Величко также предлагал обратить особое внимание на оборону Дальнего и Цзиньчжоу, что дало бы возможность прикрыть весь полуостров{1208}. Он предупреждал еще в 1900 г.: «Чем более порт Дальний будет развиваться в коммерческом отношении и шире снабжаться всеми портовыми средствами, пристанями, углем и проч., тем более он будет годен к услугам противника»{1209}. Также у Величко вызывала опасения и перспектива использования осаждающей армией железной дороги Дальний-Порт-Артур. Все эти волнения отвергались на основании простого объяснения — безопасность Дальнего обеспечит флот. Министерство финансов, ссылаясь на то, что на флот потрачено свыше 100 млн. руб., сочло создание укрепленного района стоимостью в 30 млн. рублей излишним, и Дальний остался незащищенным{1210}.
При этом Витте делал все возможное и для того, чтобы ограничить финансирование флота. В ответ на предложение Морского министерства выделить с 1898 по 1903 гг. 201 млн. рублей для строительства Тихоокеанского флота, он заявил, что казна уже выделила 500 млн. рублей на строительство Транссиба. Для того, чтобы прийти к паллиативному решению, потребовалось личное вмешательство Николая II. Впрочем, не смотря на то, что утвержденная сумма равнялась 194 млн. рублей, программа судостроения была продлена до 1905 года, а количество запланированных к вводу в строй кораблей — сокращено{1211}. 15(28) февраля 1903 г. на докладе императору Военный министр услышал потрясающе точную формулировку: «…государь говорил мне, что признает положение на Дальнем Востоке тревожным не столько из-за японцев, сколько из розни, которая существует на месте между представителями военного и финансового ведомств. Что он полностью присоединяется к военному ведомству»{1212}.
Впрочем, сделать что-либо было уже поздно. В мае 1903 г. Куропаткин тоже сделал свои предложения: «Дополнением к Порт-Артурским укреплениям надо скорее возводить укрепления (форт-заставу) на Цзинь-чжоуской позициии… Слабым пунктом Квантуна ныне является Дальний. Это будущая готовая база для противника, и придется подумать: что надо сделать, чтобы Дальний не явился легким призом? Но лучше пусть Дальний будет занят, чем и там возводить такие же укрепления, как и в Порт-Артуре»{1213}. В результате экономии на строительство перед войной на Дальнем Востоке у России не было и адекватной судоремонтной базы.
Ее отсутствие вынуждало командование флотом периодически отправлять суда в длительные и дорогостоящие походы с Тихого океана на Балтику. Так, например, в 1902 г. из Владивостока в Кронштадт на докировку перешли эскадренные броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин» и крейсера «Дмитрий Донской» и «Адмирал Нахимов». Уголь, смазочные вещества, вода, продовольствие — в целом, все необходимое для похода только этих четырех кораблей, обошлось казне в 500 тыс. рублей{1214}. Между тем, еще в мае 1895 г., вслед за окончанием кризиса, связанного с пересмотром Симоносекского мира, совещание флагманов и командиров эскадр на Тихом океане рекомендовало превратить Владивостокский порт в первоклассный, с устройством завода, который смог бы изготовить самую крупную часть любой корабельной машины или артиллерийской установки. Кроме того, предлагалось начать здесь строительство миноносцев, так как длительный переход из Балтики (около 14 000 миль) сильно изнашивал машины, которые негде было ремонтировать{1215}.
За 10 лет серьезных изменений не произошло. У японцев было 4 дока(2 для крупных судов, 1 для миноносцев и 1 небольшой плавучий — на 100 тонн){1216}. Единственным местом на русском Дальнем Востоке, где можно было провести сложный ремонт крупных судов, был Владивосток. Здесь имелся док им. Цесаревича Николая, который мог принимать эскадренные броненосцы и броненосные крейсера{1217}. Там же имелись и кадры для ремонтных работ — портовые роты, около 700 русских рабочих. В Порт-Артуре был док для кораблей водоизмещением не свыше 6000 тонн, и еще 2 дока для судов до 1500 тонн было построено в Дальнем. 1 док для крупных судов строился во Владивостоке и 1 в Порт-Артуре, но завершение строительства планировалось на 1906 год{1218}. Ввести броненосцы и крейсера в Порт-Артуре в док было невозможно — он был слишком мал и узок. Таким образом, ремонтной базы для эскадры в ее главной базе не было{1219}. Этим, кстати, объясняется и пребывание группы броненосных крейсеров во Владивостоке — так было легче и дешевле обеспечивать их текущий ремонт. Соображения экономии привели к рассредоточению сил{1220}.
