Тем временем богатые татары и ордынские купцы жадной толпой устремились к живому товару, хватая за руки приглянувшихся им пленников. Пользуясь случаем, они за бесценок скупали несчастных, измученных, голодных литовцев и русских и тут же сажали их в заранее пригнанные арбы, увозя добычу к себе домой.
Вся эта толпа захваченных в плен рабов была ханской долей, и поэтому мурза Бэгэрсэн беспрепятственно проходил между обезумевшими от усталости и ужаса людьми, выбирая среди них самых красивых женщин – в гарем Узбек-хана. Только после него к пленникам подходили прочие татары.
Торг шел бойко и за десять серебряных монет любой мог купить себе приглянувшуюся рабыню.
Князь Юрий со своими боярами тоже не терялись. Как раз накануне Юрий Даниилович обменял у известного сарайского менялы полдесятка серебряных новгородских гривен на монетки хана Узбека. И его бояре поменяли серебряные слитки на монеты. Теперь они суетились, высматривая красивых женщин. А таковых было немало! К радости москвичей, татары имели на этот счет совсем другие вкусы…И когда князю Юрию или его боярам нравилась та или иная рабыня, татары смотрели на них с удивлением. – Вот какие бестолковые эти урусы! – смеялись они. – Они берут себе женок с водянистыми глазами, большими задами и тяжелыми грудями! Им видно жалко серебра: ищут только дешевизну!
Татары же метались по степи, выбирая по своему вкусу худощавых, черноволосых и кареглазых женщин, стараясь не замечать белотелых и белокурых.
Мурза же Бэгэрсэн рассуждал иначе. Он умел по-своему ценить женщин и не отказывался от белокурых красавиц. Зная вкус своего повелителя, он подбирал таких невольниц, каких еще не было в ханском гареме.
Князь Юрий, шедший рядом с этим знатным татарином, неожиданно увидел высокую, стройную пленницу, стоявшую у телеги, вокруг которой столпились торговцы.
Девушка была настолько рослой, что на целую голову, а то и больше, возвышалась над общей людской толпой. К тому же, она была необыкновенно хороша – с овальным, пусть испачканным дорожной грязью, но все же правильным, очаровательным лицом, пухлыми алыми губками, маленькими прелестными ушами и большими серыми глазами.
Татарский воин, державший в руках конец веревки, к которой была привязана девушка, что-то быстро говорил собравшимся вокруг него татарам.
– Смотрите, какая грудь! – донеслись его слова до князя Юрия. – А какой зад! Видите, добрые люди? – татарин неожиданно рванул грязное домотканое платье, прикрывавшее девичьи прелести, и перед покупателями предстали большие, округлые, словно точеные, груди, увенчанные ярко-алыми, торчавшими сосками. Девушка стояла, как статуя, не обращая никакого внимания на своего мучителя, и только стыдливо прикрывала лицо своими красивыми ладонями.
– А посмотрите, какая щель! – выкрикнул весело ханский торговец, срывая с девушки льняные грязно-зеленые штаны. – Мокрая и горячая!
– Так, так! – зацокали языками, осматривая женскую промежность, собравшиеся со всех сторон татары. – Но девица слишком рослая и тяжелая!
– Еще задавит на ложе! – засмеялся мурза Бэгэрсэн. – А в ее дебре можно утонуть!
– Тогда я сам куплю эту женку! – вмешался в торг князь Юрий. – Я люблю таких крепких и рослых женок!
– Нет, эту женку я сам заберу! – сказал властным тоном Бэгэрсэн. – Она подойдет моему повелителю! – И он, схватив обнаженную девушку за руку, резко потянул ее к себе. – Ох! – вскрикнула несчастная, едва не упав на грузного татарина. – Пощади меня, добрый человек!
– Так она говорит по-русски! – заволновался Юрий Даниилович и бросился к Бэгэрсэну. – Пожалей меня, славный и мудрый мурза! – взмолился он. – Я дам тебе за нее много серебра!
– Что ж, готовь деньги! – буркнул Бэгэрсэн, не веря удаче. – Сотню государевых монет!
– Сотню денег? – переспросил князь Юрий, чувствуя, как от жадности у него сжимается сердце. – Но у меня нет столько серебра, почтенный Бэгэрсэн!
– Ну, если нет, тогда уходи, – махнул рукой ханский приближенный. – Я лучше уведу эту женку во дворец или заберу в свой гарем!
– Ладно, ладно, могучий воин! – крикнул, краснея, князь Юрий. – Вот тебе серебро! – Он достал из-за пазухи мешочек и стал быстро считать монеты. – Как раз сотня, получай!
– Тогда бери эту беловолосую кобылу, – буркнул довольный татарский мурза, принимая обеими руками серебро, – и побыстрей уходи отсюда!
Князь Юрий быстро приблизился к белокурой девушке, немного уступавшей ему ростом, взял у татарского воина веревку и, не дожидаясь своих бояр, решительно двинулся к своей лошади. Разрезав длинным засапожным ножом веревки на руках и ногах пленницы, московский князь помог ей сесть в седло своей крупной серой лошади, а затем вскочил сам и, обхватив девушку рукой, уселся сзади так, что плотно к ней прижался. – Вперед же, моя могучая лошадка! – крикнул он, и, покорная его воле скотина, резво поскакала в сторону города.
Теперь жизнь московского князя стала веселей. Отмыв с помощью слуг и одев свою красавицу в добротные одежды, князь Юрий обнаружил, что не зря заплатил десятикратную цену раба. – Какая радость теперь у меня! – восклицал он, глядя на молодую девушку. Она же, довольная тем, что избежала татарского плена, относилась к московскому князю, как к своему избавителю, и всячески старалась его ублажать, не отказывая еще не старому, но уже седоволосому князю, ни в каких его просьбах…Довольный московский князь не замечал, как летело время, и уже пошел к концу сырой, противный ноябрь.
– Надо бы подумать о делах! – возмущались московские бояре. – Здесь уже давно тверской князь Дмитрий! Скоро последует царское решение о делах этого князя, а наш господин думает только о любовных утехах!
Наконец, боярин Родион Несторович не выдержал и, дождавшись, когда князь Юрий выйдет после очередного возлежания на «чистый воздух», подошел к нему и без долгих раздумий прямо сказал: – Пора бы тебе, князь-батюшка, подумать о серьезных делах! Завтра великий праздник – Введение Пречистой Богородицы! И грозный царь вызывает к себе Дмитрия! Тебе надо готовиться к царскому суду!
– Ладно, Родион, – усмехнулся князь Юрий, – нам этот суд ничем не грозит! А вот Дмитрию Тверскому…Если он, конечно, не сумеет оправдаться…А если сумеет – и пусть!
Князь Дмитрий Грозные Очи, в самом деле, оправдался перед ханом Узбеком. Привезя богатые дары и целую кучу серебра, он так обрадовал ордынского хана, что тот поверил всем его объяснениям.
– Я прощаю тебе, Дэмитрэ, женитьбу на дочери того Гэдэмэнэ, – сказал он, отпуская тверского князя в его гостевую юрту. – Но строго тебе приказываю не приближаться к тому бестолковому Юрке и не закрывать ему путь в наш славный Сарай!