— Они отсутствуют уже полчаса, — заметил он. — Наверное, сейчас трудно найти собаку.
— Вы думаете, что ее убили? — спросил господин Эррон.
— Не сомневаюсь. Стреляли два раза. Первая пуля предназначалась вам, но стрелявший промахнулся. Вторая пуля предназначалась собаке.
— Невинное животное. — Господин Эррон отвел глаза в сторону. — И наверное очень ценной породы?
Kpar громко засмеялся.
— Какая неискренность! — воскликнул он. — А что вы сами сделали бы на месте убийцы? Пощадили собаку? Он был вынужден ее застрелить.
Краг откинул штору и вышел на балкон. Господин Эррон последовал за ним. Из леса отчетливо слышались голоса. Один что-то спрашивал, другой отвечал. Крагу показалось, что он узнал взволнованный голос лесничего. Было похоже, что лесничий отстал от своих спутников.
— По-моему, они там напали на след, — сказал господин Эррон.
Краг кивнул. Он показал рукой на темный массив леса с его островерхим частоколом, заполнивший половину небесного свода.
— Одного я слышу в той стороне, — сказал он. — А другого — в той. Они там устроили облаву.
Голоса удалялись в лес. Они нарушали тишину ночи. Она словно посылала людям загадочные сигналы, перелетающие с места на место. А между этими удалявшимися сигналами находился человек, которого они преследовали. Краг вернулся в комнату и удобно расположился в кресле.
— Нам остается только ждать.
Господин Эррон насторожился:
— Вы думаете, они найдут его? — спросил он.
— Похоже, на то. Во всяком случае, они напали на след, а в такой темноте это очень трудно.
Господин Эррон стоял посредине комнаты и задумчиво поглаживал бороду.
— Браконьер, — бормотал он. — Почему вдруг браконьер?
— Вас удивляет, что браконьер стрелял в ваше окно? Вы этого не ждали?
— Нет. Решительно ждал.
— У вас никогда не было недоразумений с этими людьми?
— Нет.
— И с другими тоже?
— И с другими тоже, насколько я знаю.
— Тогда тем более странно, что кто-то стрелял в вас.
— Да, очень. Вы правы.
Краг все время наблюдал за господином Эрроном. От его внимания не укрылось, что господин Эррон вдруг стал каким-то рассеянным. Словно его осенила догадка, и он пытался осмыслить ее.
Наконец он сел напротив Крага, наклонился к нему и спросил с любопытством:
— А эта история с браконьером сочетается с вашей цепью?
— Я же сказал вам, что моя цепь еще не замкнулась, — раздраженно ответил Краг. — У меня есть только отдельные звенья — выстрелы, следы в саду, непонятное поведение хозяина отеля, смерть старого генерала и тот таинственный незнакомец, который приходил ночью в коридор Д. Пока это никак не связано друг с другом, но я не сомневаюсь, что между этими событиями есть некая связь. Мне ясно, что все они имеют одну общую причину, иначе просто не может быть. Скорей всего, это одно событие, которое распалось на несколько эпизодов. И браконьеров следует рассматривать в связи со всем остальным. Иначе нельзя объяснить, зачем они оказались так близко от отеля именно в эти ночи? Кроме того, в этих таинственных браконьерах есть что-то зловещее, и это тоже объединяет их с другими событиями. Это все разные стороны одной и той же загадки — лес, сад, окрестности отеля, сам отель… Весь этот темный весенний ландшафт дышит преступлением. Оно неожиданно явилось сюда. Совершенно неожиданно! Скажите, господин Эррон, вы видели объявление, предупреждающее о браконьерах?
— Нет, — с недоумением ответил ученый.
— Людей предупреждают, чтобы они не ходили в лес после наступления темноты. Между лесниками и браконьерами идет настоящая война, в моего друга, лесничего Фалкенберга, уже стреляли. Поэтому здесь и повесили это объявление. Вполне возможно, что убийца по ошибке пустит пулю в невинного человека, приняв его в темноте за своего врага. В темноте так легко ошибиться!
Заметив, что господин Эррон не спускает с него глаз, Краг замолчал. Этот неподвижный, горящий взгляд снова заставил Крага задуматься, не душевно ли больной человек его собеседник.
— Я понимаю… прекрасно понимаю… — заикаясь, прошептал господин Эррон. — Какой-нибудь роковой выстрел может попасть и в меня, и в вас, и в любого из лесников. Предположим убили бы вас… Нет, предположим убили бы меня и утром в лесу нашли бы мой труп, значит, считалось бы, что это дело рук браконьеров, ведь верно?
