— На факультатив меня пригласили сразу после начала учебы, через письмо, — продолжала темерата. — Вступительным испытанием был «Ликвидум», уже говорила тебе. Его в нашей комнате сама пыталась приготовить несколько дней.
Действительно припоминала, как подруга сетовала на сложное задание. Кажется, она еще рассказывала, как относила готовое зелье в подвал, где позже и проводились занятия по зельеварению.
— Потом после бала мне подкинули кольцо и пригласили на первые занятия. Видимо, я прошла отбор.
Я понятливо кивнула, и мысленно отметила очевидную связь между кольцом и факультативом. Больше не сомневалась — Эйлин использовали. И, кажется, знаю, для чего.
— Со мной постоянно общались письмами. Домашние задания, расписания следующих занятий, даже какие-то рецепты — все приходило записками, как и другим студентам с факультатива.
— Вас туда много ходит?
Эйлин задумчиво постучала пальцем по подбородку и ответила:
— Около десяти.
— Вы общались вне кружка? — уточнила я и внимательно вгляделась в лицо подруги.
— Нет, мы видимся только здесь, на занятиях, — призналась Эйлин и только потом задумалась над смыслом сказанного.
Ее лицо вытянулось, глаза расширись, а брови выгнулись, выдавая удивление:
— Хочешь сказать, они тоже были иллюзией?
Я думала о том же, но до конца уверена не была. Потому только качнула головой и развела руками — сама хотела бы знать ответ на этот вопрос.
— Ладно, — выдохнула я, а затем поинтересовалась, — что за задания вам давали?
Эйлин щелкнула языком, чем дала понять — это для нее больная тема.
— Мы обычно тянули жребий, который определял, кому какое зелье нужно сварить. Мне постоянно доставалось любовное… Тошнит уже от него, вот честно! — возмутилась девушка, а я ощутила, как краска сходит с лица.
Я была права. Весь этот фарс с факультативом был устроен ради получения приворотного зелья, которое, не сомневаюсь, предназначалось Фраю. Весьма удобно иметь свою лабораторию, где можно без лишних лиц и поставок получать заветный эликсир.
Эйлин наверняка была уверена, что каждый раз отдает свою работу преподавателю, но даже он был иллюзией. Проверить это оказалось очень легко — я знаю всех учителей Академии, а имя, что назвала темерата, слышала впервые.
Мое смятение не осталось для Эйлин незамеченным. Девушка виновато прикусила губу и отвела взгляд:
— Я тоже догадалась, для кого все это было, — потускневшим голосом призналась она. — Не могу поверить, что, возможно, Фрай погиб от моей руки. Ведь если бы зелье не свело его с ума…
— Ты не виновата, — оборвала тут же. — Нас всех водили за нос, это правда. Но не ты подмешивала зелья в его еду, не ты шептала над ними мое имя.
Эйлин притихла, замерев у железной двери. Прижала ладонь ко лбу, что покрылся легкой испариной, и устало покачала головой.
— Зачем? — сорвалось с ее губ вместе со всхлипом. — Зачем кому-то было травить его этой гадостью?
Смотреть на слезы Эйлин было очень больно. Они оживляли ужасные картины гибели Фрая. Сердце обратилось тяжелым холодным камнем, в груди стало тесно.
— Не знаю, Эйлин, — не своим голосом шепнула я и ободряюще коснулась дрожащего плеча подруги. — Но я здесь, чтобы разобраться. Хотя бы попытаться.
Очень быстро Эйлин взяла себя в руки и краем рукава утерла слезы. В тусклом свете магической сферы я заметила, как камень души темераты окрасился в темно-розовый, почти красный. Даже боюсь предположить, какого цвета сейчас мой артефакт…
Эйлин, вдруг ставшая неожиданно воинственной, с силой дернула дверь. Та оказалась заперта, и темерата выругалась себе под нос.
От такого зрелища у меня даже глаза округлились, а брови поползли на лоб. Никогда бы не подумала, что увижу хрупкую и нежную Эйлин в таком бешенстве!
— Ничего, — с нехорошей улыбкой протянула подруга, — сейчас разберемся!
Спросить, и как же мы это сделаем, не успела. Эйлин приподняла до середины бедра юбку и отвернула край чулка, где оказался спрятан небольшой пузырек, наполненный темной жидкостью.
