Пять.
Сдавленное шипение рядом, и я, с трудом повернув голову, заметила, как уходит голубое пламя из серых глаз.
Мы не успели. Наше время вышло.
За миг до того, как сознание покинуло меня, я услышала предвкушающий голос нашего личного жреца:
– Ну а на этого недобитка и меня будет достаточно.
Хлысты Айшшена метнулись ровно в тот момент, когда силы берсерка Аристарха и Иры исчерпали себя. Последний жрец уже почти нырнул в ртутное озеро, когда его руки оплели огненные полосы. Он сдавленно зашипел и резко повернулся – потомки атлантов хорошо его потрепали, и сейчас извечное оружие служителей богини причиняло боль.
В другой ситуации Айшшен не стал бы лезть к инициированному жрецу. Но этого… очень хорошо измочалили. Наг видел, что связь его противника с богиней висит на волоске и нужно приложить еще немного усилий. Он резко рванул хлысты на себя и начал наматывать тонкие огненные веревки на предплечья.
Подтянуть ближе, еще ближе… Свернуть шею, забрать бессознательных друзей и сваливать отсюда побыстрее.
– Айшшен, не тащи его! – Словно из ниоткуда появился Роман, и наг удивился – они же ушли! – Просто не дай ему двигаться, я с ним разберусь.
Нейтрализатор на ходу перезаряжал пистолет.
Айшшен удовлетворенно хмыкнул и силой мысли пустил по хлыстам божественную силу, обездвиживая врага. А затем с удовольствием смотрел, как Роман поднимает пистолет, прицеливается точно промеж светящихся бешенством алых глаз и…
Оружие вылетело из рук потомка атлантов, а сам он, схватившись за ладонь, со стоном оседал на землю.
Хлысты сами собой пропали из рук Айшшена.
Вскрикнула одна из девушек, и нагу не понадобилось ни секунды, чтобы понять, что происходит.
– Моя богиня… – прошептал он, почтительно склоняя голову.
Альбинос устало подумал, что на этом пути им категорически не везет. И если с жрецами хоть призрачный шанс, но был… Против богини может пойти только безумец.
– Айш-ш-шен… – прошипел низкий женский голос, и наг рискнул поднять голову.
Богиня Апрат-Ти стояла у входа в святилище и неодобрительно смотрела на своего беглого избранника. Сегодня она выглядела почти человеком. Красивой женщиной, чья красота вызывает ужас и желание упасть к ее ногам. Впрочем… у людей не бывало такого живого доспеха, в котором вместо одежды щеголяла богиня. Чешуйки шести цветов – белого, черного, зеленого, синего, красного и желтого – сплетались в геометрические узоры и укрывали тело Апрат-Ти от кончиков пальцев на ногах до середины горла. Плюс она была очень высокой – явно выше двух метров.
Алые глаза богини внимательно оглядели поле боя, а затем она, склонив голову, одарила долгим взглядом последнего из своих выживших жрецов и со свистом выдохнула. Он ослаб настолько, что теперь дышал словно загнанный зверь и не свалился только потому, что его руки упирались в землю.
– Моя богиня… – прохрипел он.
Она подошла ему и небрежно провела рукой по его белым волосам.
– С-с-сломали, – сожалеюще сказала богиня, и чешуя на ее ладони засверкала ртутными переливами.
На месте, где был жрец, осыпалась кучка пепла.
Тряхнув угольно-черными волосами, Апрат-Ти легко подошла к лежащим без сознания Аристарху и Ирине.
– Вс-с-се планы мне поломали.
Айшшену почудились в голосе богини нотки восхищения. Но он тут же отогнал от себя эту идиотскую мысль.
– Подъем! – гаркнула богиня и, подняв наемников за шкирки, сильно их тряхнула. Отпустив, отошла на несколько шагов и сложила руки на груди.
Охотник пришел в себя первым. Он со стоном сел и схватился за голову. И только потом заметил новое действующее лицо.
– Богиня… – выдохнул он потрясенно и резко притянул к себе Ромашку, которая только-только начала подавать признаки жизни.
– Где?! – Ира моментально открыла глаза и охнула, увидев Апрат-Ти.
Она тесно прижалась к Аристарху, словно в попытке найти убежище от гнева той, которой они столько раз перешли дорогу.
– Наемниш-ш-ки, – насмешливо прошипела Апрат-Ти и обвела зорким взглядом всех людей и нелюдей, которым не повезло быть сейчас в этом месте. – И ш-ш-што с-с-с вами делать, ума не прилош-ш-шу.
Я была в шоке.
Нет, в ужасе!
Как говорится, если вы думаете, что хуже быть не может, жизнь радостно докажет вам обратное!
Черт… Богиня. Лично пришла. А-а-а! Что же делать?.. Впрочем, о чем это я. Против личности такого масштаба мы ничего не можем! Никто не может! Она же – бо-ги-ня! А мы так… мелочь.
Я жалась к напряженному Ристу и даже не паниковала особо. Так, обреченно думала, что нам крышка. Какой смысл закатывать истерику, когда гибель неминуема.
– В храм с-с-салес-с-сли, – скучающе говорила богиня, насмешливо сверкая алыми, как у жрецов глазами, – хроники с-с-сперли. С-с-слуш-ш-шанку с-с-сас-с-ставили против меня пойти. Ш-ш-шрес-с-сов мне ис-с-спортили. Вс-с-се вверх дном перевернули! Да еш-ш-ше и так ко мне идти не хотели, ш-ш-што древнюю кровь пробудили. Нахалы.
