class="p1">А потом я отключилась. Уже в который раз за прошедшие длинные сутки.
17
Моё пробуждение было весьма фееричным, в плане мыслей и воспоминаний о минувшей ночи и утре, с напором Ниагарского водопада хлынувших в мой мозг. Пока я пребывала в счастливом неведении, посторонние шумы всё же пытались пробиться сквозь толстую оболочку глухой несознанки, выставленную моим мозгом, хоть и неосознанно, какой каламбур, но им это не удавалось и не удалось, в конце концов. Они были на уровне фонового шума, и я не припоминала ничего из этого, помнила только последнюю мысль, которая пришла в голову, что-то про «скорую». А ещё то, что я жуткая неудачница, раз уже второй раз за сутки пострадала.
По моему лицу, приводя меня в чувства, елозила мокрая тряпка, от чего становилось как-то не очень приятно, скорее противно. Но освежало. А вот глаза с первого раза открыть не удалось — настырная тряпка не позволяла мне этого сделать с упорством барана, пытавшегося протаранить ворота, в моём случае — с упорством железной щётки для посуды, норовящей отскоблить сковороду до блеска или же, в случае переусердствования, ограничиться соскабливавнием защитного слоя. Такого на лице не хотелось, я попыталась ещё раз, более старательно, приправив усердие голосом:
— Кхм!
Тряпка соскользнула с лица, явив моему пока затуманенному взору лицо Шерхана, сияющее облегчением.
— О! Ты очнулась! Давно пора, — он соскочил с кровати и потянул меня следом. — Вставай, соня…
Сказал и закрыл рот, будто вспомнил что-то неприятное. Улыбка с лица мигом испарилась, он нахмурился, сдвинув брови домиком и поджав губы.
Я уже выучила, у него есть два настроения — хорошее и плохое. Первое терпимо, но это, конечно, на фоне второго. Когда его настроение хорошее, он меня всего лишь выбешивает, а именно ржёт как ненормальный, прикалывается, одним словом, ведёт себя как ребёнок малый, и заставляет задуматься о его недоразвитости, неполноценности и скудоумии, но когда его настроение плохое — это хуже в тысячу раз. Потому что тогда я его побаиваюсь. При первом настроении он нормально ненормальный (если такое понятие вообще существует, а если нет, надо запатентовать), при втором — ненормальный на полную катушку! И я даже понятия не имею, что у него на уме — он же псих и не адекватен, а вдруг он мне снова по многострадальной голове зарядит? Хотя почему по голове? У меня же ещё ноги целые.
Надо отвлечься, а то это попахивает паранойей — то, что я считаю, будто он может меня убить или покалечить. Только он и правда может, и даже преуспел в последнем.
Стоп. А почему в комнате темно? Не то, чтобы ночь, но похоже, что уже скоро закат — смеркается, заметила я, посмотрев в окно, шторы которого не были задёрнуты.
— Сколько времени? — спросила я Артёма, мигом забыв, что его настроение сейчас плохое.
Но интересно, каким образом ему удаётся так быстро их менять? Только что было замечательное, улыбка во все выбеленных тридцать два, наверное, к стоматологу каждую неделю наведывается, и через пару секунд — отвратное. Стоило ему меня увидеть и испортилось. Значит, это я катализатор плохого настроения Шерхана? Звучит обидно. Или гордо. Но, если подумать, какие хорошие счастливые воспоминания нас объединяют? Свадьба? О, нет. Как вспомнила — у самой упало ниже плинтуса.
— Вечер, — откликнулся жёстким тоном Шер, думая о чём-то своём.
— Я что, целый день спала?
— Не парься, киса, гораздо хуже было бы, если б уже понедельник настал.
Тут он прав, проснуться на следующий день вечером, проспав сутки, было куда хуже.
— Не просветишь, как день прошёл?..
Глупо было надеяться, что это чудовище, именующее себя моим мужем, удостоит ответом, но я придерживалась позитивных мыслей. Попытка не пытка.
Шер проткнул меня немигающим страшным взглядом, а потом, потом просто расхохотался, заставив меня вновь задуматься о его психическом состоянии. Какой же он странный!
— Ты опять… ничего… не помнишь? — еле отдышавшись, выдавил сквозь смех Артём.
Помню. Имя твоё помню, дуралей. Я покачала головой, отвечать не хотелось. Хотя почему бы и не ответить?
— Как я могу что-то помнить, если я была без сознания?
— Ещё бы, — снова дикий хохот. — После такой-то дозы наркоза.
— Какого наркоза?
— Анестизионного…
— А зачем мне делали анестезию?
Ответ услышать страшно, но я должна знать.
— Васян настоял, а я поддержал, я же доктор! — гордо выпятил грудь мой принц без коня, наконец, перестав гоготать.
Васян настоял? Он доктор? Зачем анестезия? Мысли перепутались в голове, я в ступоре не могла понять на какой конкретно вопрос хочу получить ответ.
— Васян? — наконец озвучила я вопрос, поняв, что на весы их не поставить, а продолжая молчать, я лишь упрочняю в нём видение меня как ненормальной девицы, страдающей тормознутостью, так что просто пошла по порядку.
— Ну да, — кивнул Шер.
Я выпучила глаза с немым вопросом «Ну? И что дальше?» Он не оценил, поэтому пришлось озвучить.
— Васян — это который из отеля?
— Ага.
— А как же то, что вы с ним махались и грызлись как две собаки, не поделившие территорию?
— Детка, ты умеешь произносить длинные предложения. Я восхищён, — с придыханием возвестил парень и сложил руки в молитвенном жесте, очаровательно подмигнув мне.
Боже, дай мне сил вытерпеть эту клоунаду!
— Боюсь, ты слишком ограничен в знаниях о блондинках, — фыркнула я.
— Вот это точно! Ты блонди, однако, развела меня на женитьбу, это раз, — он начал загибать пальцы. — Причём никакого секса, это два! И хрен теперь с тобой разведёшься, это три.
— Что?.. Что значит «хрен разведёшься»?
Я опешила от последней новости, предварительно покраснев от второго пункта, и плюхнулась на кровать — новость меня буквально подкосила и снесла с ног.
— То и значит, что развод ещё не скоро, — пожал плечами муж.
И почему он так спокоен? Или у него крепкая выдержка? Вот бы и мне такую.
— Почему не скоро?
— Почемучка! Что? Почему? Зачем? Не надоело @Нецензурная речь@ меня? — вспылил парень. — Прими как должное и успокойся. Тебе вообще волноваться вредно, как врач говорю, — продолжил он спокойным тоном практикующего психолога.
Надеюсь, психология — не та область, в которой он будет защищать свой диплом. Боюсь, если когда-нибудь из него получится психолог или психотерапевт (что для меня одно и то же), он может и убить особо душевнобольного пациента, он ведь и сам не далеко от него ушёл.
— Врач? А почему вредно?
— Не цепляйся к словам, мась. Получу диплом и буду. Мелочи…
— Понятно. Но мне нужно знать, — я,