– Хорошо… – Генеральный собрал вокруг быстрых умных глаз лучики морщинок. – Не будем обманывать ожидания людей, но… – Он метнул в Клешнина короткий злой взгляд. – Все дома – на прииски, а мы присмотрим.
Это означало, что чаша терпения переполнилась. Клешнин понял. Через два года, снятый с должности, он уехал строить новый комбинат в Заполярье, разрезав время, будто торжественную ленточку при открытии Сентачана, на «до» и «после» себя. Уехал на своем странном поезде, который мчал его куда-то без рельсов, лукаво моргнув на прощание огоньками последнего вагона.
Глава четырнадцатая
Пунктир времени
✓ Создана Московская общественная правозащитная организация – Международное общество прав человека (МОПЧ). Численность Московского отделения около 15 человек.
✓ В Ереване прошла экологическая демонстрация с требованием закрыть вредные цеха Кировского химического комбината.
✓ Президиум Верховного Совета СССР принял указ «О расширении льгот работающим беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей».
✓ Слушается дело М. Руста.
✓ В Вильнюсском центре сердца и сосудов под руководством профессора И. Марцинкявичуса проведена операция по пересадке сердца.
✓ Совет Министров принял Постановление «О создании кооперативов по выработке кондитерских и хлебобулочных изделий».
✓ Отменены предельные нормы содержания скота и птицы в личных подсобных хозяйствах. Ослаблены ограничения на размеры садовых домиков.
✓ Возрождение предпринимательства – разрешено образовывать торгово-промышленные кооперативы.
✓ Образована Комиссия Политбюро по дополнительному изучению репрессий 1930-1940-х годов.
✓ Принято решение о переводе научных организаций на полный хозяйственный расчет и самофинансирование.
«Нужен Клешнин, – размышлял Перелыгин. – Только он расскажет, что происходило вокруг Унакана. Может, у меня разыгралась фантазия и на самом деле ни о какой разведке речи не шло? – изнурял он себя сомнениями. – Поэтому нужен Клешнин. Ладно, – сказал себе Перелыгин, – работай». Утром звонил шеф, что означало важность поручения.
– Ты почему ничего о кооперативах не пишешь, у вас их нет? Пора просыпаться! – Шеф был настроен решительно.
«Получил указание», – понял Перелыгин. Указания «сверху» нервировали шефа, и он сам говорил с собкорами, не доверяя отделам.
– У нас их куча, только газете вряд ли интересны, – брякнул Перелыгин и замолчал, расплывшись в невидимой шефу наглой улыбке.
– А что такое, почему? – насторожился шеф.
Перелыгин не стал продолжать – шеф плохо понимал юмор.
– Я про артели, – как ни в чем не бывало, бодро сказал он. – Если Комбинат перевести на старательскую добычу, рентабельность будет сумасшедшая. А теперь еще кооперативам разрешили превращать безналичные деньги в наличные. Артели могут опытом поделиться.
– Не резвись… – Шеф помолчал. – Придет время – напишешь и про артели, а сейчас разыщи обычный кооператив, надо дать положительный пример, и не затягивай. Все!
Перелыгин стал припоминать, что ему известно про местных частников, но под рубрику «Выше знамя кооперативного движения!» никто категорически не ложился.
На призыв Москвы развивать частную инициативу население Городка никак не отозвалось. Сороковову пришлось собрать совещание и потребовать повысить внимание к коммерческой инициативе, даже двинуть в кооператоры подходящих людей. Это напоминало зловещую шутку военных лет над фронтовыми политработниками, призывавшими к соревнованию: «Каждой роте – свой “Александр Матросов”». С Сороковова, вероятно, тоже требовали отчетности.
Неожиданно дело отметилось двумя событиями. Сначала подоспела помощь в лице пожарного Темы Капельдудкина по прозвищу Капель с ударением на втором слоге, поскольку у долговязого, сутулого Темы с кончика длинного носа вечно свисала влага, которую он изредка вытирал платком, а чаще – рукавом.
В «пожарке» Тимофей исправно спал и забивал «козла» с боевым расчетом. Горело редко, если и загоралось, то сгорало быстро и основательно. Иногда поступал вызов с прииска, но это было уж вовсе бессмысленно – мчаться шестьдесят – семьдесят верст, через перевалы, чтобы прибыть к головешкам.
И вот Теме позвонил дальний родственник, пожелавший сплавить два импортных автомата – по изготовлению пончиков и кофе. Капельдудкин было растерялся, но родственник разъяснил подоплеку текущего момента. И Тема взял кредит в банке. Заведующий банком, правда, для порядка позвонил в исполком, а там явление Темы восприняли с воодушевлением и попросили с кредитом не тянуть.
Без проволочек ему оформили в аренду площадь в магазине, где вскоре на прилавке появились два сверкающих никелем агрегата. Один неустанно штамповал душистые пончики, похожие на небольшие бублики, другой фырчал и шипел, разливая в чашки ароматный кофе. Тема уговорил двух продавщиц пойти к нему, превратившись в работодателя, распорядителя финансов и «буржуя». Он оценил свой пончик в пятнадцать копеек, трезво рассудив, что северный народ мелочиться не станет.
Народ, посмеиваясь, бойко расхватывал горячие пончики. Школьники дружно сыпали пятиалтынные, забегая в магазин после уроков.
Городок ждал результатов. Всех интересовало: стоит ли выделки эта овчинка? Спрашивали и у Темы. Он отвечал честно, в чем был нехитрый расчет. Во-первых, все равно узнают, а во-вторых, не будут завидовать – доходы его не впечатлили. Он даже поделился в местной прессе трудностями развития частного предпринимательства в экстремальных условия Крайнего Севера, но сочувствия не нашел. Горнякам, зашибающим по тысяче в месяц, на Темины трудности было наплевать.
Через полгода Капельдудкина позвали в райком и предложили открыть пельменную в маленьком магазинчике, переехавшем в новое помещение. Он по-собачьи преданно взглянул в ласковое лицо фортуны и метнулся развивать частный сектор. Но, вероятно, он переоценил благосклонность судьбы. Вскоре поломался пончиковый автомат. Японская техника оказалась не готовой к недовложению продуктов, замене масла маргарином и прочим технологическим вольностям. В пельменную зачастили проверки, а к Капельдудкину приклеилось обидное прозвище – жлоб, поскольку обманывал своих.
По этому поводу школьный учитель политэкономии Горюшкин глубокомысленно напомнил предупреждение апологета рыночных отношений Адама Смита, что интересы собственника не могут совпадать с интересами всего общества.