— Это что? — вернула себе дар речи, подобрав с пола отвисшую в изумлении челюсть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Очень едкая штука, которую крайне не советую проливать на себя, — размыто отозвалась девушка и присела на корточки возле двери.
Она деловито поковыряла ногтем в дверной скважине, зачем-то подула в нее. Затем ловким щелчком сбила пробку с пузырька, который, наклонив, прижала к отверстию для ключа.
Послышалось отчетливое шипение, и Эйлин тут же отскочила от двери. Пустой пузырек упал и разбился.
Прожорливое зелье разъедало металл прямо на глазах. Не прошло и минуты, а в двери уже зияла черная дыра.
— Зачем ты носишь с собой такие убийственные штуки?! — выпалила я, когда зелье окончательно сточило замок, а дверь открылась от одного легкого пинка.
Эйлин смущенно потерла затылок и слабо улыбнулась. Как мне показалось, печально и тоскливо. Я поняла все без слов — сама не так давно стояла на обрыве и была готова шагнуть.
— Мне пойти с тобой? — подалась вперед Эйлин, но мой грозный взгляд заставил ее замереть.
— Мы не знаем, что там, — предостерегла ее. — Я не могу рисковать тобой.
— Зато собой рискуешь весьма охотно, — темерата скривила губы в притворной улыбке.
Не думаю, что Эйлин обиделась. Скорее, была очень взволнована.
— Я охотница, — напомнила нам обеим, — и смогу за себя постоять в случае чего. А вот ты сражаться не можешь.
Эйлин щелкнула языком и тяжело вздохнула, скрестив руки на груди:
— Хорошо, я поняла тебя, Аста. Но ведь чем-то ещё я могу помочь? Пожалуйста, не заставляй сидеть, сложа руки. Я тоже хочу быть полезной.
Мне ужасно захотелось обнять подругу и поблагодарить за все, что она для меня сделала. Я поддалась порыву и заключила Эйлин в объятья. От удивления она, кажется, на пару секунд забыла, как дышать.
— Береги себя, — попросила она, когда мы крепко обняли друг друга.
Я не могла задушить в себе чувство, будто прямо сейчас прощаюсь с Эйлин. Мы обе были напряжены и взбудоражены. Обе будто обратились в оголенные нервы.
Не знаю, что ждет за этой дверью, но Тьма внутри меня бушевала ледяными волнами. Предчувствие подсказывало — отсюда прежней уже не выйду.
— Знаешь, Эйлин, — сказала, чуть отступив, — все-таки у меня есть к тебе одна просьба.
Девушка внимательно взглянула на меня и кивнула:
— Выкладывай.
ГЛАВА 28
Единственный источник света — тусклый магический светлячок — плыл над моим плечом. Его рассеянные лучи касались голых каменных стен, утопали в непроглядной черноте. Я могла бы прогнать мрак по щелчку пальцев, подчинить его себе, и Тьма внутри меня восторженно плескалась от одной только мысли об этом… Но я помнила, что этот дар может сильно аукнуться, и обходилась своими силами.
Сначала казалось, что учебная комната, больше напоминающая темницу, пуста. Но иногда пространство вокруг меня подергивалось короткой рябью, из-под которой выглядывала обманчиво уютная аудитория. Рассмотреть иллюзию получше не удавалось — она исчезала в ту же секунду, едва ей стоило возникнуть.
Похоже, в этом зале спрятано достаточно глаз онейры, зачарованных на видение кабинета зельеварения. Кто-то очень старался, чтобы иллюзии было не отличить от реальности. Удивительное везение, что нейтрализатор справляется со столь мощным натиском галлюцинаций.
Я продолжала слепо двигаться вперед, и вскоре свет сферы выхватил из тени очертания столов для зельеварения. Опустила светящийся шар над одной из столешниц и принялась разглядывать огромное количество склянок и баночек. Нашла горелку, несколько перевязанных лентами веточек разных растений, обнаружила засушенные лапы каких-то зверей…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Фу, — фыркнула себе под нос и бросила тощую конечность обратно в колбу.
Уже собиралась продолжить осматривать помещение, как вдруг краем глаза заметила знакомый перламутр. Прямо в той же колбе, под засушенными лапками, лежали не меньше трех глаз онейры.