Приказ он получил не от самого падишаха, а от одного из советников, с которым был не в лучших отношениях и подозревал, что стал жертвой мелких дворцовых интриг. Архаик не позволял себя даже задуматься о том, что если бы послали не его, то повод для обиды был бы ещё больше, это стало бы прямым унижением его воинских заслуг.
Зачем находить оправдание гадкому советнику, если теперь так сладко терзать свою обиду, думать о признаках приближающейся старости и запивать этот букет сладким вином, запас которого везли ещё два аралтака. Скучный пейзаж не мешал думать, цель похода была ясной как Свет, отряд лучших разведчиков отправлен вперёд, остаётся только найти гнездо, окружить и принести падишаху головы наглецов.
Вот, если бы немного, самую малость, не понять указание Великого и захватить ближайший город, или столицу неверных, вот тогда поход стал бы приятен во всех отношениях, а собранных голов хватит, чтобы доказать кому угодно, что гнездо скрывалось именно там. Ближайший город Будень перед его войском был практически беззащитен, несколько сторожевых башен и пара сотен клановых воинов особой опасности не представляли.
От сладких мыслей согревалась кровь и азарт толчками входил в мозг, возбуждая его, и вино становилось слаще, а пейзаж не таким уж и тоскливым, когда в нём появлялись вереницы пленных, корзины с добром, молодые девушки, из которых можно будет заранее отобрать лучших, чтобы не попали в чужие лапы. При дворе много желающих "справедливо" поделить чужую добычу.
— Прикажет ли Харрез-Паш ставить лагерь?
Паршивый сотник, отвлёк в такой момент! Почему лагерь?
— Уже темнеет, господин.
Отвечает, как будто читает вопрос в его голове. Лентяи! Можно было ещё идти и идти! Хотя, он прав, этот дежурный сотник, пока подтянутся обозы, пока сварят еду, накормят и напоят животных, станет совсем темно. Хорошо, он прикажет. Кивка головы достаточно. Как же он мог раньше бежать целый день и половину ночи? Сейчас тело устаёт даже от того, что полдня сидит в узкой клетке, юные наложницы не всегда могут разбудить в нём искру жизни. Может быть, пора навсегда поселиться в своём домике и не таскаться по пустынным долинам?
— Не желает ли господин?
Непередаваемый жест! Да, господин желает. От неподвижности все мышцы, все кости болят и не желают подчиняться, а выпитое вино уже давно просится наружу вместе с обедом, чего спрашивать? Кивка головы достаточно.
— Шатёр готов, господин.
Последний взгляд на закат, на холодную траву, серые гребни надвигающихся хребтов, всё обыденно, охрана истуканами застыла у входа, сквозь тонкую ткань шатра мелькают уютные языки пламени, там можно согреть руки и опуститься на мягкие подушки, а тёплые девушки уже ждут кивка начальника стражи, чтобы вбежать стайкой и совершить вечернее облегчение и омовение.
Кто бы сказал когда-то, ещё совсем недавно, что он, десятник Харрез будет ждать, пока ему для естественных нужд принесут специальную посудину и девичьи руки подсунут её под интимные места его тела? Тот недолго прожил бы на свете. А сейчас начальник армии Харрез-Паш нисколько не стесняется того, что производит его организм. Он заслужил! Своей силой, смелостью и хитростью! А ещё преданностью. Не каждый способен своим телом закрывать Великого, да и случай такой не всегда представляется судьбой. Ему повезло.
Надо отдохнуть. Сейчас, когда тело очищено, согрето и расслабилось после тяжелой дороги, никто не нужен. Только тишина. Языки пламени мелькают, согревая лицо, снаружи слышен только отдалённый шум жизни большого лагеря, шатёр всегда ставится на отшибе, чтобы не вызвать гнев архаика. Блаженство! Тишина и покой.
Что-то мешает полному наслаждению. Тёплое пламя закрыто чёрной тучей. Похоже, что он заснул? Бездельники, неужели масло в очаге кончилось? Или пожалели топлива? Сейчас он покажет, что значит сильная рука! Нет, пламя становится ярче, значит о нём заботятся, как и положено. Опять туча? Что же это такое? Приходится открыть глаза и рассмотреть неясную фигуру в полумраке.
Худая как копьё, она протянула свои руки к его огню и греет их?! Кто это такой, наглец не знающий устава? Может быть, гонец от падишаха, среди них встречаются юнцы из богатых семей, которые могут себе позволить то, за что будут наказаны даже советники, надо быть поосторожнее… Хотя, чепуха! Какой гонец будет стоять и ждать? Сейчас орал бы, требуя внимания к своей исключительной особе!
— Кто здесь?… Ты Кто?
— Приветствую тебя, архаик! Как спалось?
Этот урод говорит по-иритски. Что ещё за новости? Разве Сын Бога не велел всем хассанам говорить на родном языке, самом божественном в мире? По голосу молодой, совсем мальчишка! Да он ирит! Враг!
— Ты же знаешь наш язык, Харрез-Паш? А я твой ещё не выучил, прости уж. Ты только не кричи громко, архаик, а то мне придётся перебить всех твоих слуг.
Только тут начальник армии замечает два неподвижных тела. Охрана?! Ничего себе, охрана, которая не может остановить мальчишку! Лазутчик! Вор! Это ему, командующему, приказывает сопляк?! Крик захлёбывается в самом начале. Что-то жесткое сдавливает голову, мешая не только кричать, но и шевельнуться. Это смерть? За что?!
Архаик видит любопытные глаза, изучающие его состояние, в них нет ни капли доброты и это так страшно, что хочется в крике вышвырнуть из тела страшную преграду, но звука нет и вместо него приходит головокружение. Так было в детстве, когда они с пацанами спорили, кто дольше высидит под водой? Детство… Неужели это всё?
Струя свежего воздуха врывается в глотку вместе со спокойными словами юнца:
— Не надо кричать, архаик. Я же просил.
— Кто ты?
— Надо же, заговорил. А я уже испугался! Мне не нужна твоя смерть, благородный!
— Кто ты, говори!
— Я твой враг. Тот, за кем ты пришел. Нам нужно поговорить.
— Мне не очем разговаривать с врагами.
— Ошибаешься, начальник. Под твоей рукой десять сотен живых хассанов. Ты же не хочешь разжигать для них погребальный костёр?
— Мальчишка! Ты ещё слишком юн, чтобы рассуждать о моих желаниях!
— Но у твоих воинов они тоже есть. И главное желание — жить.
— Ты, что же, хочешь сказать, что у тебя есть войско и оно может побить моё?!
— А ты хочешь сказать, что мы поговорим?
— Не знаю. Сначала объясни, кто ты и чего ты хочешь.
— У меня нет того имени, которое есть у тебя. Я сам не знаю пока, кто я. А вот чего я хочу я знаю хорошо. Я хочу, чтобы навсегда прекратились бандитские набеги на наши поселения! Чтобы хассаны перестали тайком пробираться на нашу землю и уводить в плен иритов, жечь дома, уводить скот, воровать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});