рискнул бы. Разве что с Яшиной помощью.
У каждого из нас кроме верховой лошади была заводная, она везла припасы и воду. И ещё двух осёдланных лошадей вели в поводу.
Колдун сказал, что деревенька, куда отправили моих девчонок, нам не по пути, но крюк, предстоит сделать не слишком большой.
Мы миновали неширокую полосу леса, окружавшую город, словно бы для маскировки, и поехали по узкой тропинке вдоль засеянных полей.
Солнце жарило вовсю, тело страдало от неудобного седла, и мне уже через пару часов захотелось привала.
Пока мы рысили по полям, я исподтишка разглядывал конвоиров – а то, что это именно конвоиры, не вызывало никаких сомнений. Все примерно одного роста и возраста, темноволосые, крупные для этих мест – всего на полголовы ниже меня, крепкие. Я решил, что это неписи.
Другое дело, что от Раста они отличались не сильно, а он, наверное, был человеком. Или нет?
А, может, воин – и обозначает у них «человек»? Может, сначала они принимали меня за непись?
Было непонятно, радоваться мне путешествию к правителю или паниковать. С одной стороны, колдун признал меня воином другого народа, а быть воином – дело почётное. Но вдруг он затеял этот поход, чтобы избавиться от меня, как от потенциально опасного врага?
Он ведь тоже воин-колдун. Зачем ему конкурент?
Отъедет подальше, да как прикажет своим броситься на меня скопом! Или в спину ударит.
А то, что мы едем за моими девчонками, специально сказал, чтобы я успокоился и потерял бдительность.
Мне вдруг ужасно захотелось домой. Пусть моя жизнь была размеренной и унылой – собирай себе мебель, а потом сиди вечером с пивом и с телефоном, но зато меня по пять раз в день не пытались убить. А тут не проходило и часа, чтобы я не нарывался на новые сюрпризы.
Мысли не давали мне расслабиться. Я внимательно наблюдал за Растом и его воинами и старался ехать так, чтобы никто не маячил у меня за спиной слишком близко.
Яша, похоже, проникся моим состоянием – беспокойно заворочался в глубине сознания. Я то и дело злобно облизывался, и воины сами стали остерегаться подъезжать ко мне слишком близко.
Однако тревога оказалась напрасной. Мы и в самом деле приехали к деревеньке, огороженной частоколом.
Заезжать не стали. Колдун чего-то буркнул усатому стражнику у ворот, и вскоре к нам вывели Мидору и Лярис. Они были в синяках, но целы. И одежда на них осталась своя, только оружие и украшения отобрали.
Лярис даже перевязали плечо, оцарапанное в ночной схватке у ямы, и я заулыбался.
Девочки тоже обрадовались мне как родному. Бросились обниматься. Потом попросили пить. Оказывается, вода в этих деревеньках добывалась тяжёлым трудом, и пленников сильно не баловали.
Я напоил девчонок из своих запасов. Кратенько рассказал о поединке.
Их рассказ был ещё короче. Деревенька эта – что-то вроде трудового лагеря. Их не обижали и почти не били, учили работать в поле. А синяки – это от вчерашнего боя.
– Скучно, – пожаловалась Лярис, сморщив носик. – Мы телохранительницы, а не селянки какие-нибудь! Работа непривычная, нудная. Ну и за вас волновались конечно. А правда, что мы с Дорой теперь сможем ездить в другие города? Нам можно?
– Можно, – не очень уверенно пообещал я и огляделся. Воины болтали с теми, кто охранял деревеньку, и я, понизив голос, сказал: – Ночью не спите, попробуем сбежать!
Теперь, когда мою спину защищали проверенные охранницы, я немного расслабился. Яша тоже успокоился и заснул.
Мы миновали последнее поле и поехали лесом. Солнце стало спускаться, посвежело, и мои охранницы повеселели. Да и я тоже вымотался на этой жаре.
Воины ехали и ехали неторопливым шагом. Выносливые тощие лошадки топали не быстро, но и не медленно.
Один раз мы спешились и сменили коней. И дальше в путь.
Задница у меня просто отваливалась. Но как я мог потребовать привала? Я же – великий воин.
Приходилось терпеть. Я ворчал, озирался, разыскивая Васю. Иногда мне казалось, что вижу какое-то шевеление в лесной чаще, но в сумерках сложно было что-то разобрать.
Мидора и Лярис меня успокаивали. Наконец я не выдержал боли в онемевшей… спине и затянул песню:
– Солдатушки, браво ребятушки, где же ваши жё-ёны!
Воины сначала внимали мне молча, а потом начали подпевать. И когда я закончил, попросили ещё.
И мы спели “Дорогу на Берлин”, потом “Смуглянку”. Потом я затянул про Щорса:
– Шёл отряд по берегу, шёл издалека. Шёл под красным знаменем командир полка. Голова обвязана, кровь на рукаве. След кровавый стелется по сырой траве!
– Эх, по сырой траве! – подхватило моё воинство.
Я уловил в голосах странную хрипотцу, оглянулся и заметил скупые слёзы, блестевшие в глазах у моих то ли соратников, то ли охранников.
Песня их проняла. Видно, им тоже приходилось терять боевых товарищей.
Под песни я и не заметил, как совершенно стемнело. И мы уже впотьмах добрались до берега малой речушки.
Воины занялись конями, и я задумался, устало взирая на их суету. Если это неписи, то почему коней в игре тоже положено обтереть с дороги и напоить.
Вот же трудная какая игра!
– Господин Раст, – окликнул я колдуна, – далеко нам ещё?
– Пожалуй, что послезавтра к вечеру поспеем, – отозвался он. – Как раз, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок к утреннему приёму. Разумеется, если правитель согласится принять нас так быстро.
Это известие меня расстроило. Получается, что у нас для побега всего две ночи! А я так устал! У меня так болела ж… спина, что просто мочи никакой не было!
Я решил искупаться, чтобы немного расслабить мышцы. Надеялся, что ночью удастся оглушить дежурного стражника и незаметно скрыться.
Раст мне, однако, в воду лезть запретил. Указал на разноцветные тряпочки, навязанные на ветви ив, подступающих к воде.
– Эта речушка священна для местных, – пояснил он. – Они язычники, по-старинке молятся воде. Я, конечно, постараюсь тебя защитить от мракобесия, бог наш един, имя его Закат, но если на тебя выйдет половина села с дрекольем, боюсь, моя вера тут не поможет.
– А огненные шары? – спросил я.
– А что – шары? – удивился Раст. – Шары много сил забирают. Ты – такой же воин-колдун. Пусть тебя защищают твои боги.
Глава 25. В лесу
Мужчина становится взрослым, когда усыновит диван.
Не знаю, чем задела