Читать интересную книгу Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

— Вам лучше пригласить его сюда, — сказала миссис Гибсон. — Полагаю, вы пригласите его и его брата пообедать здесь в пятницу, мой дорогой. Думаю, мы окажем им достойное внимание.

— Моя дорогая! Эти юноши из Кэмбриджа хорошо разбираются в вине и не обходятся без него. Мой подвал не выдержит их многочисленных атак.

— Я не думала, что вы такой негостеприимный, мистер Гибсон.

— Разумеется, я гостеприимный. Если вы напишите «горькое пиво» в уголке ваших приглашений, как умные люди ставят слово «кадриль» в знак предлагаемых развлечений, вы получите Осборна и Роджера на обед в любой день, какой захотите. И что ты думаешь о моем любимце, Синтия? Ты ведь не видела его прежде?

— О! Он не такой красивый, как его брат, не такой элегантный, не так свободно говорит. Он развлекал меня больше часа долгим рассказом о каком-то экзамене, но в нем что-то есть.

— Молли, а как ты? — спросила миссис Гибсон, которая заставляла себя быть участливой мачехой и всегда старалась заставить Молли говорить так же много, как говорит Синтия, — как тебе понравился вечер?

— Очень приятный, благодарю, — сердце изобличило ее, когда она произнесла эти слова. Ей была неинтересна карточная игра, ей был бы интересен разговор с Роджером. У нее было то, к чему она испытывала безразличие, и не было того, что ей бы понравилось.

— У нас тоже был неожиданный гость, — сказал мистер Гибсон. — Как раз после обеда пришел никто иной, как мистер Престон. Полагаю, что в Холлингфорде под его управлением оказалось больше собственности, чем раньше. Шипшэнкс стареет. И если так, то я подозреваю, что мы будем довольно часто видеть Престона. Он «не из робких», как о таких говорят в Шотландии, и сегодня вечером чувствовал себя, как дома. Казалось ему все равно: попрошу ли я его остаться или буду зевать весь вечер. Но я против того, чтобы человек оставался, если на меня нападает зевота.

— Тебе понравился мистер Престон, папа? — спросила Молли.

— Настолько, насколько мне нравится половина из тех людей, которых я встречаю. Он хорошо говорит, много повидал. Я очень мало знаю о нем, кроме того, что он управляющий милорда, что уже является поручительством.

— Леди Харриет довольно сурово говорила с ним в тот день, когда я осталась с ней в особняке Эшкома.

— Леди Харриет всегда полна капризов, сегодня ей нравится человек, завтра он ей уже разонравился, — заметила миссис Гибсон, которую всегда задевало, что Молли цитирует леди Харриет или намекает на близость с ней.

— Вы должны хорошо знать мистера Престона, моя дорогая. Полагаю, вы часто встречали его в Эшкоме?

Миссис Гибсон покраснела и прежде чем ответить, взглянула на Синтию. На лице Синтии была написана решимость не разговаривать, как бы к ней не обращались.

— Да. Мы часто виделись с ним… в одно время, я имею в виду. Думаю, он непостоянен. Но он всегда присылал нам дичь, а иногда фрукты. О нем ходили разговоры, но я никогда им не верила.

— Какие разговоры? — быстро спросил мистер Гибсон.

— О, какие-то смутные истории, знаете ли: я бы сказала, скандальные. Никто в них не верил. Если хотел, он мог быть таким любезным; и милорд, который всегда был таким привередливым, никогда бы не взял его к себе в управляющие, если бы все, что о нем говорили, оказалось правдой. Не то чтобы я всегда знала, что из себя представляют эти разговоры, но я считаю все скандальные истории отвратительными слухами.

— Я очень рад, что не скрыл перед ним свою зевоту, — сказал мистер Гибсон. — Надеюсь, он понял намек.

— Если ты зевнул во весь рот, папа, я бы сказала, что это больше, чем намек, — сказала Молли. — И если ты хочешь следующий раз позевать хором, я присоединюсь к тебе, а ты, Синтия?

— Я не знаю, — коротко ответила последняя, зажигая свечу для спальни. Обе девушки обычно вели ночные разговоры в спальне то у одной, то у другой, но сегодня Синтия сказала, что она устала, и поспешно закрыла за собой дверь.

На следующий день Роджер приехал с визитом, как и обещал. Молли находилась в саду с Уильямсом, планируя, где разбить новые клумбы, и увлеклась, расставляя колышки на лужайке, когда, выпрямившись, чтобы оценить результат, краем глаза уловила фигуру джентльмена, который сидел спиной к свету, наклонился вперед, что-то говоря или увлеченно слушая. Молли хорошо знала эту посадку головы и поспешно начала снимать свой небеленый садовый фартук.

— Думаю, теперь вы сможете закончить, — сказала она. — Вы знаете, где посадить яркие цветы напротив изгороди из бирючины и где разбить новую клумбу для роз?

