все прошло прекрасно. Эл'льяонт поверил, будто я хочу примирить эльфов и людей, и не обратил внимания на мои слова об объединении человеческих царств. Позже, когда полукровка поймет, что наш поход — завоевание, а не объединение, не сможет упрекнуть меня во лжи, и станет винить себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});