– Моя богиня… – Айшшен решительно выполз вперед, видимо, решил принять удар на себя. – Они не ви…
– С-с-саткнис-с-сь, – повелительно махнула рукой Апрат-Ти, и наг умолк на полуслове. – С-с-с тобой пос-с-сле рас-с-сберус-с-сь, мальш-ш-шиш-ш-шка.
Тот тяжело вздохнул, но отполз в сторону.
– Хроники, – скучающе приказала богиня. – Немедленно.
– Их с нами нет, – прошептала я.
Она раздраженно дернула плечом и внимательно всех нас оглядела. Ее взгляд остановился на Вереске.
– Ты, оборотень. С-с-снаеш-ш-шь?
– Знаю, – глухо отозвался он.
– Эшштри, – обронила Апрат-Ти, и рядом с ней появилась призрачная фигура одной из служанок.
– Да, моя богиня, – почтительно поклонилась она.
– Вос-с-с-ми этого, – она махнула рукой в сторону ирбиса. – Пус-с-сть отдас-с-ст хроники. Вернеш-ш-шь на мес-с-сто.
– Да, моя богиня, – еще раз поклонилась служанка.
Меньше чем через минуту ни ее, ни Вереска не было.
На Мышку было больно смотреть. Она вцепилась в руку Дана и, кажется, была готова разреветься.
– Вам повес-с-сло. – Апрат-Ти вдруг улыбнулась, отчего мне стало жутко – набор зубов у нее был явно акулий, да еще между ними проскальзывал змеиный язык. – У меня хорош-ш-шее нас-с-строение.
Ага, это, видимо, значит, что мучить нас она не будет. Просто прибьет на месте, чтобы больше под ногами не путались.
– Вы дерс-с-ские дети, я ценю с-с-смелых, – продолжала богиня. – Я бы с-с-сабрала вас-с-с к с-с-себе, но… Обеш-ш-шала ваш-ш-шему богу, ш-ш-што ес-с-сли древняя кровь прос-с-снетс-с-ся, мои дети оставят его детей в покое. А я дерш-ш-шу с-с-слово.
Я, честно говоря, ничего не поняла. Ну, кроме того, что… кажется, нас убивать не будут. Но на всякий случай решила не радоваться. А то мало ли…
– Айш-ш-шен, ты… ош-ш-шень меня рас-с-сочаровал.
– Я знаю, моя богиня. – Он покаянно склонил голову.
– И ш-ш-што, не будеш-ш-шь оправдыватьс-с-я, пытатьс-с-ся меня рас-с-сш-ш-шалобить? – насмешливо спросила Апрат-Ти.
– Моя богиня лучше меня знает мои мотивы, – дипломатично отозвался Айшшен.
– Льс-с-стец! – фыркнула богиня, и мне показалось, что она… довольна таким ответом.
Она подошла к Айшшену и положила руки на его плечи.
– Как уш-ш-ше говорила, с-с-сегодня я добрая, – спокойно сказала она и посмотрела в глаза альбиносу. – Ты готов ис-с-скупить с-с-свою вину? И с-с-саодно вину Флэйшши.
Услышав имя Флоры в чертогах, Айшшен заметно вздрогнул и сжал кулаки.
– Я сделаю все, что ты скажешь, моя богиня, – выдохнул он с надеждой в голосе.
– Не с-с-сомневаюс-с-сь, – хмыкнула Апрат-Ти, а затем сухо произнесла: – Как я уш-ш-ше говорила, вы ис-с-спортили вс-с-сех моих ш-ш-шрецов. Выраш-ш-шивать новых… Это около двадс-с-сати лет. С-с-срок неприемлем, я не могу ос-с-ставить с-с-своих детей бес-с-с с-с-своего голос-с-са. А мои с-с-слуш-ш-шанки в пос-с-следнее время ис-с-счерпали вс-с-се вос-с-сможнос-с-сти для перемеш-ш-шений ис-с-с ш-ш-шертогов. Поэтому ты с-с-станешь верховным ш-ш-шрес-с-сом на двадс-с-сать лет. Когда новые ш-ш-шрес-с-сы пройдут инис-с-сиас-с-сию, ты уйдеш-ш-шь в ш-ш-шертоги. С-с-сам.
В принципе… Действительно, она не в меру добрая. Неужели личная жизнь, о которой вскользь упомянула Флора, так позитивно действует на змеиную богиню?
– Как скажет моя богиня, – даже и не думал спорить с таким счастьем Айшшен.
– У тебя не будет с-с-своей ш-ш-шизни, ты будеш-ш-шь ш-ш-шить для того, ш-ш-штобы донос-с-сить нагам мои повеления и укас-с-сания, – продолжала Апрат-Ти. – С-с-са это… Я не только прош-ш-шу твой откас-с-с с-с-слуш-ш-шить мне и бунт Флэйш-ш-ши, но и не буду с-с-стирать вам память. Так ш-ш-што, когда вы оба отбудете накас-с-сание в ш-ш-шертогах, так и быть, с-с-сможете быть вмес-с-сте.
Все! Нашего нага можно брать голыми руками!