Кинжал безликого летит юноше в грудь. Не специальный, метательный, а обычный, довольно длинный кинжал, которым удобно пользоваться в бою, но глупо метать в противника. Карлос видит кинжал во всех подробностях и знает, что через секунду умрет. Но ему не страшно, он не успевает испугаться, потому что…
Ураган бьет безликого в бедро. Его же собственным кинжалом бьет – довольно длинным, которым удобно пользоваться в бою. И Ураган пользуется. Он перехватил кинжал в воздухе и наносит врагу страшную рану. Брызжет кровь, безликий, видимо, кричит от боли, но его меч обнажен, и Ураган…
Два стражника уже мертвы, в левой руке Генриха откуда-то взялась секира, но плечи Героя пронзены арбалетными болтами, и рубаха окрасилась красным. Безликий прячется за лошадью, зажимая рукой кровоточащую рану.
– Карлос! Уходи!
«Лошадь!»
И юноша понимает, что с начала боя прошло не больше трех секунд. А может, и меньше.
– Уходи!
Безликий не дерется, только стражники, а значит, они побеждают: даже раненный, даже без доспехов и оружия, Ураган способен перебить не меньше трех десятков обычных людей. Люди разбегаются, несколько стражников валяются в пыли, арбалетчики уже мертвы, десятник пытается отбиться мечом… Воевода убивает и становится сильнее, прайм питает его тело, прайм зовет в бой, прайм требует убивать.
«Мы победим!»
Но Генрих видит больше, видит еще одного Героя, и повторяет в третий раз:
– Уходи!!!
Следующая картинка: молниеносный в цветах императора. Налетает на Урагана сбоку, но воевода успевает развернуться и встретить противника лицом к лицу. И даже отбивает первый удар.
Но кинжал с хрустом ломается, а секира не успевает ответить на выпад.
Три болта вгрызаются в беззащитную спину воеводы.
«Ураган…» – беззвучно шепчет Карлос.
Безликий, хромая, выходит из-за лошади и бьет Генриха в бок. Доспеха нет, и меч убийцы входит в тело Героя почти на треть.
– Остановитесь!
Нужно уходить, но Карлос не может. Смотрит, как умирает Ураган, и не может уйти. Или не хочет, потому что лорд. И пусть на его глазах выступили слезы, он все равно лорд. И человек, который вот-вот умрет, – его человек. И Карлос не уходит.
– Нет!
Молот молниеносного тяжело бьет воеводе в голову, и Герой поворачивается к юноше. За его спиной медленно оседает массивное тело Урагана.
«Конец…»
* * *
– Закрываемся! Куда прешь?
– Я тебе покажу «куда прешь», скотина! – рявкнул Исподлобья так, что стражник аж присел от испуга. – Грамоту имперскую не видишь, тварь?!
Несчастный не сразу сообразил, что к воротам Фихтера подъехал кобрийский Герой – одежда Тома Исподлобья была грязна до последнего предела, и теперь гадал, останется ли он в живых?
– Не заметил, милостивый господин… Тут многие шастают… – Трясущимися руками стражник раздвинул створки и вытянулся во фрунт. – Проезжайте, господин Герой, господин… Милости просим… Добро пожалова…
– Пасть захлопни.
Исподлобья бросил на фихтерца еще один, очень злой взгляд и вновь повернулся к едва сидящему в седле Лашару:
– Держись, приятель, чуть-чуть осталось.
– Я в порядке…
– Я вижу.
Падать с лошади измотанный Маркус начал еще утром, а ближе к вечеру перестали помогать и ремни, которыми Том привязал спутника к седлу, – Лашар совсем выдохся, и чистильщику пришлось поддерживать его рукой.
– Мы должны отправиться в ратушу… в цитадель… поднять стражу… вызвать наших…
– Да, да, конечно.
Тем не менее мужество Маркуса произвело на Исподлобья настолько сильное впечатление, что он машинально стал использовать в разговоре словечко «приятель», которое приберегал лишь для Героев.
