рядом и старательно вглядывается в моё лицо.
— Я не плачу, — гордо известила я его.
— Супер.
— Пупер.
— Ну, и чего ты такая мрачная? Я, кстати, крутая шишка…
— Крутышка ты, — соединила я два слова в одно, сарказм типа.
— Да, это в точку, — не оценил он, принимая слова за чистую монету.
Дорогой, ты просто не знаешь, что я про тебя говорю молча.
Мне надо влюбить в себя этого зазнайку, неожиданно пришла в мою больную голову идея. Надо это сделать, потому что пророчество именно об этом. Но у меня же совсем нет опыта. У Леськи что ли помощи попросить? Нет, я не смогу ей рассказать, что случилось. Мне стыдно!
Мысли скачут в совершенном беспорядке.
— Значит, мы женаты… — у тебя у самого тон мрачный, а ещё на меня клевещешь, морда уголовная.
С подобным количеством нательных росписей — точно уголовная. На локтях непонятные надписи, на плече проволока колючая, на другом — змеёныш, обвивающий до самого горла, пламя огня, воющий волк, солнечная система под ухом. На груди снова надписи и дракон, выдыхающий струю огненного пламени, на кубиках пресса опять загогулины какие-то, ноги также вытатуированы причудливыми узорами, аккуратно огибающими мышечную массу, обтянутую загорелой кожей. Не тело, а арт-книга. И к чему так коверкать себя? Состаришься, а твои рисунки сморщатся вместе с тобою, и будешь смотреться совсем не айс. Я считаю, природная естественность в тысячу раз лучше этой уголовной живописи.
— Ага, видимо, — подтвердила я его предложение.
— Как смотришь на развод?
С удовольствием! Хотя ты же моя судьба. Неважно! Был бы настоящей судьбой, не предлагал бы развод. Я согласно закивала, не смея произнести рвущиеся наружу слова, дабы не спугнуть момент искреннего облегчения. Наверное, это жуткая ошибка. Судьбоносный принц оказался совсем не принцем, и это к счастью! Мне не придётся его в себя влюблять.
— Надеюсь, ты не будешь претендовать на моё имущество? — пошутил супруг и с пафосом произнёс: — Предлагаю отметить нашу скорую размолвку!
— С ума сошёл?
Он точно чокнутый и стукнутый в детстве диваном по голове. Мы только что по пьяни поженились. Кто знает, что мы ещё можем натворить в идентичном состоянии? Нет, я пас. Тем более, я себя закодировала. Ни капли. О чём сообщила парню.
— А, точно, — наконец-то до него дошло.
Шерхан плюхнулся попой на кровать, сдвинув меня, а потом разлёгся полностью, лишь ноги болтались на весу.
— Пить, значит, нельзя. Я такой дурак бываю, когда выпью, — разоткровенничался мой благоверный.
Будь я смелее, сказала бы по большому секрету, ты по жизни дурак. А я может и злобный гоблин, с неимоверной жестокостью молча комментирующий каждое его движение и любой изданный звук, и на душе не самые приятные ощущения от этого, но ведь и правда — мы не пара. Потому что, хоть он и, я искренне верю, очень хороший в душе, порядочный и маму любит, но жизнь загнала нас в такой идиотский тупик; потому что такой поворот событий слишком неожиданный; потому что мы разные, мы любим разные вещи, разную музыку слушаем, говорим на разных языках (его сленг — что-то с чем-то!); потому что судьба и пророчество — глупости. Или не глупости? Ненавижу решать и делать выводы, выбирать, во что стоит верить, а что полный бред без должной информации. Вела я себя тоже дурно, стоить отметить.
— Да, я тоже не подарок бываю, оказалось, — тихо поддержала я беседу.
— Хотя мы здорово отожгли! Я, конечно, них… ничего не помню, вообще ничего из того, что прострел этот рассказал…
— И я…
Звучит так обречённо.
— Но было кульно. Стопудово. Гы-гы… — он рассмеялся, как неразумное животное, а потом, вспомнив к чему вся веселуха привела, поникшим тоном продолжил: — Я теперь женатый чел…
— Ненадолго.
— Угу. Ща созвонюсь с нужными людьми… А где твой родственничек? — неожиданно вскочил на ноги Артём и принялся рыскать по номеру в поисках братишки. — Убежал что ли?
Я тоже подключилась, но его нигде не было. Мелкий уже смылся, причём бесшумно и не привлекая внимания. Мастер. Я даже забыла, что сама ему позволила идти.
— А, ну и @Нецензурная речь@ с ним! — вновь не стал стесняться в выражениях Шерхан.
— Э… Может быть стоит немного подкорректировать свою речь? — осторожно предложила я, ей-богу, уши режет от нецензурщины.
— Чего? — не понял моих потуг парень.
То ли остатки алкоголя в крови делают его таким тупым, то ли дело совсем плохо.
— Ты материшься через слово.
Честность — лучшая политика. Так что лучше сказать всё прямо и в лоб, и не заумными словами, а то придётся в качестве энциклопедии поработать в виду скудоумия моего товарища по несчастью.
— Матерюсь? Ну да, матерюсь. И что? Все так делают, — он назидательно ткнул в меня пальцем.
Типа, я тоже? А вот и нет!
— Я? Я никогда. Это же… это… это некультурно, — нашла я подходящее слово. — порядочные люди не матерятся…
Он перебил меня:
— Ты считаешь себя порядочной? — и заставил меня замолчать.
Не то чтобы, но я не безнадёжна, как некоторые экземпляры. Я не супер-мега порядочна, не безгрешна во всём, но я пытаюсь держать себя в рамках. Не для того, чтобы люди смотрели на меня и думали «ай, какая девочка-умничка», я не для них стараюсь, а для себя. Человек — это звучит гордо. Но для поддержания своего статуса нужно быть добрее, светлее, милосерднее. Это же в каждом есть, я знаю, я верю. Просто люди стесняются помогать, стесняются принимать помощь. В глубине каждого спрятана отзывчивая чуткая душа, но никто не хочет вытаскивать её наружу.
Хотя не стоит, наверное, говорить всего этого ему. Лучше поберегу его психику. А то ещё решит, что я сама того.
— Простые правила приличия, — повела я плечами.
— Ясно. Ну, я тебе скажу кое-что, мась. Этикет — это не ко мне. К моему брату. Если хочешь — познакомлю. Но я этим не страдаю. Так что в эти пять минут нашего «райского наслаждения» в браке не стоит изображать из себя жёнушку и пилить меня почём зря. Окей?
Захотелось звездануть ему по кумполу гипсом. Как низко я пала.
— Я и не пыталась создавать счастливой ячейки общества, — недовольно буркнуло моё обиженное я.
— Я тоже. Брак — это последнее в моих планах на жизнь, — очень авторитетно заявил бездельник и прожигатель жизни.
— И у меня не на первом месте.
— Я понял. Слушай, надо бы нам выбираться отсюда…
— Согласна, — я кивнула и кинулась к одежде, мой взгляд наткнулся на подвенечное платье.
Мне в нём идти?!
— Придётся