змея. Боец объезжал глубокие ямы и рытвины и лишь изредка, быстро смотрел метров на десять вперёд.
Олег устроился сзади и левой ладонью, крепко держался за рукоятку седла. Он часто вскидывал правую руку, подносил бинокль к лицу и обшаривал взглядом окрестности во всех направлениях. Иногда сержант умудрялся повернуться в обратную сторону и увериться в том, что никто не мчится вдогонку.
Красноармеец не оставлял без внимания и чистое небо, висящее над головой. Вдруг появится «рама» или, что значительно хуже, «лаптёжник»? Тогда придётся соскочить с мотоцикла, бежать в разные стороны и укрываться в ближайшей промоине. По одиноким бойцам, пилоты не станут стрелять из своих пулемётов, а вот уцелеет ли их драндулет — это, конечно, вопрос.
Хронометра у бойцов не имелось. Поэтому, определяли время по солнцу, вернее сказать, на глазок. Даже удлинение тени мало что объясняло. Дорога петляла туда и сюда. То она шла на восток, то на север, а то и на запад. Иногда им казалось, что просёлок и вовсе кружился на месте.
Часа через два Олег, уже в тысячный раз, снова глянул на юг, увидел странную полосу на горизонте и поднял бинокль к лицу. В начале пути, сержант установил наибольшее увеличение, но сейчас, это мало ему помогло. Он напряг глаза и, с огромным трудом, разглядел клубы пыли, что поднимали какие-то тёмные точки.
— Что-то движется справа, — крикнул он Павлу. — Скорее всего, колонна фашистов.
Держась за ручку, укреплённую перед задним сиденьем, сержант чуть приподнялся в седле. Он посмотрел через голову парня и заметил на пыльной дороге развилку. Сержант сказал об этом товарищу и громко добавил: — Сворачивай к северу. Ни к чему нам сейчас, натолкнуться на роту фашистов.
Боец не стал спорить с очевидным приказом. «Чем дальше от немцев, тем спокойнее жизнь, — думал он на ходу. — Конечно, нужно их всех уничтожить, как можно скорее, но всему своё время. Не стоит лезть на рожон с одним автоматом против сотен захватчиков.
Тем более, если там окажутся танки. Нужно выждать удобный момент, найти место для хорошей засады и врезать им так, как мы это сделали возле станицы. Чтоб запомнили гады, на долгие годы вперёд».
Добравшись до ближайшей развилки, Павел свернул туда, куда приказал командир, и бойцы покатили на север. Спустя какое-то время, Олег забеспокоился снова и приказал остановить мотоцикл. Он забрался ногами на своё небольшое сиденье и стал напряжённо разглядывать, что-то в бинокль. Пару минут он вертелся на месте и смотрел по всем краям горизонта.
Наконец, Олег спустился на землю и мрачно сказал:
— Сзади к нам движется колонна фашистов. Впереди — полотно железной дороги. Оно идёт с востока на запад и преграждает нам путь. Движения по насыпи нет, но что-то стоит прямо на ней, и возле откосов, справа и слева. Что там творится, отсюда я разглядеть не могу.
— Что будем делать? — спросил парень сержанта.
— Впереди находится узкая балка. Спрячем машину в низине и скрытно пойдём к полотну. На мой взгляд, от оврага до рельсов около трёх километров. Подберёмся поближе, а там всё будет видно. Если заметим фашистов, подождём до темна, и вперёд, на противоположную сторону. Потом опять повернём к Сталинграду.
Олег сел на место, и мотоцикл двинулся дальше. Они проехали чуть меньше версты и по команде Олега свернули налево. Минут через пять, красноармейцы наткнулись на узкую балку, которую с высоты увидел сержант.
Бойцы прокатились немного вперёд, вдоль небольшого оврага. Они осмотрели короткие склоны, и скоро нашли удобное место. Там скаты были довольно пологими. Их крутизна позволяла, спустить небольшой экипаж, весом в два центнера, и выкатить его снова наверх.
Упираясь ногами в иссохшую землю, друзья осторожно скатили мотоцикл на дно неглубокой промоины. Они укрыли машину в невысоком колючем кустарнике, поднялись на поверхность земли по другому откосу, и быстро направились к железной дороге. Около одного километра они шли в полный рост. Потом приблизительно столько же, согнувшись крючком.
Двигаться в таком положении оказалось весьма неудобно. Пришлось пробегать метров сорок, самое многое, пятьдесят-шестьдесят и опускаться на корточки или вставать на одно из колен. Требовалось, выпрямить спину и плечи так, будто штык проглотил, и, сидя столбиком, словно барсук, отдыхать какое-то время.
Минут через сорок, красноармейцы добрались до небольшого пригорка и по-пластунски, поднялись наверх. Они легли так, чтобы их не было видно с железной дороги. Находившийся слева, Олег стал очень внимательно осматривать местность. Он очень медленно повернул голову туда и сюда, не заметил в бинокль чего-то опасного и передал оптику Павлу.
Парень взглянул в окуляр, настроил его под своё стопроцентное зрение и увидел на рельсах гигантский затор. «Пробка» тянулась на многие вёрсты вправо и влево. На обоих путях застряли десятки войсковых эшелонов. Все они состояли из множества огромных цистерн, привычных «теплушек» и открытых платформ.
Большая часть поездов была в плохом состоянии. Они оказались, разбиты снарядами с бомбами, и прошиты строчками пуль, посланных фрицами с неба. Много вагонов сгорело дотла и представляло собой железные остовы, потемневшие от сильного жара и копоти.
По двум сторонам длинной насыпи лежало что-то совсем непонятное. Павел напряг глаза и с огромным трудом разглядел, что это обломки подвижного состава. Видно, их сбросили с рельсов, чтобы во время пожара, пламя не перебросилось дальше.
Среди мёртвого хлама виднелись смятые кабины машин, медицинских фургонов и двухсотлитровые бочки, наверное, из-под бензина или солярки. Местами, к небу торчали стволы различных орудий и нескольких обугленных танков.
Особенно жутко смотрелись локомотивы с разорванными паровыми котлами. Куски толстой обшивки были удивительно вывернуты почти наизнанку. Они торчали в разные стороны, как острые листья чудовищных ядовитых растений.
Живых людей поблизости не было видно. Ни фрицев, ни наших солдат, ни местных жителей, которые всюду копались в обломках и пытались найти на пожарищах, хоть что-то полезное. А раз нет селян, значит, рядом нет деревень, или люди ушли на восток вместе с отступающей армией.
Павел заметил, что всюду темнели холмики свежей земли. Он пригляделся и рассмотрел разномастные похоронные знаки. Где-то стояли, сколоченные из досок пирамидки, что украшались вверху некрашеной фанерной звездой. В прочих местах находились лишь крышки от ящиков. На них виднелись списки фамилий, написанных карандашом.
— Так вот что, имел в виду лейтенант, когда говорил, что фашисты разбомбили дорогу, — задумчиво протянул командир. — Выходит, нам с тобой повезло. Мы успели доехать до фронта, пока поезда ещё как-то ходили. Затем, всё окончательно встало, и войска двигались дальше уже пешим ходом. То