– Куда… ты меня везешь?
Лашару было плохо, перед глазами плыло, но он понял, что они наконец-то добрались до Фихтера, и теперь пытался определить маршрут.
– К врачевателю.
– Зачем? В ратушу…
– Чтобы он тебя подлатал, приятель. А я пока найду наших.
– Я должен… стража…
– В первую очередь ты должен привести себя в порядок, приятель. Сейчас от тебя проку мало.
Лашар что-то пробормотал и вновь накренился в сторону. Похоже, очередной обморок.
– Держись, приятель, держись, – хмыкнул Том. Но хмыкнул по-доброму, как настоящему другу, доказавшему свою стойкость. – Скоро приедем.
Дорогу на улицу Костоправов, где стоял дом лекаря Мешаля, Исподлобья знал хорошо, ему не раз приходилось привозить сюда раненых спутников – и Героев, и обычных людей, – а потому, несмотря на сгустившуюся тьму, ехал Том уверенно. У ворот спешился, отвязал ремни, взвалил бесчувственного Лашара на плечо и постучал в калитку.
– Кто?
– Хозяин дома?
– Кто спрашивает?
– Исподлобья.
Слуги Мешаля знали Героев леди Кобрин поименно, и калитка немедленно отворилась:
– Вам помочь?
– Справлюсь, – буркнул Том, проходя в маленький сад.
А врачеватель уже спешил навстречу.
– Что случилось? Рана? Болезнь?
– Три дня непрерывной скачки.
– Горячка, значит… – Мешаль машинально принял заученную позу «Великий врач глубокомысленно осматривает несчастного», но вспомнил, что кобрийцы терпеть не могут показухи, и перешел на деловой тон: – За пару дней справлюсь.
– Лашар должен быть на ногах через пару часов, – веско произнес Том.
– Но…
– Не обсуждается.
– Современная медицина…
– Мешаль, не морочь мне голову. Зови своего приятеля, адорнийского шамана, вспоминайте все, что знаете, засучивайте рукава и за работу. – Исподлобья протянул лекарю туго набитый монетами кошель. – И не надо меня злить.
– И в мыслях не было, – радостно осклабился Мешаль, взвешивая в руке полученный мешочек. – Сделаем все, что сможем.
* * *
«Все получилось?!»
«Да! Клянусь прайм-индуктором, все получилось! Я сделала это! Я справилась! Я – молодец!»
Только сейчас, после того, как задание Карлоса было выполнено и она отправилась на постоялый двор, Шахмана призналась себе, что волновалась… Да что там волновалась – нервничала! По-настоящему нервничала, потому что выполнение приказа потребовало особенных усилий. Не в Пущу ее отправили на бой с Чудью, не на границу владения разбираться с Героями соседнего лорда, одним словом – не драться. Карлос поручил дело тонкое, требующее хитрости, сноровки и артистических способностей, и она, Шахмана Егоза, справилась с ним блестяще! Она отыскала нужных людей, правильно построила беседу и обо всем договорилась. И эта победа, не потребовавшая ни боя, ни сражения, вызвала у Егозы гордость.
«У меня все получилось!»
Сделка с Тухлым Пекой завершилась удачно. Егоза не только продала барыге один из восьми алмазов – остальные по-прежнему прятались в ее поясе, – но выручила за него на сто серебряных больше, чем рассчитывал взять Карлос. И это не все! Получив деньги, Шахмана завела разговор о прайме, и Тухлый, после четверти часа ужимок и сомнений, признался, что сможет добыть для Егозы кристаллы концентрированного прайма. Поскольку в продажу, даже на черный рынок, этот товар попадал не часто – лорды не имели права торговать кристаллами, цену барыга выставил колоссальную, но общая стоимость алмазов ее покрывала, и воскрешение Арчибальда и Самострела стало казаться делом ближайшего будущего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});