— Для принца нет невозможного, — Селебрин обхватил меня за талию. — Я уже сделал выбор и решился!
— На что решились? — я уперлась ладонями в мужскую грудь, чтобы увеличить расстояние между нами, ставшее неприлично близким.
— На все, Ольха! Вам понравился подарок?
— Да, очень! Однако я не могу его принять! Он слишком дорогой. А у меня только и есть, что репутация честной, скромной девушки. Извините, мой принц… — пока Селебрин смаковал последние слова, вывернулась из объятий.
— Ольха, не убегайте! — прозвучало как просьба и, вроде бы, как приказ.
— Я должна бежать, чтобы не опалить крылышки! Чтобы не потерять голову! Потому что я бедная сиротка. А вокруг нас столько злых глаз! — Я бежала и перечисляла хаотичные предлоги, что пришли в голову. Ох, надеюсь, все обойдется! Ведь просто так от ухаживаний принца не отказываются.
Не успела покинуть парк и выбежать на оживленную дорожку — перед лицом взметнулась магическая алая бабочка. Она села мне на руку и обернулась записочкой.
Ожидая, что это весточка от Эверия, я развернула лист. Однако пробежавшись глазами по двум строчкам, у меня остановилось дыхание. От шока, потому что Селебрин, рассудив, что раз меня смущают чужие взгляды, приглашал на ночное свидание, на котором, уверена, обязательно постарается поцеловать…
О, Божечки! Я схватилась за сердце! Что делать?
Не пойти я не имею права! Но идти не хочу — каждая клеточка души и тела противится!
Но если откажусь — последствия будут очень нежелательные. Нужно срочно придумать важную причину, что-то типа внезапной «болезни»…
Огляделась по сторонам в поисках того, что хоть как-то могло сказаться на моем самочувствии, но не очень ощутимо.
Увы, если только травы и цветов наесться… Или сесть попой на розовый куст, а потом выдирать колючки…
Вариант розового терновника отмела, а потом и насчет травы засомневалась. Я же не корова, да и поедать зелень на глазах стражи, которая за мной присматривает — глупость! Меня потом злопыхатели объявят сумасшедшей и сожгут на главной площади империи, как ненормальную наследницу прошлой династии. Это нормальная в цене, а с больной головой — расходная пешка.
Мимо промчался шмель… Я побежала за ним, чтобы он ужалил, желательно в щеку… Но шмель, почуяв полосатым тельцем, что за ним несется камикадзе, упорхнул через фонтаны…
«Да что ж такое! — топнула я ногой в сердцах и огляделась по сторонам. — Ну где же ты, Эверий?!»
О мысли, что мага выследили и схватили, стало страшно. Еще неприятности затягиваются в тугой Гордиев узел, когда я осталась одна. Ну за что мне все это?!
И почему Селебрин прислал записку мне, а не Димке? Она бы, счастливая, понеслась к нему на крыльях любви…
Стоило представить, как под луной, держась за руки, стоят принц и маркизета, во мне проснулись ярость и желание, чтобы все так и случилось. Вот только как? Что я могу сделать?
«Как минимум, сослаться на путаницу… Потом главное — с честными глазами не признаваться в содеянном…» — подсказал озорной чертенок, что проснулся во мне. Конечно, рискованный шаг, зато я продержусь еще день, а потом или Эверий найдется, или я придумаю другой план. А, может быть, даже перенесусь!
План чудесный, но его надо хорошо продумать, дабы воплотить в жизнь, не подставившись. Как это лучше сделать?
Я еще прогулялась бы, прежде чем возвращаться в наши покои, если бы не ощутила затылком чужой взгляд, от которого стало не по себе. Резко обернулась, однако никого поблизости не заметила, а кто прогуливался по соседним дорожкам, не обращали на меня внимания. И все же беспокойство не оставляло.
Не желая испытывать судьбу, я решила вернуться в комнату.
Пока добиралась, встретила по пути нескольких горничных.
Я не строила из себя зазнайку, часто посылала на кухню подарки, сладости, деньги, однако некоторые девочки поглядывали на меня с нескрываемой завистью. Даже Толли как-то горестно жаловалась, что к ней и сестре стали относиться хуже.
Со стороны кажется, что я беззаботно порхаю по резиденции, живу в свое удовольствие, но я бы предпочла вернуться в таверну и быть независимой, чем пытаться угодить капризной маркизетте и помогать ей на отборе. Вот и сейчас мне предстояло совершить настоящее чудо. Только получится ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пока шла, в голову пришла идея.