В русских морских крепостях на Дальнем Востоке не было патронных и литейных снарядных заводов, местный уголь в Приморье считался негодным для судов, запас пополнялся морским подвозом, в случае войны расход мог быть компенсирован только железнодорожными перевозками{1221}. Проблема готовности к войне, к отражению первого удара приобретала в этих условиях особую важность для России. Адмирал Алексеев считал необходимым, в случае разрыва дипломатических отношений, немедленно перейти к военным действиям на море и не допустить высадки крупных сил японской армии на континенте{1222}. 15–18(28-31) сентября 1903 г. Тихоокеанская эскадра провела маневры по отражению японского десанта на Ляодунский полуостров. Слабо подготовленные и небрежно проведенные, они, тем не менее, выявили значительные недостатки русской обороны{1223}.
Вице-адмирал С. О. Макаров, находясь в Кронштадте, ясно видел ближайшую перспективу развития событий. 22 января 1904 г. он писал генерал-адмиралу Великому Князю Алексею Александровичу, убеждая его ускорить посылку на Дальний Восток комплект бронебойных колпачков для снарядов морской артиллерии: «Война с Японией неизбежна, и разрыв, вероятно, последует на этих днях. Флот наш стоит наготове во Владивостоке и Порт-Артуре, и предстоят жаркие битвы с неприятелем, которые и будут иметь решающее значение на исход этой крайне тяжелой для России войны. Все, что может усилить наш флот и его наступательные и оборонительные средства, должно быть применено к делу, чтобы обеспечить успех, который так нужен для России и для получения которого уже принесено столько материальных средств»{1224} Ситуация была еще хуже. На Тихоокеанской эскадре полным был лишь один комплект боеприпасов, тот, который держали на кораблях. Второй комплект был неполным — не хватало 50 % к орудиям 12-ти и 10-ти дюймового калибра, 60 % для 6-ти дюймового и 100 % для 75-мм. Перед войной были отправлены 4 парохода с боеприпасами, но 1 был перехвачен японцами, 1 вынужден вернуться, и только 2 дошли до Порт-Артура{1225}.
Макаров оставался верным себе. Он разительно не походил на других адмиралов русского флота, которые в совершенстве овладели искусством беспрекословно передавать распоряжения вышестоящих инстанций{1226}. «Отличительной чертой его характера (которой я восхищался), — вспоминал его адъютант, — являлась вражда ко всякой рутине и, положительно, ненависть к излюбленному канцелярскому приему — «гнать зайца дальше» — то есть во избежание ответственности за решение вопроса сделать на бумаге (хотя бы наисрочной) соответственную надпись и послать куда-нибудь в другое место «на заключение или «для справки»«{1227}. Эта неистребимая черта русской бюрократии была абсолютно чужда флотоводцу. «Не понимаю, — часто повторял он перед войной, — как у нас могут спокойно спать — надвигается для России гроза серьезной опасности»{1228}. Не удивительно, что у Макарова было так много недоброжелателей в Адмиралтействе, как не удивительно и то, что проблемы с финансированием строительства главной русской морской крепости на Дальнем Востоке продолжали сказываться вплоть до начала войны. Эшелон с минным имуществом был отправлен в Порт-Артур из Петербурга 24 января(6 февраля) 1904 г. всего за несколько дней до начала японской атаки{1229}.
Глава 16. Начало войны
Офицеры флота микадо рвались в бой. «Я убежден, — записал 26 января 1904 г. в свой дневник командир эскадренного миноносца «Акацуки», — что на море мы вздули бы русских. Может быть, они и хорошие солдаты, но им не хватает практики, и корабли их ничего не стоят»{1230}. В этой оценке противника содержалась немалая доля правды — часть Тихоокеанской эскадры была переведена в «вооруженный резерв» и стояла в порту, остальные корабли накануне войны выходили в море не более 20 дней в году, все остальное время проводя на базе, где они фактически использовались лишь в качестве плавучих казарм для своих экипажей. Характерным методом управления Наместника была борьба с инициативой, самый дух которой он старательно изгонял из своих подчиненных. Несогласие с его мнением не прощалось даже старшим командирам, зато всячески приветствовалось угодничество. Если добавить к этому постоянные ротации офицеров с одного судна на другое, то станет ясным почему, имея немалый, по списку, корабельный состав, Алексеев так не сумел создать на Дальнем Востоке боеспособный флот{1231}.