Тропа выползла на холм и привела нас к моему любимому месту в этой долине. Здесь, как я узнал, родилась моя мать. Обгорелые квадраты всё также чернеют, а из старых колодцев медленно расползается мерзкий запах гниения. Вот это плохо! Я забыл про запах. Зато хассаны завозили носами. "Лучшие бойцы", которые специально искали места захоронений, сразу почуяли недоброе, но до самого верха дошли, сохраняя внешнее спокойствие. Что-то не понравилось мне в их слишком уж невозмутимом взгляде и я поставил стенку интуитивно, всем телом ощущая, что "лучшие" и в самом деле отличаются от простых грабителей. Стенку, потому что охватить кольцом всю растянувшуюся цепочку одним разом не мог.
Они бросились внезапно, безо всякого вскрика или знака, и тут же ударились о защиту. Это нас спасло в первое мгновение и дало возможность выкрикнуть команду, вытащить кинжалы и встать в боевую стойку. Но не зря хассаны полдня тыкались в стену своей прозрачной тюрьмы и поняли её свойства, очень быстро связанная цепочка обежала преграду и помчалась вперёд шеренгой, превратив в оружие свои ноги, тела и верёвки на руках. Не дураки, поняли, что им терять нечего.
То, что произошло дальше, потрясло меня на всю оставшуюся жизнь. Я перепугался! Но ни один мальчик не убежал и не дрогнул. Первый, до кого добралось стремительное тело врага, безо всякого сомнения с отчаянным криком воткнул кинжал в открытую грудь и тут же его шею захлестнула верёвка. Пришло моё время, оно сгустилось так, что все фигуры казались неподвижными памятниками, которые медленно надвигались друг на друга, вонзали кинжалы, а я резал проклятые и неподатливые волокна, спасая худенькие шеи своих соратников, или успевал вытолкнуть их из налетающей петли.
Не всем удалось с первого раза поразить сердца, кто-то, более грамотно, резал одним движением крепкую шею из которой вместо устрашающего крика начинала, пробулькивая, хлестать кровь вместе с предсмертным хрипом. Закручивая верёвку, враги и сами себя, поневоле, заворачивали в спирали, а там, где я её резал, распадались на отдельные вихри тел, в которые ввинчивались новые ребята и неожиданно всё кончилось.
Ещё дёргались тела, ещё толчками выходила кровь и продолжали биться сердца, но врагов больше не было. Была груда кровавого мёртвого мяса. Кто-то в сторонке отдавал земле остатки обеда, сохранившиеся в желудке и я ещё раз понял мудрость древнего обычая — на поединок выходить натощак, после молитвы.
Сотник был прав. Воины были лучшими. Эту маленькую битву я отнёс к числу своих поражений. Выиграл не я. Победили мальчики, только что прошедшие Посвящение. Те, о ком я только несколько штрихов назад думал так пренебрежительно.
Я проиграл уже тогда, когда недоучёл возможности действий врага. Заснул на ходу! Сам себя загипнотизировал мнимой беспомощностью противника! Так обнаглел, что даже Клера запихивал к в гнездо, когда они связывались, а в штанах ещё лежали потайные ножи! Вот, дурень! И никаких поблажек себе делать не собираюсь!
— Вы все — герои! Вы просто молодцы! Из вас получится отличный отряд, мы не станем вас разделять, я горжусь такими воинами! Возьмите себе оружие врага, вы заслужили это. И ещё. Выберите себе десятника. Лучшего! Того, кого вы будете уважать и слушать как родного отца. А сейчас поблагодарим Сияющего за победу.
Меня тошнило от вида крови и сырого мяса, тошнило от своей кургузой и нескладной речи, но мальчикам сейчас именно она была нужна и мы дружно повернулись лицом к светилу и каждый мысленно произнёс то, что хотел. Я был зол на себя и не хотел ничего. А мозги неожиданно отметили, что у местной звезды тоже нет названия, как и у планеты.
Почему мой ум дёргается в стороны в стрессовых ситуациях, не знаю. Может быть, это такая защитная реакция? При чём тут имя? Ну светит она и слава Сияющему! Фу ты! И я туда же! Слава не богам, а мальчикам и народу, который таких воспитывает!
А светило надо как-то назвать. Не могу я даже мысленно говорить о нём "Солнце"? Здешняя звезда меньше в размерах и свет у неё не такой ослепляющий, поэтому и климат более суровый, и даже движется по небу не так, как Солнце… Молитва закончилась.
Как я ни спешил, а тела придётся сжечь. Хватит разводить вонь и заразу, уже и так в нескольких местах старые колодцы и пещерные шахты заполнены до отказа тухлятиной. А что будет, если придётся убить армию? Мрак какой, их же целый месяц, фу ты, целую восьмушку таскать придётся. Маразм вселенский. Во что же мы ввязались?
И тут же вспомнились два сегодняшних селянина, особенно первый, с отрезанным ухом. Неужели ради этих жалких мужичков затеяна наша тихая война?…
— Опять задумался, мой любимый муж?
— Тут задумаешься! Вон, чего натворили. Иди, мойся, мы сами справимся.
— И что ты решил?
— Будем жечь. Хватит вони!
— Ну, от огня вони будет ещё больше!
— Зато ненадолго. И зараза не появится, а то в этих ямах сейчас такое творится, год будет гнить. А я хочу, чтобы сюда вернулись ириты. Чтобы стояли дома. И в озере купалась девушка.
— Сам купайся, вода ледяная! Пойду кровь смою. Вы только прямо здесь не жгите.
— Нет, конечно, спустим с холма, там и видно меньше будет.
Тела оказались такими тяжелыми, что каждое таскали вчетвером, а потом подожгли погребальный костёр. Не дожидаясь конца этого малоприятного зрелища, я забрал Канчен-Ту и мы побежали вперёд, на базу, потому что к подходящей армии надо было подготовиться, ну, хотя бы спрятаться поглубже. А ребята придут завтра. Я попросил их ещё затереть следы. Хотя бы здесь, возле поселения.
Наконец то, на бегу, я смог призадуматься о надвигающейся беде. Жалко, что больше не пришлось побеседовать с сотником! Куда идёт армия? Какой дорогой? Знает ли об этом король? А может быть это блеф, или только наполовину верная информация? Может быть, войско есть, но стоит на своей границе? Учения проводит. А заодно устрашает соседа.
Хотя, хрен редьки не слаще. Ни одно войско, даже мирно настроенное, не устоит перед соблазном сбегать через границу в соседнюю деревню за яблоками. Ну, не за яблоками, за земляными орехами, за мясом, согревающим, женщинами. А попутно набить морду встреченному солдату противника.
И пусть за это влетит от начальства, скажут, заблудились в тумане, но оно же потом за храбрость и решительность наградит. Это я не сам выдумал. Начитался в своё время. А теперь придётся в реальности ощутить, что такое десять сотен.
Этих, даже если перебить всех, в колодец не спрячешь. Как же с тобой бороться, Харрез-Паш? Может, не надо уничтожать войско? Достаточно одного вожака? Пробраться в лагерь? Легко! Можно даже унести тебя с собой заложником. А дальше-то, дальше-то что? Войско останется, генерала назначат другого. Хотя, для оттяжки времени, это вариант. День туда, день сюда, пока курьеры добегут. Это стоит обдумать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});