— Я не могу точно сказать, что знаю, — ответил Уильямс. — Может вам снова все это повторить, мисс Молли? Я уже не так молод, как был, и моя голова теперь не такая ясная, и мне бы не хотелось допустить ошибки, когда вы так придерживаетесь своих планов.

Молли уступила своему порыву. Она увидела, что старый садовник не на шутку озадачен, и что он беспокоится, как бы все сделать наилучшим образом. Поэтому она снова прошлась по саду, втыкая колышки и объясняя, пока сморщенный лоб садовника не разгладился, и он не сказал: — Я понял, мисс. Все хорошо, мисс Молли. Теперь в моей голове сложились все кусочки мозаики.

Теперь она могла оставить его и уйти. Но как только она приблизилась к садовой калитке, вышел Роджер. В кои-то веки добродетель в награду предоставила ей случай побыть с ним наедине, какой бы короткой ни оказалась эта встреча, это лучше, чем сдерживаться в присутствии миссис Гибсон и Синтии.

— Я только что выяснил, где вы есть, Молли. Миссис Гибсон сказала, что вы вышли, но она не знала, куда. И это огромная удача, что я повернулся и увидел вас.

— Я увидела вас несколько минут назад, но не могла оставить Уильямса. Думаю, сегодня он непривычно медлителен, и, кажется, будто не понимает мой план относительно новых розовых клумб.

— Это тот план, что вы держите в руке? Позвольте взглянуть? А, я понял. Вы подсмотрели несколько идей в нашем саду в поместье, так? Эта клумба алой герани огорожена по краю молодыми дубками. Это была причуда моей дорогой матери.

Они оба помолчали минуту или две. Затем Молли сказала:

— Как поживает сквайр? Я не видела его с тех пор.

— Да, он сказал мне, как сильно ему бы хотелось вас увидеть, но он не может заставить себя приехать и пригласить вас. Полагаю, что теперь вы не сможете приехать и погостить в Хэмли Холле? Это доставило бы отцу столько удовольствия. Он видит в вас дочь, и уверяю вас, что мы с Осборном будем всегда считать вас нашей сестрой, потому что моя мать любила вас, а вы нежно заботились о ней до последних минут. Но я полагаю, этого не будет.

— Да, не будет, — поспешно ответила Молли.

— Думаю, если бы вы смогли приехать, это привело бы нас немного в порядок. Знаете, думаю, я когда-то говорил вам, что Осборн поступает иначе, чем я бы поступил, хотя и не совсем неверно… только я называю это ошибкой суждения. Но мой отец, я уверен, взял себе в голову… не важно. Только в результате этого он держит Осборна в молчаливой немилости, и сам все время от этого страдает. Осборн тоже несчастен, страдает и отдаляется от отца. Именно это очень скоро исправила бы моя мать, и возможно, вы бы могли это сделать… неосознанно, я имею в виду… потому что в корне всего лежит эта несчастная тайна, что хранит Осборн. Но об этом бесполезно говорить. Я не знаю, почему я начал этот разговор.

Пока Молли все еще думала над тем, что он рассказал ей, он резко сменил тему и прервал ее размышления:

— Я не могу выразить вам, как мне нравится мисс Киркпатрик, Молли. Для вас, должно быть, большое удовольствие иметь такую компаньонку.

— Да, — ответила Молли, едва улыбаясь. — Я очень ее люблю, и думаю, с каждым днем люблю все больше. Но как быстро вы узнали ее добродетели!

— Разве я сказал «добродетели»? — спросил он, краснея, но добросовестно задавая вопрос. — Не думаю, что в этом лице можно обмануться. И миссис Гибсон кажется очень дружелюбной… она пригласила меня и Осборна отобедать здесь в пятницу.

«Горькое пиво» пришло на ум Молли, но она лишь спросила:

— И вы придете?

— Конечно, если не понадоблюсь своему отцу. И я дал миссис Гибсон условное согласие от Осборна. Значит, скоро я вас всех снова увижу. Но теперь я должен идти. Через полчаса у меня назначена встреча в семи милях отсюда. Удачи вашему цветнику, Молли.

Глава XXII

Неприятности старого сквайра

Дела в поместье Хэмли шли гораздо хуже, чем это можно было заключить из слов Роджера. Более того, очень много затруднений возникало из «обычных обстоятельств», как их называют, которые всегда неопределенны и необъяснимы. Спокойная и бездеятельная миссис Хэмли всю свою жизнь была правящим духом этого дома. Распоряжения слугам, подробные до самой последней минуты, раздавались из ее гостиной или с софы, на которой она лежала. Ее дети всегда знали, где найти ее, а найдя ее, находили любовь и сочувствие. Ее муж, который часто бывал обеспокоен и раздражен по той или иной причине, всегда приходил к ней успокоиться и прийти в себя. Он понимал, какое благотворное влияние она оказывает на него, и в ее присутствии примирялся сам с собой, как ребенок, который успокаивается, когда рядом с ним находится тот, в ком сочетаются и твердость, и нежность. Но краеугольный камень семейного здания разрушился, и камни, из которых оно было сложено, стали распадаться.