сортировки оказались настоящими артистами, обладавшими отличными голосами, замечательные частушки пропели Катя Шуйская с другой операционной сестрой, Лидой, также с популярными песнями выступила начальник лаборатории врач Белавина, задорно плясала группа из шофёров. Одним словом, концерт удался. Его пришлось повторить дважды: землянка за один раз смогла вместить только участников совещания. Второй концерт давали на следующий день для всего личного состава батальона и выздоравливающих.
Успех концерта можно объяснить не только и, может быть, даже не столько прекрасной подготовкой и умением «артистов», сколько тем, что за время с начала боевых действий, то есть почти два месяца, в подразделениях и частях дивизии никаких зрелищных мероприятий не проходило, а люди в них нуждаются в любой обстановке, и на фронте, может быть, больше, чем в других условиях. Эта истина впоследствии стала бесспорной, но в начале войны многие этого не понимали и считали, что подобные «забавы» несовместимы с тем трагическим явлением, каким является война, особенно, когда боевые действия ведутся неудачно. К таким людям относились командир медсанбата, начсандив и сам командир дивизии.
Тем не менее начальник политотдела сумел настоять не только на том, чтобы разрешить проведение концерта в батальоне, но после его успеха решил проехать с ним по всем частям дивизии. Первый выезд намечался на 29 сентября 1941 года. Но, как очень часто бывает, и не только на войне (а на войне чаще, чем где-либо), внезапно всё изменилось.
28 сентября вечером дивизия получила приказ немедленно сниматься и передислоцироваться с Карельского перешейка в новый район, располагавшийся юго-восточнее Ленинграда, вдоль реки Невы для того, чтобы принять участие в намечавшихся там боевых операциях. Дивизия выходила из состава 3-й армии и включалась в особую организацию войск под названием НОГ (Невская оперативная группировка). Каковы будут задачи дивизии, в тот момент ещё никто не знал. Однако, исполняя приказ, полки были подняты по тревоге, дивизия — частью на своём транспорте, частью по железной дороге и даже пешим и конным порядком — отправилась в поход. Вместе с ней должен был покинуть с таким старанием оборудованные землянки и медсанбат. Начсанарм приказал передать эти помещения одному из подвижных госпиталей 3-й армии.
Чтобы не разрушать то, что было с таким трудом сделано, часть имущества — утепления, полога палаток, электрооборудование и другое, — медсанбат обменял у прибывшего госпиталя. Прохоров не оставил только большую часть железных печек и запаса фанеры, это было вывезено.
Глава пятнадцатая
30 сентября 1941 года колонна автомашин, гружёных имуществом батальона, с людьми, облепившими это имущество и державшимися на этом грузе бог весть каким способом, тронулась к восточной окраине Ленинграда, чтобы развернуться в отведённом районе пригорода. В этот день место, где стоял батальон, покрылось первым, лёгким, как пух, снегом. До поздней ночи колонна, освещаемая отблесками то там, то здесь возникавших пожаров, сопровождаемая беспрерывным воем, и грохотом авиационных бомб, и свистом разлетавшихся осколков, плутала по восточным окраинам Ленинграда и наконец-таки выбралась в заданный для дислокации район.
Было совершенно темно, фары зажигать не разрешалось, дорога находилась в отвратительном состоянии, по ней недавно прошли части дивизии и несколько морских бригад (к этому времени организовались и такие соединения, созданные из моряков, снятых со стоявших в Кронштадте и Ленинграде судов). В мелком леске вблизи дач найти место и развернуть медсанбат оказалось невозможно.
Комбат собрал около своей машины весь командный состав и, подсвечивая фонариком, показал на карте место, где батальон должен быть размещён, и где колонна находится сейчас. Ей предстояло, свернув немного с проезжей части на какую-то просеку, остановиться на ночь здесь. А группа разведчиков должна была идти пешком дальше и подбирать место для окончательной дислокации и утром привести туда всю колонну. Там батальон и начнёт разворачиваться. Командиром группы разведчиков комбат назначил Алёшкина, но прежде, чем она успела отойти, прибыл связной от начсандива, сообщивший, что с утра дивизия вступит в бой, и самое позднее к обеду медсанбат должен быть готов к приёму раненых.
Без подходящего места, конечно, развёртываться батальону никто не решился бы и предложить. Весь командный состав медсанбата за прошедшие два месяца боевой службы уже набрался достаточно опыта и знал, что лучше задержаться с развёртыванием на несколько часов, чем начать работать где попало.
Разведчики, снабжённые единственной картой, имевшейся у комбата, компасом и несколькими ручными фонариками, тронулись в путь. Заданный район лежал примерно в полутора-двух километрах от того места, где находилась колонна. Часа через три более или менее подходящее место нашли. В противоположность Карельскому перешейку, где имелось много озёр, речек, ручьёв и густых елово-сосновых лесов, в этом районе Ленинградской области лес большею частью состоял из лиственных деревьев — мелкой ольхи и осины. Листья уже опали, и потому размещение здесь не предполагало почти никакой маскировки, болотистая почва не позволяла рыть землянки, да и времени для этого не было, значит, ориентироваться приходилось на установку палаток.
Группе Алёшкина удалось найти небольшой клочок елового леса, с довольно крупными деревьями и возвышением посередине. Вот, на опушке этого клочка, на обратном, западном скате возвышенности и решили разместиться. Борис и ещё несколько человек остались на выбранном месте, чтобы хоть приблизительно наметить расстановку палаток, а в батальон послали двух связных с заданием к рассвету привезти колонну на выбранное место. От основной дороги, идущей на передовую, участок будущей дислокации батальона находился метрах в трёхстах, дороги к нему не было, и прежде, чем машины смогут пройти, нужно было прорубить в осиннике и ольховнике просеку.
К счастью, уже несколько дней основательно подмораживало, и болотистая почва стала более или менее твёрдой. Оставалось надеяться, что машины по прорубленной просеке пройдут хорошо, тем более что вырубленный подлесок и кусты будут укладываться на дорогу, а само место дислокации выглядело достаточно сухим.
Выбрав при помощи фонариков место для постановки первых палаток, Борис с оставшимися у него людьми забрался под одну из елей и ещё пару часов поспал, но чуть забрезжил рассвет, как они уже вышли на дорогу, чтобы двумя топорами наметить контуры будущей просеки. Вскоре к ним присоединились люди из подошедшей колонны, и часа через полтора первые машины въезжали на выбранное место. Оно находилось вот где (см. карту).
К обеду развернули сортировку, операционную и перевязочную. Раненых не поступало. Это позволило к утру следующего дня закончить развёртывание и возможную маскировку всех необходимых лечебных помещений. Затем принялись за постройку жилья. Санитаров разместили в палатке ДПМ, врачам-мужчинам, медсёстрам и врачам-женщинам в глубине