Ровена редко получала такое удовольствие от пресс-конференции, как на этот раз.
— Но ведь сигареты — это все же наркотик… — возразил один журналист, весьма разочарованный услышанным.
— Ну что я могу сказать, — пожала плечами Ровена. — ведь он их не курил.
Раздался смех, а за ним аплодисменты.
Кампания по «Хит-стрит» набирала новые обороты.
— Я не хочу больше рисковать и оставлять тебя в Нью-Йорке, — настаивал Оберман. — На этот раз ты спасла свою задницу, но кто знает, что выкинет в следующий раз этот проклятый журнал.
— Да ничего, — уверила Ровена. — Мы вообще их прикроем.
— Ну да. Я, конечно, слышал, вы с Кребсом устроили им веселую жизнь.
— И все-таки мы должны оставаться или здесь, или в Лос-Анджелесе.
— Я сказал — Лондон. А я все-таки твой босс, насколько я понимаю, — прохрипел Оберман. — Тема закрыта. Ах да, детка…
— Да, командир?
— Носи что-нибудь приличное, ладно?
Через два дня толстый плотный кремового цвета дорогой конверт принесли Ричарду Гибсону в кабинет «Уайтлайта» на 7-й авеню. На нем стояла пометка: «Лично».
В слепой ярости Гибсон вынул из него два приглашения на презентацию альбома «Хит-стрит» «Атомик масс» в Выставочном центре в Лондоне и короткую записку от директора «Лютер рекордс».
Уважаемый мистер Гибсон, с большим удовольствием посылаю Вам приглашения на презентацию и надеюсь, что Ваши доходы, без сомнения, позволят Вал потратиться на билеты на самолет. Мы Вас настоятельно приглашаем, хотя, к сожалению, из-за того, что много просьб об интервью от телевидения, радио и крупных журналов («Черт бы тебя побрал» — с яростью подумал Гибсон), мы не можем найти время, чтобы дать интервью для «Уайтлайта». Я также прилагаю приглашение для мисс Топаз Росси, которая, насколько я понимаю, дает много советов по политике Вашего издания. Я уверена, ее советы весьма выгодны для Вашего журнала, и уверена также, Вы, как редактор, высоко цените их полезность. И поэтому захотите сами передать ей приглашение.
С наилучшими пожеланиями
Ровена Гордон.Да, эти советы очень полезны, подумал Гибсон.
И разорвал конверт.
— А мне нравится. Здорово, — сказал Майкл. — Никогда не думал, что в твоем характере есть такая черта, как мстительность.
— Вообще-то я не мстительна, но у нас с Топаз Росси старая история. На этот раз она слишком близко подошла к тому, чтобы испортить мне карьеру. И пусть ее начальник видит, как она ненадежна, как недальнозорка, если позволяет личным чувствам влиять на деловые решения. Во всяком случае, если он вылетит из бизнеса, то будет знать, кому этим обязан.
Кребс поразился тону Ровены — он никогда не слышал такого.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он, меняя тему.
— Спасибо, — и она непроизвольным движением откинула волосы на спину.
Жест был девичьим и очень чувственным. Довольный Майкл в который раз подумал: да, горячая девочка.
— Я хотела хорошо выглядеть, — сказала она. — И чтобы ты тоже — это же момент нашего триумфа, такой прекрасный диск.
— Спасибо, детка, — сказал Кребс.
Он не слушал, глаза его не отрывались от платья. Длинное, без рукавов, облегающее фигуру платье от Диора из бархата цвета зеленого мха. Казалось бы, классическое, покрой замечательно подчеркивал маленькие груди, нежную изящную линию оголенных плеч и стройность длинных ног. Волосы, обычно завязанные в хвост, рассыпались по плечам и оголенной спине. Длинные висячие серьги поблескивали бриллиантами. Она выглядела как подлинная аристократка. Прямо не подступись.
— А как ты туда поедешь?
— Я собираюсь завтра утром на «Конкорде».
— А я вылетаю сегодня вечером. Так что встретимся там, — сказал он. — И обязательно надень это платье. И не надевай, пожалуйста, трусов.
— Почему? — ты собираешься там заниматься со мной любовью? — спросила она, возбуждаясь.
— Возможно, — сказал Майкл, вставая и подходя к ней сзади. — Он положил одну руку ей на поясницу, а другую на живот. — Я всегда хочу заниматься с тобой любовью, когда ты вот так выглядишь. Просто чтобы напомнить тебе лишний раз — ты принадлежишь мне.
Он почувствовал ее волнение.
— Ты с кем угодно можешь строить из себя хладнокровную даму, — сказал он ей прямо в ухо, — но всегда помни — твое место около меня. На коленях. У моих ног. Или перегнувшись через стол. Или распластавшись на моей кровати…
Она тяжело дышала от желания.
— Так ведь? Правда? — Кребс стиснул ее. — Да или нет?
— Да, — прошептала она. — Сейчас, пожалуйста, Майкл, ну давай.
Он повернул ее голову в себе. Зрачки ее расширились. Она хотела его. Сейчас, немедленно.
— Нет, — сказал он. — Подождешь до завтра.
— О'кей, — пробормотала Ровена, пытаясь взять себя в руки.
Кребс улыбнулся и поцеловал ее роскошным поцелуем хозяина, разрешив ей прижаться к нему и почувствовать его желание.
— Я очень сожалею, — сказал полицейский, — все дороги заблокированы, там ад кромешный.
Она высунулась из окна, не отпуская руль. Он прав — толпа поклонников и фотографов перекрыла движение.
— Я из «Мьюзика рекордс», — она показала удостоверение компании. — Вы поможете мне припарковаться?
— Конечно, мадам, — сказал полицейский и дружески улыбнулся.
Полицейский проводил ее сквозь толпу, состоявшую в основном из истерично вопящих девиц, к заднему входу.
— Группа будет играть вживую, мисс, — вопил парнишка, — и кто не попадет внутрь — просто спятит!
— Жаль, — посочувствовала она. Но как здорово. Она и понятия не имела, что ее мальчики так популярны на родине. Что ж, она добилась своего — альбом стал номером один по обе стороны Атлантики.
— Ну, мне приходилось такое видать, — заявил полицейский тоном бывалого человека. — Я занимался безопасностью еще на концерте «У-2».
«О, он приравнивает мою группу к «У-2», — подумала польщенная Ровена. — О мой Бог!»
— Но сейчас похуже, — добавил он.
— Ровена, давай сюда, — замахал ей Джош Оберман, когда она ступила за кулисы, пробиваясь сквозь джунгли проводов от камер, осветительных ламп, микрофонов. — Найди руководителя отдела прессы Рейчел Робинсон и познакомься с ней, — выдохнул он, отирая пот. — Она в отчаянии — ищет хоть кого-то, кто мог бы рассказать об «Атомик масс». Пресса валом валит, не видела, какие очереди к мальчикам? Мы же не можем ублажить всех. И кричи погромче! Джош и сам кричал, морщинистой рукой махал на аудиторию за спиной, забитую до отказа. Все вопили, орали, хлопали в ладоши, этим детям не терпелось увидеть своих кумиров на сцене.