крикнуть или пойти в атаку, но вдруг услышал смех.
Совсем тихий, больше похожий на скрежет.
Глава XXII. Разряды
Ворон вынул клинок из шеи старейшины и оттуда стала выходить тёмная кровь. Меч его был длинной восемьдесят сантиметров, на протяжении которых сталь извивалась, будто змея. Эфес был выполнен с мастерской точностью и вниманием к деталям: гарда представляла из себя небольшое изваяние змея. Его пасть тянулась к навершию, перетекая в рукоять. Навершие же клинка, к которому змей тянул свои клыки, представляло из себя золотое яблоко. Пасть змея отчасти касалась прекрасного фрукта, сверкая своими крошечными, рубиновыми глазами. Дамасская сталь переливалась тысячей мелких узоров, что сводились в одну завораживающую картину. Стекающая по лезвию кровь, освещаемая бледной луной, придавала змеиному клинку зловещий вид. Воздух вокруг меча колебался, а сама сталь будто бы переливалась разными оттенками: от серебристого до светло-алого.
Старик долго не хотел умирать. Когда он увидел, что все его воины перебиты и барьеры у ворот пали, он принялся складывать печати, которых Ворон доселе не видел и исторгать из себя пламя. К удивлению Ворона, старик умел ставить мощные защитные барьеры, бросать завесы, которые лишали соперника возможности даже через астральное зрение отследить свою цель, старейшина даже владел навыками призыва. Прежде чем клинок, который Ворон прозвал Падшим, рассёк двух огромных рыжих вепрей, громоздких и свирепых, от которых вились языки пламени, старейшина успел призвать огненного коня. Чудовищных размеров, широкий и мускулистый, он озарял округу бело-красными отсветами. Ржание его заставляло ветви деревьев дрожать, а снег под ним таял от нестерпимого жара. Даже стоя от рыжего коня в десяти метрах, Ворон чувствовал языки тёплого пламени.
— Думаешь, твоя кобылка меня остановит? — крикнул он старейшине, который, несмотря на свой солидный возраст смог оседлать коня несмотря на то, что тот исходил жаром и огнём. Глаза старейшины зашлись красными углями и тело его обрело более мужественные черты.
— Пламя Сварога тебя остановит! — прогрохотал старейшина и поднял небольшой молот кузнеца, порядком изъеденный временем, к небу. Вознесы молитву, языки пламени обуяли молот, проникли в железо и обратили старый инструмент в древнее оружие.
— Так значит, ты владеешь трансформацией? — Ворон удивился не на шутку. Он, конечно, знал, что язычники владеют навыками манипуляции энергии гораздо глубже, чем почти что любой из Святой Инквизиции, но он и не подозревал, что лесные дикари обладают настолько внушительными контрактами.
— Провались ты в Навь, нечестивец!
Язычник стеганул коня и рванул вперёд. От копыт рыжего коня остались дымящиеся проталины. Ворон отпрыгнул вбок и было посмеялся медлительности своего соперника, пока не заметил, что правый рукав его горит ярким красным пламенем. Махнув рукой, он сбил пламя чёрной энергией и вновь отскочил от навалившегося старейшины. Надо сказать, старик орудовал молотом умело: Ворону то и дело приходилось вилять то влево, то вправо, чтобы не попасть под удары этого чудовищного оружия. На месте своих промахов это оружие оставляло либо глубокие ямины, либо горящие деревья.
— Ты сожжёшь свой же острог! — Ворон сложил руки в знак птицы Гермеса и пространство перед ним разрезалось. Из открывшейся чёрной воронки вылетел чёрный, как сам мрак, феникс, с горящими тьмой крыльями. Стрелой он разрезал воздух и со свистом пролетел аккурат пламенного коня. По бедру призрачного животного заструилась чёрная кровь. Конь заржал, но старейшина удержал его. В эту же секунду птица Гермеса, сверкая красными глазами развернулась и с пронзительным криком ударила рыжего пламенного коня ещё раз. Затем ещё и ещё, пока призывное животное не рухнуло на землю, проплавив сугробы снега. Старейшина тоже свалился, и феникс прицелился своим острым, длинным клювом в шею старика, но за секунду до решающего удара, язычник быстро, слишком быстро, взмахнул молотом.
— Ниграникс! — взвыл Ворон, глядя, как феникса разъедает яркое, рыжее пламя. Птица Гермеса пронзительно крикнула несколько раз и растаяла в одеяле пламени.
— Жалко птичку?! — Старейшина засмеялся, но фальшиво. Потеря рыжего коня лишила его основного преимущества.
Ворон выхватил Падшего и ринулся на старейшину. Молот норовил пробить дамасскую сталь и два соперника закружились в смертельном танце. Старик норовил достать Ворона медленными, но крайне тяжёлыми ударами, в то время как Ворон бил соперника точными, колющими ударами.
«Он меня не достанет, — знал старейшина, — не сможет!»
Старик пригнулся и приложил старые пальцы к земле. Снег прожгли несколько печатей сварожича, но Ворон быстро отскочил. Из полос, составляющих печать, высоко вверх взмыл поток пламени. Ворон выругался, вздел две руки и из широких рукавов его чёрной мантии стрелами вылетело несколько десятков воронов. Они громко каркали и норовили впиться своими острыми клювами в старика, но барьер жарящего пламени сжигал чёрных птиц. Но их поток не останавливался, они всё летели и летели. Одна из птиц всё же, обгорев, проникла за пламенный барьер и клюнула старика в лоб. По небу заструилась тонкая полоска крови и в следующее мгновение от птицы остались тлеющие кости.
Когда бесконечное карканье и чёрное одеяло из ворон спало, старик увидел своего врага.
— Сима-а-а-ргл! Явись! — Старейшина ударил несколько раз молотом в землю и воздух рассёкся. Из подпространства выскочил крылатый волк, обуянный пламенем. Волк обнюхался и быстро бросился на врага, подхваченный своими пламенными крыльями. Ворон не успел отпрыгнуть и существо разодрало его глотку, лицо, вспороло брюхо, выпустив кишки наружу. Старейшина тяжело выдохнул, поманил крылатого волка и, махнув рукой, хотел отпустить его. Вдруг старик почувствовал тёмную, пульсирующую в затылке тёмную энергию, развернулся, но холодная сталь уже зашла ему в горло. Симаргл зарычал, хотел было броситься на врага, но вместо этого вцепился старику в ногу.
— Хороший волк, — сказал Ворон.
Старейшина что-то прохрипел, но вместо слов только кровь брызнула из второго рта на горле. Перед ним стоял он сам, облачённый в утеплённые волчьи меха, с ободком на голове, длинной бородой и старческими морщинами.
— Похож, верно? — Ворон, укрытый личиной старейшины, расхохотался. Симаргл, его верный волк с огненными крыльями оторвал от старика кусок ноги и бросил остаток на снег. — Знаешь, перед твоей смертью, я тебя ещё немного расстрою.
Ворон схватил крылатого волка за шею и тот взвыл. Человек в чёрной мантии взмахнул Падшим и клинок отсёк крылатому волку голову. Тело волка рухнуло на снег и стало затухать, как костёр, на который вылили воду. Голова же Симаргла обратилась чёрным цветом, а яркие глаза синего пламени, зажглись кровью.
— Ты… не… отнимешь его… нет… — Старейшина протянул пальцы к голове крылатого волка, но из-за этого только глубже вогнал Падшего себе в глотку. — Нет…
Ворон вынул клинок из