Гордер сжал руки и подошел к нему:
— Неужели вы не понимаете нелепость ваших слов? Как вы смеете утверждать, что кто-то покушался на жизнь одного из моих постояльцев и что этот убийца живет в отеле? Вы хотите распугать всех гостей? Не понимаю, почему вам так хочется навредить мне и моему отелю?
Господин Эррон рассмеялся неприятным, издевательским смехом, ему явно хотелось вывести Гордера из себя.
— Вы же слышали, Уве сказал, что стрелявший пересек двор и вошел в отель.
— Не передергивайте, господин Эррон. Кузнец не сказал, что тот человек вошел в отель. Если бы он пересек двор, я бы его увидел.
— Но мы-то его видели, — вмешался лесничий.
Господин Эррон показал пальцем на директора отеля и снова громко засмеялся.
33
Что мог означать этот жест? Презрение к несчастному хозяину отеля? Гордер весь сжался и отступил в сторону. Его мучитель последовал за ним, продолжая тыкать в него пальцем.
— Что вам угодно? — заикаясь, проговорил Гордер.
— Это вы стреляли! — заявил господин Эррон. — Это вы…
Он замолчал и снова засмеялся. Гордер обернулся ко всем, словно просил у них защиты. Неожиданно господин Эррон взорвался:
— Это не я, а вы передергиваете факты! Разве вы не сказали, что выбежали во двор, когда услыхали выстрелы? Может, вы собирались ложиться спать?
— Я собирался совершить свой ежедневный обход, — пролепетал Гордер, с трудом владея собой.
— Нет! — взревел господин Эррон так, что зазвенели стекла. — Нет! Вы вышли на тропу войны. Об этом свидетельствует ваша одежда.
Гордер посмотрел на свой спортивный костюм.
— Если этот господин позволит, я мог бы все объяснить…
Но господин Эррон бесцеремонно прервал его:
— Я видел вас в зале в двенадцать часов. Тогда вы были в вечернем костюме. А когда час спустя вышли из отеля, услыхав выстрел, на вас был уже спортивный костюм — сапоги, гетры, охотничья куртка. Не хватало только ружья, чтобы вас самого приняли за браконьера. Кто знает, какие у вас были намерения?
Намек господина Эррона был более чем прозрачен. В его поведении появилось что-то безумное и вместе с тем театральное, и Гордер немного успокоился. Бессмысленность этого заявления была столь очевидна, что к Гордеру вернулась даже его былая надменность. Нормальный человек не станет вести себя, как господин Эррон.
Гордер оперся рукой о стол, теперь он обращался не к Эррону, а ко всем присутствующим:
— Не понимаю ни злобы этого человека, ни его намеков. Должно быть, у него просто слабые нервы. В таком случае я извиняю его. Но скажите мне, господа, какое значение имеет моя одежда? Должен ли я объяснить вам, почему я переоделся в спортивный костюм?
— Да! — отчетливо произнес господин Эррон.
Гордер повернулся к доктору Бенедиктссону:
— Вы можете объяснить, почему вы надели цветной жилет, доктор Бенедиктссон? — неожиданно спросил он.
— Я всегда ношу цветные жилеты, — ответил доктор.
И это ложь, подумал Краг.
— Ну что ж, а вот я надел спортивный костюм, потому что по вечерам еще холодно…
Господин Эррон презрительно хмыкнул.
— Может, я просто хотел прогуляться. Уже не помню. Зачем говорить о моей одежде, когда мы должны искать убийцу? Одежда — это пустяки!
— Не скажите! — громко вставил господин Эррон.
Гордер подошел к нему:
— Что вы имеете в виду? — Он был обижен.
— Меня интересует, что вы собирались делать, переодевшись в спортивный костюм? — с преувеличенной запальчивостью спросил господин Эррон.
Гордер хотел было ответить резкостью, но передумал и покачал головой, словно говоря, что с этим человеком разговаривать бесполезно.
Лесничий предложил всем выйти во двор, чтобы восстановить обстановку, какая была в ту минуту, когда прозвучал первый выстрел. Начинало светать, и уже были видны нечеткие очертания ближайших построек. Краг и доктор Бенедиктссон немного отстали от остальных.
— Что вы об этом думаете? — спросил Краг.
— То же, что и вы, — не задумываясь, ответил доктор.
— Вы верите Уве?
— Да, но кое о чем он умолчал.
— О чем же?
— Он знает того, кто стрелял. Надеюсь, вы согласны со мной?
— Да, — ответил Краг.
— Этот человек живет в отеле.
— Безусловно.
— И кто же это?
