Услышав про кота-людоеда, Кощей издал слабый вскрик. Он дернул из-за голенища нож и зажатой в угол крысой бросился на маршала. До Финиста предатель не достал, повиснув на копьях его дружинников. Тело Кощея сожгли, а прах развеяли по ветру.
Измором Пикмана было не взять, потому терем штурмовали. От разъедающих зелий, которые защитники взяли из запасов Хеллион, лестницы накрыли шкурами, а шкуры обмазали особым навьим средством. Обезьян отстреливали нещадно, целясь прежде всего в них, а потом уже в хозяев — если хоть одна выживет, за город бесконечно будут сражаться. Пикман, как и обещал, не сдался. Финист первым вломился в покои, где был зажат генерал упырей, бился с ним на саблях и легко распластал от плеча до паха. Дурны заморцы стали в ближнем бою, сабли да мечи у них все пуще для украшения. К Отцу с ними входят. Это у русичей специальным указом запрещено боярам в царский терем заходить при оружии. Даже если ты с похода.
Как только пал упырь, и с его головы свалилась вышитая колдовскими буквами шапка, все оставшиеся обезьяны разом исчезли. Радостные возгласы вырвались у русичей, но тут же оборвались. В небе на краткий миг появился Змей Горыныч. Обезьяны облепляли его со всех сторон, держа за голову, шею, лапы, не до конца развернутые крылья. Вспышка, затмившая солнце — и они пропали.
— Ты же говорил, он в спячке! — завопил Баюн на Финиста, как будто тот был во всем виноват.
— Пробудили, значит!
— И что теперь? — спросил кто-то. — Помирать ползти?
Вопрос канул в безмолвие, словно в топь. Финист вложил саблю в ножны. Не поднимая глаз на бледные растерянные лица вокруг, он жестом приказал убрать мертвого Пикмана, подошел ко трону и сел. Сжав губы, маршал сбросил с плеча "Аленушку". Тяжело, вымотанно оперся на нее. Так он и сидел, и к нему не решались обратиться.
Из Баюна словно выдернули все жилы, обессмыслились разом жертвы и дни. Вокруг завозились, начали покидать терем, не зная, что еще сделать, а он стоял без единой мысли. "Война-на-на-на", с веселой издевкою пел голос навы в его голове.
— А ну слушать сюда! — во весь голос вдруг рявкнул Финист на дружинников. Рысь дернулся. Наваждение рассыпалось. Мрачный, страшный, развалился наместник на царском троне, стискивая кулаки, будто в попытке себя собрать и воедино сжать. Люд остановился: кто у дверей, кто уже на лестнице. Страх и надежда, переплетаясь, невидимым туманом сгустились в палате. Казалось, еще немного, и пробегут искры по напруженному воздуху.
— Защитим, — сказал Финист безжалостно. — Куда собрались бежать, храбрецы? Далеко убежите? Украли старого змея — переборем. Волю схитили — считай, уже нас победили. Никто не опускает руки. Мы продолжаем.
Он сказал еще что-то, но Баюн слов не слышал. Они слились в чугунное громыхание, которое могла выталкивать многозубая массивная пасть. Легким, заметным только для зверей и блаженных ощущением шорохнулось чужеское, хищно теплое — не в голове, в груди, и дрожащий рысь изо всей силы мысленно уцепился за щупальце демона. Он смотрел, как натянута кожа на костяшках темного воеводы. Непроломная твердость была знаменем спасения, защитой от бури.
Каркающим голосом Финист раздал приказы. Такие-то копья — выметать заморцев с окрестностей, такие-то — усилить караулы. Переназначил воевод. Ропщущих не было. Не было и боярских свар по поводу того, кто под кем ходит и сколько людей возьмет. Про Горыныча маршал больше не говорил ни слова. Сказал только, чтобы дозорные на башнях бдили, не смыкая глаз, и надевали защитные балахоны из чешуи василиска.
Кольцо сжималось. Заморье вторглось в Син, где ему ответили яростным отпором. Синьцы, хидушцы и русичи сомкнули границы, сражаясь единой ратью. Оборона юга и запада проламывалась. Южные города были взяты. Королевства начали присоединяться к Авалону, и за считанные дни оттеснили аламаннцев вглубь страны. Шли и в обход Фридриха, прямо на Тридевятое. Микки Маус объявил о смерти Хеллион Климмакс и устроил траур по ней, который почти никто не соблюдал. Доблестную ведьму, сказал он, свирепые русичи растворили заживо, как только она узнала их коварный план.
— Припертые к стенке, эти безумцы не оставляют мечты поставить весь мир на колени. Они поднимают своего трехголового дракона! Кого Тридевятое царство наметило в жертву? Не бойтесь, это будем не мы, ведь зло страшится нападать на отважных и сильных. Оно бьет того, кто заведомо не сможет ответить в полной мере. И первым делом это бывшие союзники во зле!
— Неужели ему кто-нибудь еще верит? — Баюн был в отчаянии. Он чувствовал себя настолько бессильным, что хотелось кричать.
— Да он может твердить что угодно, хоть заявлять, будто его вдохновляют ангелы. Кого это волнует, когда у тебя в руках вся власть?
— А ты бы что говорил, Финист?
— А я бы сказал, что я злодей, и мне нужно захватить мир. Честно и необычно.
Тем временем под Аграбой тревожно зашевелился ее демон. Уже больше полугода ему не давали лишний раз расправить щупальца. Заморье перехватывало корм, убивало нав-дэвов. Оно еще не нападало в открытую, но демон знал, что обречен. Когда началась война с Тридевятым царством, у него затеплилась надежда: вдруг враг отвлечется, чуть отступит — или вымотается, и его можно будет отогнать. Но сейчас демон Аграбы ощутил, как дрожат лавовые глыбы под его отощавшим брюхом, как раздвигаются каменные плиты, выпуская мягкий черный цветок, и с поверхности в его мир льются покрывала разрушения.
Тотчас огненная боль скрутила внутренности. Агония пронзила сердце. Демон заметался. Хаос устелил землю черной жижей, которая разъедала ему присоски и проникала в раны, выжигая себе дорогу сквозь плоть. Он попытался пройти через миры, как уже делал раньше, чтобы сшибиться с вечным врагом, однако сил на это не хватало.
— Но за что?
— А я слышал, они когда-то были союзники...
— Почему шар вообще еще работает? Давайте разобьем!
— Я говорю вам — подстроено...
— Отец Микки Маус его похитил...
— Бредишь ты, такого быть не может...
Люди, пришедшие в Метрополис, теснились вокруг палантира. Оскара прижали к ограде. Он не мог уйти, даже если бы захотел. Голос новостной гарпии потерял уверенность. Она запиналась, глаза ее были полны страха. И неудивительно: где бы, кто бы ни поднял великое чудище, такое событие касалось абсолютно всех.
— Дворец принца Аладдина сожжен, — продолжала гарпия. — Столица полностью уничтожена огнем. Выживших нет. Дракон летит на север. Солдаты Заморья вступили на землю Аграбы, чтобы обуздать монстра. Да хранит их всех Бог.
— Это ложь, — прошептал Оскар. — Это ложь! — вскричал он. Кое-кто удивленно взглянул на него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});