с моими сотрудниками показали, что модели брака и проживания, описанные в «Атласе», до некоторой степени сохраняются и в XXI в. Однако даже после отказа от определенных институциональных практик, практики социализации, ценности и мотивации, которые соответствовали этим традиционным институтам, могут сохраняться на протяжении поколений благодаря культурному обучению. Это позволяет даже исчезнувшим историческим институтам влиять на умы современных людей. Скажем, у популяции мог сложиться целый набор ценностей (например, сыновняя почтительность), мотиваций (например, выполнение указаний старших), предпочтений (например, сыновья важнее дочерей) и ритуалов, окружающих их патрилинейные кланы, но затем государство в какой-то момент юридически запрещает и ликвидирует клановые организации (как это произошло в 1950-х гг. в Китае). В этой ситуации культурное обучение может сохранять клановую психологию на протяжении поколений, даже после того, как сами кланы исчезли. На самом деле, поскольку психология людей не успевает адаптироваться к недавно усвоенным практикам родства, характер традиционных основанных на родстве институтов может даже лучше объяснять наблюдаемое психологическое разнообразие, чем современные семейные институты[320].
На рис. 6.1 показано географическое распределение ИИР для более чем 7000 этнолингвистических групп по всему миру, причем более темная заливка указывает на более интенсивные институты, основанные на родстве. Например, Америка сейчас преимущественно населена людьми, чьи основанные на родстве институты восходят к историческим сообществам Европы. Соответственно, большая часть территории Америки имеет значения ИИР, которые напоминают европейские. Однако более темные пятна в Южной Америке, как правило, отвечают сохранившимся коренным популяциям[321].
У этого индекса есть два ключевых недостатка. Во-первых, основные данные «Атласа» получены из антропологических отчетов о местных социальных нормах. Следовательно, ИИР не обязательно фиксирует то, как люди жили на самом деле, то есть их поведение. Чтобы проверить, насколько этнографические данные, собранные в «Атласе», действительно отражают устойчивые поведенческие модели, мы изучили взаимосвязь между нашим ИИР и генетическим сходством внутри этих популяций на основе анализа ДНК представителей нескольких сотен групп. Мы обнаружили, что чем выше значение ИИР у той или иной группы, тем выше генетическое сходство внутри нее (даже после введения статистических поправок для учета других факторов, которые могут влиять на родство). Это именно то, чего следовало ожидать, если бы отраженные в «Атласе» стабильные социальные нормы действительно влияли на поведение людей на протяжении веков: культура оставляет свой след в геноме[322].
Рис. 6.1. Индекс интенсивности родства (ИИР) для этнолингвистических групп по всему миру. Чем темнее заливка, тем интенсивнее институты, основанные на родстве. Для заштрихованных областей данные отсутствуют[323]
Второй недостаток заключается в том, что ИИР, являясь типичным индексом, сводит воедино несколько различных аспектов институтов, основанных на родстве, поэтому мы не можем сказать, какие именно особенности интенсивного родства определяют психологические характеристики. Это запрет на кузенные браки или на многоженство? Конечно, я подозреваю, что все элементы ИИР играют некоторую роль (поэтому мы и включили их в индекс), но было бы неплохо оценить влияние отдельных обычаев. Чтобы решить эту проблему, я также буду использовать данные о фактической частоте кузенных браков и браков с другими близкими родственниками. Сравнивая разные страны, мы будем использовать долю браков с кровными родственниками, начиная с троюродных братьев или сестер (см. рис. 5.2). Я буду называть этот показатель «частотой кузенных браков» или просто «кузенным браком». Приведенные значения основаны на данных ХХ в. и обычно как минимум на несколько десятилетий предшествуют моменту, когда были проведены наши психологические замеры.
Кузенный брак особенно важен и достоин отдельного анализа, потому что он отражает одну из ключевых черт, отличающих брачную политику Западной церкви от политики Православной церкви. В то время как Западная церковь на протяжении многих веков раннего и Высокого Средневековья с крайним упорством стремилась искоренить все браки даже с дальними родственниками, Православная церковь лишь неторопливо налагала определенные ограничения и, кажется, не проявляла особого энтузиазма в отношении навязывания этих мер.
Чтобы связать эти показатели интенсивности родства с психологическими различиями, мы рассмотрим три типа массивов психологических данных. Прежде всего, когда это возможно, я буду анализировать результаты лабораторных экспериментов или тщательно продуманные психологические шкалы. Они позволяют лучше всего оценить психологические различия, хотя обычно доступны нам для немногих стран. Чтобы дополнить эти сведения, мы обратимся к данным всемирных опросов, которые затрагивают сходные аспекты психологии. Эти опросы обеспечивают огромный массив данных, часто охватывая сотни тысяч людей во многих странах, поэтому мы можем вводить в них статистические поправки на влияние потенциально важных факторов, помимо интенсивности родства, которые могут влиять на психологию людей — различных особенностей климата, географии, религии и общественного здоровья. В некоторых случаях мы также имеем возможность сравнивать психологию иммигрантов, живущих в одной стране, используя данные об интенсивности родства либо для стран их происхождения (откуда они эмигрировали), либо для их этнолингвистических групп. Наконец, при любой возможности мы будем рассматривать почерпнутые из реального мира сведения об аспектах поведения, связанных с теми психологическими характеристиками, которые исследовались в ходе вышеупомянутых экспериментов и опросов. Это важно, поскольку показывает, как психологические различия, которые мы изучаем, серьезным образом влияют на реальную жизнь.
Индивидуализм, конформность и вина
Природа основанных на родстве институтов влияет на то, как мы думаем о самих себе, на наши отношения, мотивации и эмоции. Включая людей в плотные, взаимозависимые и наследуемые сети социальных связей, нормы интенсивного родства тонко и действенно регулируют поведение людей. Эти нормы побуждают людей внимательно следить за собой и членами своей группы, чтобы все вели себя как положено. Они также часто наделяют старейшин значительной властью над младшими членами сообщества. Чтобы успешно ориентироваться в таких социальных средах, лучше не отличаться от сверстников, почитать традиционные авторитеты, остро переживать стыд и ставить интересы коллектива (например, клана) выше собственных.
Напротив, когда регулируемых отношений меньше и они слабее, людям необходимо самим налаживать взаимовыгодные связи, часто — с незнакомыми людьми. Для этого они должны выделяться из толпы, развивая свой особенный набор качеств, достижений и склонностей. Успеху в подобной среде, в центре которой стоит отдельная личность, способствуют бóльшая независимость, менее выраженное почтение к авторитетам, бóльшая склонность испытывать вину и больший интерес к личным достижениям.
Это звучит логично, но правда ли, что общества с интенсивными институтами, основанными на родстве, имеют более жесткие нормы? Группа исследователей под руководством психолога Мишель Гельфанд разработала психологическую шкалу для оценки нормативной «жесткости» обществ. Общества, которые являются относительно более «жесткими» (по контрасту с более «мягкими»), регулируются многочисленными и зависимыми от контекста нормами, соблюдение которых строго контролируется. В анкете, которую группа Гельфанд предлагает респондентам,