казна.
Но как выглядел теменос? До раскопок на Ольвии археологи располагали сведениями лишь о единственном подобном комплексе — афинском Акрополе. В остальных древнегреческих городах, переживших за свою историю слишком много потрясений, катастроф и перестроек, от теменосов осталось немного. Путеводной нитью в данном случае могли стать надписи, уже найденные в Ольвии. Из них явствовало, что главными были храмы Аполлона Дельфиния, покровителя купцов и мореходов, Зевса, Афродиты, Афины и Диониса.
Определить местоположение ольвийского теменоса помог рассказ Геродота о Скиле. Процессию в честь Диониса — Вакха, в которой Скил участвовал, тайком проведенные в город скифы увидели с башни. Следовательно, празднество совершалось на достаточно открытом месте, чтобы увидеть его с башни городских ворот.
Такое место, наиболее ровное и почти не затронутое раскопками, находилось в центре города, над театром.
— Все начиналось с догадок, предположений и, скорее, наших фантазий, — посмеивался Александр Николаевич, когда мы переходили с ним от камня к камню по территории теменоса. — В Афинах — скала над городом, цитадель. А в Ольвии — только центр города, так нам казалось… И вот представьте себе, что вместо мощного культурного слоя, со множеством находок, на которые мы рассчитывали, — какие-то зерновые ямы, маленькая винодельня… А вниз — чистейший лесс. И ничего больше. Кого угодно такое начало обескуражит!
Хотя было известно, что после гетского разгрома территория древнего города значительно сократилась, а тоненький культурный слой относился как раз к первым векам нашей эры, в недоумение приводил лесс. Появление лесса в раскопе означало, что археологи достигли материка. Следовательно, центр города был абсолютно пустым?
По чистой случайности раскопки этого «пустыря» решено было начать не с юга, от агоры, а с севера, там, где поверхность Ольвии была нарушена глубоким римским рвом. Этот ров прорезал на несколько метров в глубину слои древнего города, и теперь, зачистив его склон, археологи увидели, что загадочный лесс — отнюдь не «материк». Действительно, чистый, без прослоек, находок и даже угольков, он отделял верхний, римский, слой от более нижнего, греческого. Но как он здесь появился? Лесс откладывается на юге только во время ледникового периода. Даже если бы жизнь на городище замерла на несколько веков, ничего подобного не могло произойти.
Значит, его принесли сюда, старательно засыпая всю обширную площадь, сами ольвиополиты? Одна загадка рождала другие. Тем более, что при зачистке рва в обрезе стенки среди лесса появились мощные слоевые фундаменты каких-то зданий.
— Ну, то, что это фундаменты ольвийских храмов, не вызывало сомнений, — рассказывал Карасев. — Кое-где сохранилась каменная облицовка цоколей. Да и план их, и размеры — все соответствовало нашим знаниям о греческих храмах. Чем дальше мы пробивались через этот лесс, тем больше находили подтверждений: архитектурные детали вроде обломков колонн, керамические украшения вроде той Горгоны, что при вас нашли в гимнасии. А главное — обломки расписных сосудов с процарапанными посвящениями: Зевсу, Аполлону Дельфинию, Афине… И по особенностям каменной кладки, по вещам все это относилось к самому концу четвертого века до нашей эры. Правда, мы не могли еще точно установить, какому именно божеству был посвящен тот или иной храм, но само их сосредоточение в этом месте указывало, что мы действительно нашли теменос.
Опираясь на палку, Карасев провел меня мимо остатков храмов в центр теменоса, к массивному, сложенному из темных известняковых плит алтарю, напоминающему в плане широкий прямоугольный крест.
— Вот… — Он погладил рукой камень. — Сокровище! Живая история ольвийского теменоса! Ну, долго рассказывать, как мы его нашли. Уезжать уже собрались, а тут… И денег не осталось, так рабочие по собственному почину предложили свою помощь. И ведь как работали!..
Он замолчал от нахлынувших воспоминаний.
— Так вот. Плита эта, — Карасев постучал палкой по нижней плите, выдававшейся из-под алтаря узкой ступенькой, — основание самого древнего ольвийского алтаря. Ее положили сюда, вероятно, еще первые поселенцы. И эта дорожка… — Он указал на неширокую дорожку, идущую от алтаря к храмам. — Теменос возник сразу, как отдельный, отгороженный от города участок. Алтарь, а дальше — древнейший храмик. От него ничего не осталось. Может быть, сначала и храмика не было — только статуи в роще…
— Как же вы могли узнать, что была роща? — недоверчиво спросил я Карасева. — В лессе оказались следы от корней?
— Не-ет, гораздо лучше! Я вам теперь каждое деревцо указать могу! Вот пройдемте по этой дорожке…
Это было настоящее путешествие по древнему теменосу, и только здесь я впервые почувствовал, как оживают камни, засыпанные и чуть видные после раскопок ямы, и такие неприглядные остатки слоевых субструкций.
Когда был снят слой лесса и закончены раскопки храмов IV века до нашей эры, археологи оказались стоящими на поверхности более раннего времени. Под лессом, особенно на площадке, окружавшей центральный храм, открылись следы черепичной вымостки, остатки невысокой каменной ограды, старые постаменты статуй, расположенных вдоль нее, и остатки еще более раннего храма. Все это лежало на толстом слое чернозема, «полевки», как называют его здесь местные жители. Но, по расчетам, слой этот был гораздо толще, чем тот, что находился на современных полях и нетронутых участках степи.
Почему? — естественно возникал у археологов привычный вопрос. Потому ли, что здесь чернозем был лучше, быстрее накапливался? Вряд ли! Скорее всего, его сюда навезли, как лесс, потребовавшийся в более поздний период. А если чернозем привозили, стало быть, здесь что-то хотели посадить. Вероятнее всего, деревья священной рощи, которая обычно окружала древнегреческие храмы.
Но это была только догадка. Подтверждение пришло позднее, когда был снят слой «полевки» и под ним, уже в светлом материковом лессе, обнаружилось множество ям.
Эти ямы и были «ключом» ко всему теменосу.
Одни из них, сравнительно глубокие и обширные, оказались набитыми обломками прекрасных чернофигурных сосудов. Другие — полушарные, неглубокие…
— Ну, как раз такие, чтобы посадить дерево! — восторгался Александр Николаевич. — Точно такие же и теперь садоводы выкапывают. А в одной — вот здесь, возле юго-западного угла позднего храма, — росло не просто священное дерево. Вероятнее всего, это была первая маслина, которую милетяне привезли сюда еще на первом корабле. Остальные деревья пересадили, когда начали перестраиваться, а вот эту оставили на месте и даже заборчиком обнесли. Не верите? Вокруг этой ямы мы нашли восемь маленьких ямок с древесной трухой — ограда самого священного дерева ольвиополитов!.. Так что роща была.