— Вы еще сомневаетесь? — спросил Краг.
— Вообще-то, нет, — ответил доктор Бенедиктссон.
На дворе уже разметили места, кто где находился, когда раздался первый выстрел. Взошло солнце, и ярко, как бывает только в начале лета, зазеленела трава. Ветра не было, солнце позолотило верхушки деревьев, все цвело и благоухало — сад, луга, кусты, лес. Среди лиственных деревьев выделялись неестественно темные ели, утренний воздух звенел от птичьего гомона, казалось, будто в школе дети высыпали на переменку. Деревянные стены отеля блестели от росы. Маркизы на некоторых окнах были спущены. Гости еще спали. Было не больше пяти. Люди разошлись по двору. Лица у всех посереди от усталости.
Теперь уже можно было точно указать место, где лежал Уве Кузнец. В траве еще были видны его следы. Он снова повторил, что стрелявший стоял на опушке, шагах в двадцати от того дерева, за которым прятался он сам. При дневном свете все расстояния странно уменьшились. В темноте пропорции обычно нарушаются. И все кажется больше, чем на самом деле.
Уве Кузнец объяснил, где «тень», как он выражался, перебежала через двор. Из леса в отель.
Сравнив время, они поняли, что стрелявший, или «тень», не мог войти в отель, потому что встретил бы Гордера, который именно в ту минуту оттуда вышел.
Не мог он также перебежать и через двор — двор был освещен луной, приехавшие на двуколке Краг с лесничим непременно заметили бы его.
Не мог он спрятаться и среди служебных построен. Гордер обошел их, чтобы проверить, все ли заперто на ночь.
Куда же девался этот человек?
Краг подошел к господину Эррону, который в утреннем свете выглядел весьма занятно. Волосы и борода у него приобрели синеватый оттенок, лоб был грязно-желтый — все это никак не вязалось с кроваво-красной вышивкой на его домашней куртке.
— Зачем вам понадобилось мучить господина Гордера? — спросил Краг.
— Значит, вы заметили, что мои вопросы ему неприятны? Он чуть не плакал.
— Я все видел. Вы были безжалостны.
— Совершенно верно. — Господин Эррон кивнул. — Я был безжалостен. Вы видели, как он побледнел?
— Да, очень.
— Почему вы скрыли от всех, что у нас есть пуля? — спросил вдруг господин Эррон.
— Какая пуля?
— Которую мы нашли в стенке шкафа, — нетерпеливо сказал господин Эррон. — От охотничьего ружья хозяина нашего отеля.
34
Опыты, производимые в то утро перед отелем, не произвели на Уве Кузнеца ни малейшего впечатления. На задаваемые ему вопросы он, как всегда, отвечал неохотно, уклончиво и явно вздохнул с облегчением, когда его оставили в покое. Словно повинуясь молчаливому соглашению, больше никто не упоминал о ленсмане. Лесничий увез убитую собаку, и Краг позволил всем разойтись — он боялся, что вмешательство властей на этой стадии расследования помешает тончайшим нитям правды сплестись в единое целое. Уве было велено оставаться в отеле. День он провел с работниками, наблюдая за их работой, но ни во что не вмешивался, ел он тоже с ними.
С вечерним автобусом Краг получил телеграмму, отправленную на имя инженера Халлера. По-видимому, очень важную. Расшифровав ее, он долго обсуждал что-то с доктором Бенедиктссоном, которому специально для этого пришлось покинуть свое любимое место в саду. После этого разговора Краг решил навестить фру Александру.
В тот день он еще не видел ее, но знал, что она выходила во время завтрака, на котором он сам не был.
Краг передал, что хочет поговорить с ней, и фру Александра приняла его в своей гостиной. Она не проявила ни малейшего любопытства к цели его прихода и держалась выжидательно, словно полагала, что Краг пришел с какой-то жалобой или замечанием. Света она еще не зажигала. В гостиной царил полумрак, что вкупе с лорнетом на длинной ручке, которым она вооружилась, явно говорило о том, что фру Александра чувствует себя не очень уверенно. В остальном же она по обыкновению держалась, как гранд-дама, была величественна и немногословна.
— Вам что-то нужно, господин инженер? — спросила она.
По ее тону Краг понял, что фру Александра решила придерживаться официального тона. Она не могла допустить, чтобы он еще раз, как уже было в этой самой гостиной, оказался свидетелем ее промаха. Однако, судя по всему, невозмутимое спокойствие фру Александры давалось ей с трудом.
— Я пришел, чтобы узнать от вас правду, — ответил Краг.
Величественным жестом фру Александра попросила его сесть.