А Бурк бурлил! И было отчего: двенадцать знатнейших родов вновь рассорились напрочь. Отряды Дукков шли громить Ларкетов, Чивы не ладили с Малеками, Голланы били Укведунов… А после все сходились у Коллегии и ждали, что решит Совет. Совет увещевал:
— Республика…
Не слушали. Ревели:
— Долой Правителя! Долой!
И шли на приступ. Выбегала стража. Топтала, била, разгоняла бунтарей день, два, неделю, три…
А с гор уже спустился Претендент. И на границах тоже, говорят, весьма неладно. Вот, например, далянцы снова наступают: взяли две крепости и уже вышли на Бискойскую равнину. Рынок закрылся, цены подскочили… Рыжий теперь вынужден был стоять и торговать с нагрудного лотка по перекресткам, закоулкам, где придется. Три раза его грабили — прямо средь бела дня, никто не заступился. В последний раз грабители не то чтобы покусились на товар, а просто так, из лихости, все изодрали, побросали на землю и ушли. Он промолчал. А мог ведь запросто так круто проучить этих юнцов, что они после навсегда забыли бы — да что «забыли» — просто б не смогли, здоровья не хватило бы…
Но он их и когтем не тронул! Молча собрался и ушел. Пришел, закрылся у себя. Коптил фитиль. Гудела голова. Сидел, листал Трактат. Р-ра! Почему?! Ведь, кажется, здесь все так ясно и логично изложено, а вот чего-то все равно не хватает. Он чует это. Но вот чего не хватает? Чего?! Он уже восемь раз переписал начальную главу, да только пока все напрасно. Вот и на этот раз: идея — да, а вот ее изложение…
Да! Вот где задача так задача! Рыжий резко встал и заходил по комнате, потом остановился, осмотрелся. На полках — книги, мало уже книг. Там всего две, там три, там вовсе ни одной. А вон пятно от зеркала; там, где оно прежде висело, теперь стена темнее, чем вокруг. И нет часов, и нет барометра, нет инструментов, нет весов… А вот макет крыла остался. Он и его пытался продавать, только никто его не взял. Одни перья в этом крыле короткие, сказали, а другие слишком длинные, так что и те и другие к письму непригодны. И цвет у них опять-таки не броский, значит, из них и веера тоже не сложишь. На зубочистки, разве что? Так они слишком хрупкие. Вот и пылись тогда, крыло.
Ар-р! Р-ра! Крыло! Да знали бы они!..
И Рыжий снова сел к столу. Всю ночь писал, рассчитывал. И думал. Думал. Думал… И все никак не мог решиться. Потом — сам не заметил, как заснул: даже не встал и в угол не прошел, а так и повалился прямо за столом.
Спал он недолго: час, может, от силы два. Вскочил, испуганно протер глаза, прошел к окну…
И понял — больше так нельзя. Нужно идти. Иначе он сойдет с ума: огромный шар навалится на него и раздавит!.. Тогда он подскочил к столу, схватил было Трактат… Но полистал его и отложил. Нет, все не так! Отпять не так! И вышел налегке.
Глава девятая — РАВНОВЕСИЕ
Шел мелкий дождь, где-то вдали гремел набат. Отряд вооруженных Дукков спешил к Коллегии. Их там, конечно, уже ждут Ларкеты, и, значит, снова будет свара, так что напрямую лучше не ходить. Подумав так, Рыжий свернул, пошел в обход, дворами. У Замка Правосудия легко, как в юности, перескочил через забор и пробежал за Арсенал, благополучно миновал фискальную… Зато возле Невольничьих Бараков нарвался на пикет Малеков. Сержант, старший в пикете, хотел было его арестовать, он уже и лапы ему заломил, да так, что Рыжий чуть не взвыл… но тут вдруг кто-то из толпы насмешливо сказал:
— Это писака, из безродных.
Сержант в сердцах вскричал:
— Шатаются тут всякие! — и отпустил его.