— Что вы хотите этим сказать? — сдержанно спросил Краг.
— Хочу сказать, что тогда считалось бы, что меня убил один из браконьеров.
— Безусловно.
Господин Эррон вскочил. Краг не мог больше видеть его лица, попавшего в тень от абажура. Господин Эррон низко опустил голову.
— Конечно… конечно… — шептал он, потом прошелся по комнате, остановился и проговорил, будто взвешивая каждое слово: — Браконьеры… браконьеры…
Вдруг он вздрогнул и поднял руку:
— Слушайте!
На дворе послышались голоса, и сквозь опущенную штору замелькал красноватый свет.
Краг быстро выглянул в окно. Внизу двигались тени. Один из людей держал в руке факел.
— Его схватили, — сказал Краг. — Давайте спустимся вниз.
29
Когда Краг и господин Эррон спустились вниз, пришедшие были уже у крыльца. Один из работников высоко поднимал можжевеловый факел. На лицах людей плясали красноватые отсветы. Среди них был широкоплечий, высокий человек, одетый, как одевались местные крестьяне, — мягкая, надвинутая на глаза, шляпа, тужурка, застегнутая на все пуговицы, сапоги с высокими голенищами. На плече у него висело ружье, руки он держал в карманах тужурки. Лица его было не видно. Рядом стояли доктор Бенедиктссон, лесничий и хозяин отеля со своими людьми. Это были молодые работники, они испуганно молчали. У одного из них был факел. Доктор держал приведенного за руку, лесничий, присев на корточки, снимал ошейник с мертвой собаки. Он негромко бранил идиота, убившего его собаку, и грозил кулаком человеку с ружьем. Хозяин отеля держался поодаль. Горящий факел придавал этой сцене что-то трагическое.
Сначала Краг и господин Эррон ничего не видели в темноте. Лесничий встал:
— Невероятно, но он даже не дал себе труда убежать, а спрятался под густой елью. Я споткнулся о него. Тогда он пустился наутек и нам пришлось гнать его, как зверя, пока мы не схватили его.
— Вы слышали шум? — испуганно спросил Гордер у Крага, думая явно о покое гостей, а не о том, что случилось.
Краг взял факел из руки работника и осветил лицо человека, приведенного лесничим. Ему было около пятидесяти, может, немного меньше. Черты лица у него были правильные, но он производил неприятное впечатление — смуглый и черноволосый, как цыган. По его лицу трудно было понять, о чем он думает, на неподвижном лице живыми были только глаза. Маленькие, колкие глазки, характерные для простоватых или скрытных людей, постоянно перебегали с одного лица на другое, выдавая ту особую крестьянскую настороженность, которая могла означать, что человек не понимает, в чем дело, и потому держится начеку.
— Как тебя зовут? — спросил Краг.
— Это Уве Кузнец, — ответил за него лесничий. — Он живет в деревне.
Тем временем к Уве Кузнецу подошел господин Эррон. Несколько минут он смотрел ему в лицо. Под его взглядом глаза Уве забегали еще больше.
— Но ведь это обычный крестьянин, — удивился господин Эррон. — Могу поклясться, тут какое-то недоразумение.
Хозяин отеля пересек двор и зажег свет в большом доме, где жили работники. Ему не хотелось, чтобы шум на дворе побеспокоил гостей. Да и вообще он считал, что лучше продолжить допрос в помещении, где было светло.
Только в доме Краг заметил неестественную бледность Гордера. По его одежде было видно, что он еще не ложился. На нем были толстые башмаки и гамаши. Словно он только что вернулся или, напротив, собрался в дальнюю прогулку. Обычно Гордер по вечерам надевал фрак, но сегодня на нем был спортивный костюм. Краг отметил это, быть может, лишь потому, что никогда не видел Гордера в спортивном костюме.
В зале с высоким потолком горели три лампы. Длинный стол, обычно стоявший посередине, вместе со стульями был сдвинут в угол — вечером здесь были танцы. Вошедшие не сели, а, как и во дворе, продолжали стоять, сбившись в кучку. Доктор Бенедиктссон по-прежнему держал Уве Кузнеца за руку. Переступив порог зала, Уве снял шляпу. Он с большим интересом разглядывал присутствующих. Особенно его внимание привлек господин Эррон в дорогой бархатной куртке с вышивкой и желтых домашних туфлях. Господин Эррон доброжелательно кивнул ему, и Уве как будто удивился этому. Но вообще он был по-прежнему невозмутим и в ожидании вопросов, по обыкновению простых людей, внимательно разглядывал на потолке дырки от гвоздей и следы от мух. Понять этого человека было не просто.