Я дождалась Толли, забрала у нее передвижной сервировочный столик, докатила почти до нашей двери. Стараясь не привлекать внимания, втолкнула его в покои.
Тихо! Уже обрадовалась, что смогу все сделать без лишней суеты, но заметила Димею. Она лежала на диване и безучастно смотрела в потолок.
— Есть хочешь? — спросила я ее как можно безмятежнее.
— Нет, — отчеканила она и перевернулась на другой бок, отвернувшись от меня.
Я осторожно расставила тарелки, записку подложила на видное место — под фужер с соком и стала ждать, однако маркизета отказалась есть наотрез.
— Ну немного! Хоть кусочек! — кружила я вокруг нее, но так ничего не добилась. А если она уснет — мой план пойдет коту под хвост, поэтому надо переходить к плану Б. Главное, чтобы Димея нашла записку до заката.
От волнения руки дрожали и, выуживая бумажку, едва не перевернула на нее сок. Ругая себя за неуклюжесть, я спрятала записку в рукаве и бочком-бочком стала протискиваться к туалетному столику. На нем и оставила послание от принца.
Но Димея продолжала смотреть в одну точку, не замечая ничего вокруг. А надо, чтобы заметила, иначе ничего не выйдет! Но и спешить нельзя…
Словно на иголках я наблюдала из своей комнаты за маркизеттой. Однако когда она закрыла глаза и притихла, не выдержала. Вышла и, стараясь не переиграть, удивленно воскликнула:
— Ой, что это?!
Димея проснулась, но поворачиваться и искать это «что-то» не спешила. Пришлось ткнуть пальцем, чтобы пробудить ее любопытство.
Нехотя маркизета повернула голову, однако вставать и не думала. Вот же лентяйка!
Чтобы подстегнуть ее, я метнулась к записочке. Но тут маркизета соскочила с постели и ринулась к туалетному столику наперерез.
Миг. Ее глаза пробежались по строчкам — и в них снова блеск азарта. Однако не такой, как обычно. Неужели не доверяет?
— Откуда она? Как появилась? — словно на допросе обрушились на меня вопросы.
— Не знаю, — развела я руками. — Ты же была в комнате!
Ничего не ответив, маркизета засунула записочку в карман и посмотрела на меня с недоверчивым прищуром.
— Что?! — похлопала я ресницами.
— Ничего, — промурлыкала она, испепеляя меня взглядом, хотя прежде начала бы спорить, нападать. А тут вся такая загадочно-молчаливая. Неужели получилось?!
Глава 44
Димея не радовалась, как обычно, не визжала, не скакала, не бросилась примерять лучшие платья — только поджала губы, выше вздернула курносый нос, покрытый конопушками, и отвернулась. Но в зеркальном отражении я увидела ее карие глазенки — в них читались упорство и отчаяние. Да и задумчивый взгляд маркизеты выдавал, что в рыжей головке напряженно работал мозг.
Сомневается? Не верит? Смущена, что записка безымянная?
Я судорожно пыталась просчитать — что с ней происходит, и не заметила, что в волнении до боли стиснула кулаки. Ноготки впились в кожу, и только боль отрезвила меня.
Нельзя показывать напряжение, иначе выдам себя!
Чтобы не мельтешить перед Димеей, я ушла в свою комнатушку.
Позовет — приду и помогу. Однако она, прежде дергавшая меня по мелочам, сейчас не замечала моего отсутствия. Точнее делала вид, что не замечает. Однако стоило мне сесть спиной к входу, в своем зеркале я то и дело ловила косые, гневный взгляды, которые маркизетта бросала, думая, что я ее не вижу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
За окном смеркалось. Напряжение росло. Оно отчетливо ощущалось в темнеющем пространстве покоев, в серых тенях, падавших на светлые стены, в звенящей тишине… Даже в воздухе пахло тревогой.
Я украдкой поглядывала на маркизету, которая тоже старательно изображала безмятежность, однако это ей плохо удавалось. Ее нетерпеливая натура в моменты волнения хотела движения, выплеска эмоций в виде смеха или отчаянной ругани, но только не тишины. Вынужденное молчание и бездействие стали для Димеи суровым испытанием. Нервы ее накалились до предела. Но все, что она сейчас могла — за моей спиной слать гневные взоры.