Рыжий опять полез через забор, прошел по опустевшему проулку Живодеров и, наконец, попал к стекольщикам. Ну, вот и все, пришел. Спустился по ступенькам, толкнул — дверь была заперта. Тогда — Сэнтей ему показывал, как это надо делать — Рыжий просунул коготь в замочную скважину, нащупал там нужный рычажок, надавил на него… И дверь бесшумно отворилась.
Рыжий вошел в читальню, осмотрелся. Там все было по-прежнему: столы, книги вдоль стен… И ни одного посетителя. Да и самого хозяина тоже нигде не было видно. Рыжий принюхался — воздух тяжелый, пыльный. И вообще, здесь, похоже, давно уже никто не бывал. Тихо, пусто…
Но вдруг из дальнего угла раздался оклик:
— Ловчер!
Рыжий оглянулся на голос. Да, точно: в дальнем углу стоял Сэнтей. Р-ра, странно! А ведь еще какое-то мгновение тому назад его там не было! Рыжий насупился, насторожился. Сэнтей, наоборот, снова приветливо улыбнулся и так же приветливо сказал:
— Я ждал тебя. Давно! — и двинулся навстречу Рыжему.
Они сошлись посреди залы, обнялись. Точнее, обнимал один только Сэнтей, а Рыжий так, только для виду поднял лапы. Сэнтей опять сказал:
— Я ждал тебя. А ты… Почему ты молчишь?
— Я… я потом скажу, — глухо ответил Рыжий.
— Да-да, конечно! — подхватил Сэнтей. — Чего это я сразу на тебя налетел? Пойдем!
И отпустил его, и поманил за собой. Они прошли через читальный зал. И вот вновь та же комната: напольные часы, шкаф на замке, конторка, книги. Но, главное, как здесь светло! И то неудивительно — в такой маленькой комнатке горели сразу пять светильников по девять свечек в каждом; теперь, при нынешней разрухе, это немыслимая роскошь! Да и сами светильники были из бронзы, а бронзу на рынке берут хорошо. Подумав так, Рыжий прищурился. Сэнтей сказал:
— Мне кажется, ты голоден. Садись.
Рыжий не спорил, сел. Сэнтей поставил перед ним большую вазу с фруктами, подал горячего гур-ни, потом еще подлил и угостился сам, потом он предложил салат из грибных листьев ло, политых пряным соусом. Р-ра, ну и ну! Интересно, откуда он все это взял? И сколько, интересно, заплатил?.. А вкусно как! А аппетитно, р-ра!.. И все-таки странно: Сэнтей ведь никогда прежде не был падок до разносолов, а тут вдруг… Р-ра! Надо спросить, но как бы между прочим, вскользь…
Однако мастер, как всегда, опередил ученика: спросил — совершенно обыденным тоном:
— Ну и как движется трактат?
— Какой трактат? — насторожился Рыжий.
— Тот, над которым ты работаешь, — все тем же спокойным, обыденным тоном ответил ему Сэнтей. — Ты ж по ночам не спишь. А если брат не спит, то, значит, он работает.
— Но…
— Что?
Рыжий смутился. Тогда Сэнтей склонился над салатом и, наколов на вилку большой сочный лист, опять спросил, не поднимая головы:
— Так что же, брат?
— Но… я не брат! — тихо, но весь дрожа от гнева, возразил ему Рыжий.
— А почему это?
Сэнтей старательно жевал, смотрел на Рыжего. В его глазах не было ни удивления, ни гнева, ни смущения… вообще ничего. Учитель просто ел салат и ждал, когда его ученик ответит ему на вопрос, вот и все. Да и потом, он, что ли, вызывал тебя к себе? Нет, это ты сам, по своей собственной воле, пришел к нему. Пришел, чтоб получить совет. Ну так чего тогда юлить, чего не договаривать? И Рыжий нехотя ответил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});